вот уверенность в точности экономических прогнозов администрации (и в целебных свойствах ее лекарственных средств) оказалась подорванной.

Тот факт, что дела в других странах обстоят еще хуже, вряд ли может служить утешением. А наличие у нынешнего кризиса ярлыка «Сделано в США» вряд ли будет способствовать укреплению международного авторитета нашей страны. Более того, усилия Министерства финансов, направленные против попыток Европы упорядочить деятельность американских хедж–фондов, которые оно предприняло весной 2010 года, привели лишь к негодованию и распространению мнения о том, что нынешняя администрация оказалась в руках тех сил, которые породили этот кризис.

На начальном этапе этого кризиса была надежда, что экономики разных стран удастся «расцепить», то есть что Европа и Азия смогут расти даже тогда, когда Америка погружается в рецессию. Но эта надежда оказалась ложной, хотя частичное расцепление все же наблюдалось по крайней мере в течение какого?то времени. Рост в Азии, произошедший с тех пор, как эта книга впервые появилась в продаже, действительно впечатляет. В 2009 году рост китайской экономики составил 8,7%, индийской — 5,7%, а в первом квартале 2010 года экономика этих стран выросла на 11,9 и 8,6% соответственно. Столь сильный рост привел к повышению цен на сырьевые товары и помог всем мировым экспортерам сырья. Глобальный рост, наблюдавшийся на протяжении предыдущих десятилетий, во многом был достигнут именно благодаря развивающимся рынкам; по–видимому, они останутся источником роста и в дальнейшем32. Но их рост сам по себе вряд ли приведет к восстановлению экономик Европы и Америки. Хотя Китай резко увеличил потребление33, но он покупает товары, произведенные в своей стране, и пользуется местными образовательными и медицинскими услугами.

Когда это издание готовилось к печати, из имевшихся на тот момент прогнозов можно было сделать вывод, что уровень безработицы в Европе, в настоящее время сопоставимый с уровнем в Соединенных Штатах, будет оставаться таким же высоким. Это в первую очередь подтверждается тем, что давление на расходные статьи бюджета в Европе еще сильнее, чем в США. Европейские фискальные органы призывают страны ограничить дефицит бюджета 3% ВВП, а задолженность — 60% ВВП. Но в условиях этого кризиса никто не сможет и близко подойти к достижению целевого уровня дефицита: бюджетный дефицит Испании в 2009 году составил 11,2%, Великобритании — 11,5%, Италии — 5,3%, а Ирландии — 14,3%. (Если долг Испании равен лишь 60% ВВП, то у Греции и Италии отношение величины задолженности к объему ВВП составляет около 115% и продолжает расти34.)

В наличии бюджетного дефицита и задолженностей нет ничего удивительного. Тревогу вызывает другое — политические последствия, связанные с реакцией финансовых рынков на эти факторы. Как мы видели, в начале кризиса в течение короткого времени в победителях ходила кейнсианская экономика, так как весь мир считал, что правительственные расходы являются не только эффективным, но и желательным и необходимым инструментом. Конфликт между двумя мнениями, кейнсианской точкой Зрения и гуверовской, существует уже около столетия. Сторонники гуверовского подхода считают, что для восстановления экономической мощи необходимо восстановить доверие, для восстановления доверия нужно сократить дефицит, а для сокращения дефицита нужно снизить расходы И увеличить налоги. Программы МВФ, реализованные десять лет назад в странах Восточной Азии, Латинской Америки и в России, должны были бы стать убедительными доказательствами того, что обычно гуверовский Подход не работает. Сокращение расходов подрывает силу экономики; слабая экономика подрывает налоговые поступления, из?за чего сокраще- ние дефицита является меньшим, чем ожидалось; доверие не восстанавливается, как и не восстанавливаются потребление и инвестиции. Сказка о восстановительной силе доверия скорее может стать реальностью при проведении кейнсианской политики, направленной на восстановление роста, чем при применении мер жесткой экономии, которые препятствуют этому росту35. Несмотря на долгую череду неудач, сторонники гуверовского подхода вернулись и набирают вес. Если в некоторых странах, таких как Великобритания, еще идут полноценные интеллектуальные сражения, то в других, вроде Германии, это направление, похоже, одержало верх.

Но даже те страны, которые привержены кейнсианской экономике, такие как Испания и Греция, опасаются, что у них нет другого выбора, кроме сокращения своего бюджетного дефицита. Если они не сделают этого добровольно, считают они, то не смогут привлечь средства на финансовых рынках, и тогда им все равно придется пойти на сокращение своих дефицитов.

Ситуация, сложившаяся в Греции в 2010 году, когда эта страна подверглась нападению со стороны финансовых рынков, была похожа на то, что мы уже наблюдали во многих развивающихся странах. В этом случае удивительно другое — то, что такой атаке подверглась промышленно развитая страна. Финансовый сектор, который спасали правительства государств со всего мира (в том числе и власти Греции), набросился на тех, кто пришел ему на помощь.

В Соединенных Штатах у людей нарастает чувство гнева в отношении банков, которые сейчас читают лекции правительствам о задолженности, выросшей до заоблачных величин из?за плохого поведения этих же баи ков; в Европе же банки решили укусить руку, которая их кормила. Видя огромные бюджетные дефициты и высокую потребность стран в денежных средствах, некоторые представители финансового сектора выявили для себя новую возможность для получения прибыли. Предположив, что, когда Греция придет на рынок, чтобы пролонгировать свою задолженность или получить там финансирование для покрытия своего дефицита, она может столкнуться с трудностями, если не согласится на более высокие процентные ставки, банки решили сыграть на понижение и стали продавать греческие облигации в расчете на то, что в будущем они упадут в цене36. Во время этой атаки на Грецию они использовали новые виды финансового оружия массовок) уничтожения кредитные дефолтные свопы37.

Когда евро только создавался в качестве единой валюты в Европе, я, как и многие другие специалисты, выражал по этому поводу обеспокоенность. Страны, пользующиеся одной валютой, отказываются от важного инструмента — регулировки валютных курсов, — необходимого для проведения корректировок. Если бы Греции и Испании разрешили понизить стоимость своих валют, их экономики укрепились бы — за счет увеличения экспорта. Более того, при переходе от своих валют к евро эти две страны отказались еще от одного инструмента, применяемого в периоды экономического спада, — денежно–кредитной политики. Если бы они этого не сделали, то могли бы ответить на кризис, в котором оказались, снижением процентных ставок, чтобы стимулировать приток инвестиций (хотя при нынешней тяжелой рецессии снижение процентных ставок не сработало бы). Однако вместо прежней свободы действий руки у стран еврозоны оказались связаны. Пока не происходило никаких потрясений, с евро все было хорошо. Испытания настанут, когда одна или несколько стран столкнутся с серьезным спадом. В качестве такого теста выступила рецессия 2008 года, и, когда это издание готовилось к печати, казалось, что Европа может провалить это испытание.