нашего попадания затонул, другой же был подбит», «…когда завеса разошлась, не оказалось одного тральщика и одного миноносца», «…один из наших залпов, по наблюдению с марса мичманом Пышновым, корректировавшим стрельбу, вызвал пожар в носовой части головного линейного корабля, стрелявшего по „Славе“». Ю. Ю. Рыбалтовский (старший артиллерист): «Лейтенанту Иванову удалось даже получить накрытие переднего линейного корабля и с марса получили известие, что на головном линейном корабле дым в носовой части». Д. П. Малинин (штурман «Славы»): «один из них [тральщиков] был пущен ко дну, а другой сильно подбит», «при отходе к Шильдау „Слава“ нанесла повреждение головному дредноуту». К. И. Мазуренко: «… потопили один из них [тральщиков. —
В подобных свидетельствах нет ничего удивительного. Как правило, количество попаданий в неприятеля со своей стороны всегда кажется большим, нежели это бывает на деле. Сказывается нервное напряжение момента, жажда вожделенного события в стрессовой ситуации боя, усиленная тяга к желаемому, легко выдаваемому за действительное. Вспышки выстрелов орудий противника принимаются за разрывы своих снарядов, дым из его труб — за дым от пожаров. Неудивительно, что в бою 4 октября многим офицерам «Славы», находившимся после всех треволнений 1917 г. далеко не в лучшей психологической форме, могли привидеться разрывы своих снарядов на «Кёниге».
При рассмотрении возможности прицельных попаданий в «Кёниг» в условиях боя 4 октября (превосходная видимость, ветер 1 балл, отсутствие волны) следует исходить прежде всего из типа использовавшихся снарядов. Основные боеприпасы «Славы» для боя на минно-артиллерийской позиции — 12-дм дальнобойные снаряды — имелись на линкоре утром 4 октября 1917 г. в количестве 257 штук. Ещё 18 было с пользой истрачено накануне при обстреле перекидным огнём через Моон германских лёгких сил в Малом Зунде — 3 октября им так и не удалось овладеть Ориссарской дамбой и перерезать единственную сухопутную коммуникацию с Моона на Эзель.
С точки зрения оценки баллистических качеств дальнобойных снарядов следует отметить, что они никогда не предназначались для прицельного поражения надводной цели, а являлись средством для распространения их мощного фугасного действия на дальней дистанции по определённой площади. Снаряды разрабатывались для вполне определённой задачи — создавать обширные очаги осколочно- фугасного поражения среди тральщиков, форсирующих минное поле. Расчёт был на то, что этим небольшим хрупким корабликам долго выдерживать подобное воздействие будет не по силам. Именно это их назначение («…только с точки зрения обстрела какого-либо определённого пункта, но не стрельбы в эскадренном бою») отмечал в 1916 г. флагманский артиллерист 2-й бригады линкоров, а с января 1917 г. старший офицер «Славы» Л. М. Галлер. Он указывал, что «корабли., будучи снабжены дальнобойным снарядом, получают возможность, не подвергаясь огню главных сил противника, безнаказанно обстреливать тральщики: уничтожение же при таких условиях тральщиков делает всякую попытку прорыва заграждений весьма рискованной…». [293]
Таким образом, «Слава», ведущая стрельбу подобными снарядами по «Кёнигу», не могла рассчитывать на успех, разве что в порядке случайности. Такие моменты были близки — несколько залпов «Славы», по свидетельству германской стороны, «легло в 50 метрах» от дредноута. В «Боевом журнале» «Кёнига» отмечается, что он «не имел попаданий, только несколько осколочных». Подобный неуспех совершенно не умаляет заслуги «Славы» в бою, поскольку именно её огню, достаточно хорошо направленному, следует в основном приписать то, что германский флагман после окончания первой фазы боя отступил со своими дредноутами на безопасное расстояние, а в дальнейшем был вынужден осторожничать, принимать во внимание возможности «Славы».
Вместо заключения
Остаётся вопрос относительно целесообразности принятого вице-адмиралом Бахиревым решения на бой с отточенными в артиллерийском отношении, прошедшими Ютланд дредноутами противника. На первый взгляд, не просматривается особого смысла в необходимости риска двумя «доцусимскими» линкорами, с матросами-комитетчиками на мостиках, вмешивающимися в боевые распоряжения командира и офицеров, с командами, дисциплина которых была существенно подточена революционным разложением, при условии стеснённости манёвра, пониженной дальнобойности «Гражданина», меньшей силы русских 12? орудий и неизмеримо слабейшем уровне бронирования обоих русских кораблей сравнительно с «кёнигами». Русский командующий знал, что основную ударную силу прорыва немцев в Моонзунд будут представлять именно дредноуты, эффективно противостоять которым русские линкоры, конструктивно оставшиеся позади на два поколения, никак не смогут.
Расчёт вице-адмирала Бахирева основывался на том, что немцы, встретив плотные минные поля и огонь тяжёлой артиллерии, откажутся от выполнения замысла. Однако он не учёл того, что расположение заграждений, благодаря картам, захваченным на «Громе», станет немцам известным, что германские соединения тральщиков проявят выдающееся упорство, что огонь русских линкоров, хорошо выверенный и интенсивный, окажется малодейственным и что германский флагман рискнёт полным ходом ввести свои дредноуты в протраленный коридор. При надежде же на подрыв на мине связанных артиллерийским боем обоих или одного линкора противника, что могло заставить немцев отказаться от форсирования Моонзунда, подобный замысел, никоим образом не умаляя личного мужества М. К. Бахирева, обретает всё же оттенок авантюры. В любом случае русский флагман очень рисковал. Свидетельством его понимания данного факта служит следующая фраза из отчёта: «…мои расчёты на задержку неприятеля нашим минным заграждением оказались неверны: они были хорошо известны немцам; и бой закончился нашим отходом с рейда Куйваст и потерей линейного корабля „Слава“. Конечно, действуй германский флот энергичнее, едва ли мы отделались бы так легко». [294]
Список офицеров линейного корабля «Слава» на 4 октября 1917 г.
«Слава» и её давний верный спутник «Цесаревич/Гражданин» оказались в роли заложников неумолимой военной целесообразности в последней попытке вице-адмирала Бахирева задержать немцев у ворот Моонзунда. Чуда не получилось. «Слава» не стала новым Давидом, способным своими дальнобойными снарядами хотя бы замедлись поступь германского Голиафа — дредноутов П. Бенке. Линкор, наконец, нашёл свою участь в тех водах, которые он упорно защищал два года и где ему до этого столь везло. Она стала достойным и славным венцом жизни этого корабля, полностью оправдавшего своё имя.
Приложение № 1
Командиры линейного корабля «Слава»
