О многих из обсуждаемых здесь проблем давно известно, однако реагирование на них до сих пор остается медленным. Почему страна, где так много талантливых людей и которая сумела отправить человека на Луну, не может лучше решать свои проблемы здесь, на земле?

Президент Эйзенхауэр предупреждал об опасностях, возникающих при развитии военно– промышленного комплекса28.

Но за последние полвека этот комплекс стал еще более масштабным: в число групп с особыми интересами, которые формируют американскую экономическую и социальную политику, входят помимо прочего финансовый сектор, фармацевтический, нефтяной и угольный. Из?за их политического влияния проведение в стране по–настоящему рациональной политики стало невозможным. В некоторых случаях при толковании сложных социально–экономических явлений лоббисты играют вполне объяснимую роль, хотя, конечно, с уклоном в сторону частных интересов. Но по многим ключевым вопросам за их действиями не стоит практически ничего другого, кроме откровенного желания получить деньги, о чем свидетельствует недавнее требование фармацевтической отрасли, состоящее в том, чтобы правительство, крупнейший покупатель лекарственных средств, не требовало снижения цен при закупках этой продукции. Но еще более отвратительные примеры такого поведения демонстрировал как до, так и во время кризиса финансовый сектор.

Америке будет трудно реализовать любое видение будущего до тех пор, пока она будет оставаться столь ослепленной взносами, получаемыми во время политических кампаний, и не обращать должного внимания па действия лоббистов, а также на сложившуюся систему переходов высших менеджеров из банковского сектора на ключевые посты в органах власти. Возможно, у нас получится через все это пройти, но с какими затратами для нас сегодняшних и какими расходами для будущих поколений мы решим эту задачу? Этот кризис следует считать сигналом к пробуждению: затраты могут быть большими, очень большими, такими огромными, которые не может себе позволить даже самая богатая страна мира.

Я пишу эту книгу в ситуации, когда пройдена половина пути. Ощущение свободного падения закончилось. Может быть, к тому времени, когда книга будет опубликована, примени кризиса вообще перестанут про являться. Может быть, экономика вернется к полной занятости, хотя это маловероятно.

Я утверждаю, что проблемы нашей страны и мира, с которыми мы все столкнулись, приведут не только к небольшой корректировке финансовой системы. Некоторые специалисты утверждали, что возникшие проблемы в нашей «сантехнике» являются незначительными. Но на самом деле наши «трубы» оказались «забиты». И мы снова вызываем тех же «сантехников», которые монтировали нашу «сантехническую систему», плохая работа которой породила хаос, и делаем это исходя, вероятно, из того, что только они знают, как все можно починить. Ничего страшного, если за монтаж системы они содрали с нас непомерную плату; ничего страшного, если нас заставят переплачивать и за ремонт. Мы должны быть благодарны им за то, что наша «сантехника» снова работает, спокойно платить по счетам и молиться, чтобы сейчас они сработали лучше, чем в прошлый раз.

Но дело в том, что проблема гораздо серьезнее, чем неполадки с «сантехникой»: неудачи, случающиеся в нашей финансовой системе, олицетворяют более масштабные сбои, происходящие во всей нашей экономической системе, и отражают более глубокие проблемы, возникшие во всем нашем обществе. Мы начали осуществлять акции спасения без четкого Представления о том, какую финансовую систему мы хотим получить в Итоге, и результат этих действий был предопределен, поскольку выбором Занимались те же политические силы, которые довели нас до нынешнего Хаотического состояния. Мы не изменили нашу политическую систему, и Поэтому нам, возможно, не стоит удивляться ничему из того, что сейчас происходит. И все же у нас была надежда, что перемены возможны. И не Только возможны, но и необходимы.

Этот кризис неизбежно приведет к изменениям. Возврата к прежнему Положению дел, к тому миру, который существовал до кризиса, уже не будет. Но пока остаются вопросы, ответы на которые еще не получены. Насколько глубокими и фундаментальными будут эти изменения? Будут ли ОНИ осуществлены в правильном направлении? Мы утратили способность Отделять зерна от плевел, а то, что происходило до сих пор, не предвещает Нам хорошего будущего.

В некоторых областях регулирующие правила будут улучшены. Так, почти наверняка финансовым структурам запретят пользоваться избыточно большим кредитным плечом. Но в других областях на тот момент, когда эта книга готовилась к печати, прогресс пока почти не заметен. Так, слишком большим для краха банкам разрешили продолжать совершать почти в прежнем объеме сделки с внебиржевыми деривативами, которые Так дорого обошлись налогоплательщикам, а руководители финансовых учреждений будут и впредь получать огромные бонусы. В каждой из этих сфер деятельности проведут какой?то косметический ремонт, но это будет далеко не то, что нужно на самом деле. В других областях быстрыми темпами продолжит дерегулирование, каким бы шокирующим ни казался этот подход, если только этому не помешает справедливый гнев народа, хотя, по–видимому, основные формы защиты обычных инвесторов будут существенно ослаблены после появления закона Сарбейнса — Оксли, который после скандала с Enron и доткомовскими компаниями принял республиканский Конгресс США и который вступил в силу после подписания его президентом–республиканцем.

Мы изменили не только наши институты, поощряя повышенную концентрацию в сфере финансов, но и базовые правила капитализма. Мы объявили, что на некоторые институты, попавшие в привилегированную касту, дисциплинирующие меры либо вообще не распространяются, либо действуют в очень ограниченной степени. Мы создали эрзац–капитализм с неясными правилами, но с предсказуемыми последствиями: будущими кризисами; неоправданно высокими рисками, которые с легкостью при ни маются в расчете на последующее вмешательство государства (независимо от того, каким, согласно обещаниям, должен стать новый режим регулирования), а также более низкой эффективностью. Мы читали лекции о важности прозрачности в бизнесе, но при этом мы предоставили банкам более широкие возможности для манипуляций со своими бухгалтерскими документами. В ходе предыдущих кризисов наше беспокойство вызывали моральные опасности и негативные стимулы, возникающие при проведении спасательных акций, однако масштабы нынешнего кризиса продемонстрировали, что для таких опасений появился новый повод.

Правила игры изменились в глобальном масштабе. Политика, созданная на основе Вашингтонского консенсуса, и его базовая идеология рыночного фундаментализма перестали существовать. В прошлом возможно были проведение дискуссий о том, предоставляются ли равные условия разни тым и менее развитым странам, но теперь двух мнений по этому вопросу быть не может. Бедные страны просто не могут помочь своему бизнесу тик как это делают богатые государства, и это меняет риски, на которые они могут пойти в таких обстоятельствах. Они видели, насколько плохо ocvществляется управление рисками глобализации. Но ожидаемые реформы, призванные помочь в управлении процессами глобализации, пока еще еле–еле видны на горизонте, так как они очень далеки от реализации.

В последние годы возникло своего рода клише — специально подчеркивать, что китайские иероглифы, используемые для передачи пони IHM «кризис», можно истолкован» и как «опасность», и как «возможность.» С опасностью мы уже познакомились. Вопрос в том, сможем ли мы not пользоваться предоставившейся возможностью, чтобы восстановить баланс между рынком и государством, между индивидуализмом и сообществом, между человеком и природой, между средствами и целями? Теперь у нас есть возможность создать новую финансовую систему, которая будет отвечать потребностям общества; создать новую экономическую систему, которая будет способствовать появлению необходимого числа рабочих мест и обеспечивать достойной работой всех тех, кто хочет трудиться, такую систему, в которой разрыв между имущими и неимущими будет сужаться, а не возрастать, и, что важнее всего, создать новое