шли 26 тральщиков и 18 катеров-тральщиков, за ними с дистанцией 6 кб следовали лёгкий крейсер «Кольберг», затем «Кёниг» (флаг П. Бенке), «Кронпринц», лёгкие крейсера «Страсбург» и «Аугсбург». Группа судов обеспечения держалась позади в удалении 50 кб. Около 11 часов, не раз останавливаясь из-за пробития минной тревоги при обнаружении ранее пропущенных мин, германский отряд прошёл в залив до 58 параллели и остановился в виду Аренсбурга, накануне оставленного русскими.
Этим прорывом германский флот занял господствующее положение в Рижском заливе и обеспечил с моря Аренсбург, куда немцы перенесли штаб сухопутной группировки и который, как они полагали, мог стать объектом атаки русского морского десанта в случае сохранения господства в заливе русских морских сил. Приказ «атаковать всеми силами русские военноморские силы в Моонзунде и Рижском заливе» командующий корабельной группой в заливе вице-адмирал П. Бенке получил 3 октября в 13.30. Спустя три часа его соединение взяло курс на 0N0, имея в голове 16 тральщиков, за которыми двигались «Кёниг» и «Кронпринц» в охранении 10 миноносцев 16-й и 20-й полуфлотилий и, вслед за ними, крейсера «Кольберг» и «Страсбург». Замыкали группу 9 катеров-тральщиков и их корабль-база.
Однако приблизиться в этот день к входу в Моонзунд, где находились все наличные русские морские силы залива, немцам не удалось: двигаться приходилось за тралами, медленно и осмотрительно, постоянно считаясь с опасностью из-под воды — как от мин, так и от подводных лодок. Около 19 часов база тральщиков «Индианола» получила торпеду с британской подлодки С-27 и была отбуксирована в Аренсбург. В 22.30 отряд П. Бенке расположился на ночёвку, став на якорь примерно в 35 милях к юго-западу от входа в Моонзунд. Утром было решено атаковать русские силы в Моонзунде и уничтожить их, либо вынудить к отходу на север через канал.
Готовясь к схватке за Моонзунд, оба командующих оказались перед лицом ряда серьёзных проблем. Для вице-адмирала Бахирева это была слабость его линейных сил, крайняя стеснённость маневренного пространства между Мооном и Вердером, где при обороне минной позиции предстояло держаться «Славе» и «Гражданину» и, главное, ненадёжность команд, в любой момент готовых выказать открытое неповиновение и сорвать оперативный замысел, погубить корабли и экипажи.
Русский флагман принял решение на бой у входа в Моонзунд, которое объясняет так: «Несмотря на большое неравенство сил, чтобы поддержать дух Моонзундского гарнизона, в расчёте на минное заграждение к S от Куйваста, [я] решил принять бой и насколько возможно задержать овладение неприятелем южной части Моонзунда. Если бы мне это удалось и появление его у Моонзунда было безрезультатно, положение его в Рижском заливе, если бы он вздумал остаться там на некоторое время, без базы для больших кораблей, при существовании в море подводных лодок и поставленных ночью минных банок было бы рискованным. Тем более, что делались весьма возможными атаки наших миноносцев. При уходе же германского флота из Рижского залива и замедлении в овладении южным Моонзундом даже на короткое время был ещё возможен подвоз на Моон и через него на Эзель свежих пехотных и кавалерийских частей и артиллерии и, следовательно, была ещё надежда на улучшение положения. Кроме того, я считал, что уход морских сил без боя повлёк бы за собой быстрое отступление наших неустойчивых сухопутных частей не только от Вердера, но и с пунктов к N и О от него и даже с острова Даго». [265]
Перед принявшим решение на прорыв германским флагманом также стояла нелёгкая задача. Успех прорыва решала многочисленная тяжёлая артиллерия его мощных дредноутов, которые надо было ещё довести до места, откуда они могли связать решительным боем более слабые и тихоходные русские линкоры и потопить их. Только такое решение проблемы — уничтожение «Славы» и «Гражданина», основной точки опоры русских в Моонзунде — вело к совершенному вытеснению на север оставшихся сил МСРЗ, полному занятию островов и окончательной реализации плана «Альбион». Возможность провода дредноутов в Моонзунд следовала из наличия в распоряжении вице-адмирала П. Бенке и его штаба координат русских минных заграждений у входа в пролив, которые предстояло протралить. Вся тяжесть этой работы под сосредоточенным огнём русских линкоров и береговых батарей падала на флотилии германских тральщиков. Не исключалась и опасность от подводных лодок, чему примером стала имевшая место накануне в 18.30 неудачная атака «Кёнига» двумя торпедами, а также подорванная вскоре после этого «Индианола» — окажись на её месте один из дредноутов, германский командующий был бы скорее всего вынужден свернуть свой план.
