— Полиция? Что случилось? О Господи, умер? Что случилось?
— Мы пытаемся разобраться, но, по-видимому, нам нельзя ничего трогать у него на столе.
— У него на столе?..
— Записи, пометки и тому подобное.
— Элан! Расскажи мне, что случилось.
— Да мы сами ничего не знаем. Он никому из нас не сказал, какие у него дела. Знаем только, что сегодня утром ему дважды звонили из Штатов — один раз из Вашингтона, второй из Нью-Йорка. Около полудня он сказал Лизе, что едет в аэропорт кого-то встречать. Кого — не сказал. Час назад полиция нашла его в одном из погрузочных туннелей. Ужасно, его застрелили. Попали в горло… Мари? Мари?
Старик с пустыми глазами и седой щетиной взгромоздился в темную будку для исповеди и, щурясь и моргая, стал вглядываться в фигуру в капюшоне за темной занавеской.
Зрение у восьмидесятилетнего посланца было слабое. Но ум сохранялся ясным, только это и имело значение.
— Ангелюс Домини, — произнес он.
— Ангелюс Домини, сын Божий, — прошептал человек в капюшоне, — благостны ли дни твои?
— Они близятся к концу, но они стали благостны.
— Хорошо… Что из Цюриха?
— Нашли человека с набережной Гизан. Он был ранен. Его проследили через доктора, известного Фербрехервельту. На крепком допросе он признался в нападении на женщину. Каин вернулся за ней. Это Каин его ранил.
— Значит, у них был уговор, у женщины и Каина.
— Человек с набережной Гизан так не думает. Он один из тех двоих, что подобрали ее на Лёвенштрассе.
— Он еще и дурак. Он убил сторожа?
— Он признает это и оправдывается. Чтобы спастись, у него не было выбора.
— Может не оправдываться. Это самое умное, что он сделал. Пистолет у него?
— У ваших людей.
— Хорошо. В цюрихской полиции есть один префект. Пистолет надо передать ему. Каин трудноуловим, с женщиной намного легче. У нее есть сообщники в Оттаве, она с ними будет поддерживать связь. Мы ее выследим и заманим в ловушку. Готов записывать?
— Да, Карлос.
Глава 13
Борн подхватил ее в тесном пространстве стеклянной будки, осторожно опустив на сиденье. Ее трясло, дыхание прерывалось спазмами, остекленевший взгляд стал осмысленным, когда она посмотрела на него.
— Они убили его! Они его убили! Господи, что я наделала. Питер!
— Ты здесь ни при чем! Если кто и виноват, то я. Ты ни при чем. Запомни.
— Джейсон, я боюсь. Он был на другом полушарии… а они его убили!
— «Тредстоун»?
— Кто же еще? Ему два раза звонили, из Вашингтона… Нью-Йорка. Он поехал в аэропорт кого-то встречать и был убит.
— Как?
— О Господи… — Глаза ее наполнились слезами. — Застрелили, в горло, — прошептала она.
Борн ощутил тупую боль. Он не мог определить, где именно, но она душила его.
— Карлос, — сказал он, сам не зная почему.
— Что? — Мари впилась в него глазами. — Что ты сказал?
— Карлос, — тихо ответил он. — Пуля в горло. Карлос.
— Что ты хочешь сказать?
— Я не знаю. — Он взял ее за руку. — Пойдем отсюда. Как ты? Идти можешь?
— Да, — ответила она, закрыв на мгновенье глаза и глубоко вздохнув.
— Зайдем выпить чего-нибудь. Нам это сейчас обоим необходимо. Потом пойдем туда.
— Куда?
— В книжный магазин на бульваре Сен-Жермен.
Там было три старых журнала под индексом «Карлос». Трехлетней давности номер международного издания «Потомак Куотерли» и два парижских выпуска «Ле Глоб». Они не стали читать статьи в магазине, а купили все три выпуска и на такси вернулись в гостиницу на Монпарнасе. Мари устроилась на кровати, Джейсон в кресле у окна. Прошло несколько минут, и вдруг Мари вскочила.
— Вот здесь. — В ее глазах и в голосе был страх.
— Читай.
— «Сообщается, что Карлосом и (или) его небольшой армией солдат практикуются чрезвычайно жестокие формы наказания. Это умерщвление выстрелом в горло, причем часто жертву оставляют умирать мучительной смертью. Это наказание применяется к тем, кто нарушил обет молчания или послушания убийце, а также к тем, кто отказался передать ему информацию…» — Мари остановилась, не в силах читать дальше. Она снова легла и закрыла глаза. — Он не захотел им ничего говорить, и они его убили. О Боже!..
— Он не мог выдать им того, чего сам не знал.
— Но ты знал! — Мари вновь села. — Ты знал про выстрелы в горло! Ты сам сказал!
— Сказал. Я знал про это. Это все, что я могу тебе ответить.
— Как?
— Я бы хотел объяснить, но не могу.
— Можно мне выпить?
— Конечно. — Джейсон встал и подошел к столу. Он налил виски в два стакана и посмотрел на нее. — Хочешь, я пошлю за льдом? Эрве на месте, это недолго.
— Не надо. — Она бросила журнал на постель и повернулась к нему: — Я схожу с ума.
— Составишь мне компанию.
— Я хочу тебе верить. Я верю тебе. Но я… я…
— Ты не уверена, — закончил Борн. — Как и я. — Он принес ей стакан. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я могу сказать? Не солдат ли я Карлоса? Не нарушил ли я обет молчания или послушания? Не поэтому ли я знаю способ казни?
— Прекрати!
— Я сам себе это твержу. Прекрати. Не думай. Старайся вспомнить, но где-то по пути нажимай на тормоза. Не забирайся слишком далеко, слишком глубоко. Можно обнаружить одну ложь, но она поднимет десять вопросов, в этой лжи запрятанных. Словно очнулся после долгого запоя, когда не помнишь, с кем дрался, с кем спал или… проклятье!.. кого убил.
— Нет, — с трудом выговорила Мари, — ты есть ты, не отбирай у меня этого.
— Я и не хочу. Я не хочу отбирать это у самого себя. — Джейсон снова сел в кресло лицом к окну. — Ты нашла… способ казни. Я нашел кое-что еще. Я знал это, так же как знал про Говарда Леланда. Даже не было необходимости читать.
Борн наклонился и взял трехлетней давности выпуск «Потомак Куотерли». Журнал был открыл на странице с портретом бородатого мужчины. Неотделанный рисунок-черновик, как бы набросанный по невразумительному описанию. Он передал ей журнал.
— Читай. Начинается наверху слева, под заголовком «Миф или чудовище». А потом я хочу сыграть в одну игру.
