допрашивают с пристрастием. Редкий счастливец после этого оказывается на свободе.

Тайрон задумался.

— Ничего такого я не знал. В школьных хрониках ни слова не говорится о сегодняшнем Эдранне, о заведенных там порядках. Всего несколько строк о том, где он находится, кем и когда построен и другие мелочи. — Казалось, Тайрон обескуражен. Он взъерошил волосы, наморщил лоб. Потом прямо взглянул в глаза Идрес и решительно заявил: — Мы что-нибудь придумаем. Вот увидишь!

— Не уважаю храбрость, рожденную неведением, — жестко проговорила Идрес. — Не думала, что вы осмелитесь очертя голову кинуться в это смертельно опасное приключение. Когда ты явился в Свободную Долину, я ничего не утаила от тебя, надеясь, что вы одумаетесь. И отказала в помощи, желая охладить твой мальчишеский пыл.

— И все же ты наблюдала за нами, — сказал Тайрон. — Это тебя я почувствовал, когда мы пересекали границу Мелдрита.

Идрес кивнула:

— Да, я не теряла вас из виду ни на секунду. И видела, как плохо ты все обдумал, мальчик. Полуживые от усталости, грязные, оборванные, голодные. Неужели ты надеешься добыть еду здесь, в этой земле?

Коннор наконец оторвался от своих занятий, вложил меч в ножны и поднял голову.

— Полагаю, вы простите меня, если осмелюсь напомнить, что это не ваше дело? — вежливо отчеканил он.

Идрес коротко и тихо рассмеялась:

— Итак, вы все упорствуете?

Тишина была ей ответом.

Рена, еще не привыкшая к тому, что ее никто не понимает, попыталась вмешаться. Она даже язык высунула от усердия. Но сумела лишь слабо гавкнуть. Ох уж это отвратительное «а-ааф»!

— Значит, та вспышка волшебства, которая отклонила полет грифов там, на мосту, тоже была ты? — догадался Тайрон.

— Нет. По-моему, это Андреус. Он нападал на кого-то далеко на севере. Кто, кроме него, осмелится действовать так открыто, посылать заклинание такой мощности через всю страну?

Тайрон растерялся.

— А я-то думал, что твоя власть всемогуща.

— Успокойся, мальчик. Я еще не потеряла своей силы, но не желаю до поры, до времени открывать Андреусу свое присутствие здесь, на его земле.

— Мы не можем ждать, когда придет эта пора и наступит то время, — не глядя на чародейку, проговорил Коннор.

Идрес строго посмотрела на него. Снова глаза ее были холодными и безразличными.

— Очень хорошо, — продолжала она. — Я, как могла, старалась разубедить вас. Но на мои слова вы отвечаете еще большим упрямством. Запомните, все тяготы пройденного пути покажутся вам легкой прогулкой по сравнению с тем, что ожидает вас впереди. Андреус знает, что кто-то проник в его землю. Его сторожевое заклинание смертельно опасно.

— Не оно ли умертвило эту землю? — Тайрон взял горсть сухой, серой земли, и она пылью просыпалась у него меж пальцев.

Рена чихнула, недовольно повела холодным влажным носом.

— Нет, просто он хотел заставить свои поля давать урожай за несколько дней, чтобы все остальное время года крестьяне служили солдатами.

Тайрон слушал разинув рот. А Идрес спокойно продолжала:

— Я знаю, что в школе вас учили двенадцати законам Природы, один из которых гласит: «Гармония мира зависит от равновесия между природой и волшебством». Ты усвоил, что есть время действовать и время ждать?

Теперь она смотрела на Тайрона, чуть улыбаясь.

— Вас учили размышлять и предвидеть пользу и вред. Но вы не такие, как Андреус. Для него правильны его желания, и вредны те, кто им противится и посмеет встать ему на пути.

Мальчики затихли. Они внимали словам Идрес, уже не пытаясь возражать или перебивать ее. Наконец Тайрон медленно проговорил:

— Кажется, я понял тебя. Если мы хотим предугадать действия Андреуса, то должны забыть все то, чему нас учили. Честь, честность, благородство.

— Это для начала. — Идрес вдруг обратила взгляд на груду грязного тряпья у ног Рены. — Что это? Я ощущаю поток волшебства.

— Это дорожная сумка и платье Рены, — сказал Тайрон. — А вон там лежат наши плащи, но все превратилось в ужасную рвань. Придется выбросить.

Идрес подняла замызганный фартук и изумленно ахнула. Она осторожно вытянула из сумки серо- коричневый плащ, который дал Рене мэтр Гастарт, а из кармана фартука Ренин шелковый шарф с бахромой, подарок хозяйки Селшаф.

— Откуда это у вас? — быстро спросила Идрес, подкидывая на руке легкий, струящийся по ветру шарф.

— Его дала добрая старушка, хозяйка Селшаф. — Тайрон пожал плечами. — Рена этот шарф берегла, боялась изорвать, испачкать и собиралась отдать принцессе. Хотела ее порадовать.

— Хозяйка Селшаф, — тихо повторила Идрес, потом пристально поглядела на Тайрона. — Она не сказала вам, для чего он?

— Для тепла, для красоты… — Тайрон вдруг задумался. — Ты считаешь, что он волшебный?..

Идрес коротко улыбнулась, перебирая в руках шелковистый шарф.

— Да. И то, что она не открыла это вам, означает… Она не договорила, еще раз улыбнулась и накинула шарф на голову. И вдруг лицо ее стало изменяться! Оно словно бы расплывалось, как в затуманенном зеркале. Но вот постепенно появились нос, глаза, подбородок… Перед изумленными ребятами и хлопающей круглыми собачьими глазами Реной возникло лицо совсем незнакомой женщины. Это уже была не Идрес!

— Волшебная маска! — воскликнул Тайрон. — Но зачем это нужно было Рене? Ведь ее и так никто не знает в лицо.

Идрес сдернула с головы шарф, и тут же возвратилось ее красивое лицо, надменный, холодный взгляд и чуть заметная улыбка на сжатых губах.

— Шарф предназначался не Рене, а мне.

Мальчики растерянно переглянулись. Рена, не желая расставаться с шарфом, зарычала.

Но Идрес даже не обратила на нее внимания. Спрятав тончайший шарф в карман, она строго посмотрела вдаль.

— Пора уходить отсюда, — решительно проговорила она. — Андреус скоро хватится своих исчезнувших солдат и быстро узнает, что с ними произошло. Он догадается, что не только маленькая девочка, но и кто-то посильнее проник в его земли. И тогда нам не миновать погони.

— Так поспешим! — всполошился Тайрон.

Перед самым носом Рены замелькали, захлюпали по жидкой грязи его расхлябанные сандалии. Следом заторопился Коннор, меся грязь крепкими сапогами. Идрес подняла дорожную сумку Рены и перекинула ее через плечо.

Рена засеменила за ними. Теперь перед ее глазами мелькали собственные ноги… то есть лапы. Они были мохнатые и такие же пестрые, как ее прежние волосы.

«Я — полосатая собака, — подумала она. — Наверное, такая же смешная, как та девочка Рена, которой я недавно была».

Рена извернулась, скосила глаза и увидела часть своего длинного узкого тела, короткий, бубликом, хвостик.

«Как забавно быть собакой!» — вдруг весело подумала Рена.

Она, привыкая к своему новому телу, повертелась на одном месте, пробежала вперед, сделала круг.