Вице-адмирал Бахирев не мог знать, откуда предпримет движение противник. Германские силы могли осуществить прорыв на север в обход или вестовой, или остовой оконечности южного заграждения, выставленного в 1917 г. Обход с востока, в связи с наличием в этом районе мелководных банок Ларина и Афанасьева, был особенно затруднён для имевших большую осадку дредноутов. Обход с запада осложнялся минными банками, выставленными ранее германским подводным заградителем. Через эти заграждения имелся протраленный русскими проход, немцам не известный. В итоге германские мины теперь причиняли больший вред им же самим.
Около 0.15 4 октября вице-адмирал П. Бенке принял решение двигаться западным проходом, ширину которого его штаб оценивал в 1,4 мили. По достижении свободного пространства между русскими заграждениями 1916 и 1917 гг., откуда 12? артиллерия обоих «кёнигов» имела возможность простреливать всё пространство вплоть до о. Шильдау, он намеревался лечь на остовый курс и нанести удар по русским линкорам, а также всем судам, которые только окажутся в районе Куйваста.
Около 7 часов утра 4 октября германский флагман получил сообщение о наличии между обоими русскими минными заграждениями ещё и сетевого заграждения, протянувшегося с севера на юг. С точки зрения следования выработанному накануне плану вице-адмирал Бенке не считал его непреодолимым, но распорядился протралить также проход к югу от заграждения 1917 г. к банке Ларина в качестве запасного направления для последующего возможного прорыва оттуда к Моонзунду. Эта предусмотрительность германского командующего, стремящегося следовать «необходимости быть наготове ко всякого рода случайностям» через 6 часов круто изменила обстановку в его пользу.
В 8.10 мин. 4 октября, с восходом солнца, явившего «прекрасный, ясный, осенний день», германские корабли в окружении тральщиков двумя колоннами двинулись нордовым курсом, держась на меридиане маяка Патерностер. В правой колонне, охраняемые 8 большими миноносцами, шли дредноуты «Кёниг» и «Кронпринц», в левой — крейсера «Кольберг» и «Страсбург». Около 9 часов тральщики упёрлись в юго- западный угол заграждения 1917 г. и наткнулись на мины. Тральные корабли приступили к работе, а «Кёниг» с 9.15 до 9.23 безрезультатно выпустил 14 12дм снарядов с дистанции 86–97 кб по двум русским миноносцам, которые полным ходом на зигзаге ушли на норд. Это были дозорные миноносцы XI дивизиона «Дельный» и «Деятельный», возвращавшиеся от SO в Моонзунд вдоль остовых отмелей.
В 9.55 мин немцы разделились — крейсера «Кольберг» и «Страсбург» отделились от отряда и, предшествуемые 8-й полуфлотилией тральщиков (6 судов) и 3-м дивизионом катерных тральщиков (9 судов) отвернули на NW в Малый Зунд. Отсюда им предстояло прикрывать высадку сухопутных войск на Моон. 3-я полуфлотилия тральщиков (10 судов) повернула на 8R на ост к банке Ларина. Вслед за ними малым ходом, каждый в сопровождении двух миноносцев, державшихся по левому борту, двинулись «Кёниг» и «Кронпринц».
Вице-адмирал М. К. Бахирев, получив около 8 часов сведения о движении немцев (радиограмма с дозорного миноносца «Деятельный»: «Неприятельские силы идут на Куйваст»), приказал ночевавшим у о. Шильдау «Славе» и «Гражданину» перейти на рейд Куйваст. Получив распоряжение вице-адмирала М. К. Бахирева о выдвижении с места якорной стоянки, капитан 1-го ранга В. Г. Антонов объявил команде линкора о приближении неприятеля, снялся с якоря и двинулся на SS0, «доканчивая приготовления к бою на ходу корабля». Ввиду срочности приказания, канаты были отклёпаны, поэтому кораблю при остановке приходилось держаться на месте, управляясь машинами. В 9 часов «Слава» и «Гражданин» прибыли на рейд. В это же время вице-адмирал Бахирев поднялся на мостик крейсера «Баян».
В 9.12 показался дым и мачты неприятеля. На всех трёх кораблях сыграли боевую тревогу, подняли стеньговые флаги. На «Славе» для наблюдения за движением противника, определения его курсового угла и фиксирования падений снарядов был назначен на фор-марс мичман Б. А. Пышнов. [266]
Вскоре последовал налёт на Куйваст неприятельских аэропланов, не оказавший влияния на
