и был введён в гавань Портсмута, где ошвартовался у стенки подле линкора «Кинг Эдуард VII» под вице- адмиральским флагом. «Слава», «Рюрик» и «Богатырь» остались, за неимением места в гавани, на рейде.
В Портсмуте простояли три дня. Всё это время хозяева проявляли уже ставшее традиционным гостеприимство — команды русских кораблей побывали в театре, им был устроен обед, а офицеров возили по окрестностям на автомобилях и весьма радушно приняли в Адмиралтействе. Корабельным гардемаринам показали Портсмутский военный порт. Начальник отряда контрадмирал Н. С. Маньковский доносил в рапорте: «Отношение английских морских и городских властей ко мне и всему личному составу отряда было в высшей степени предупредительное и внимательное. Ко мне был прикомандирован на всё время пребывания в Портсмуте капитан 2 ранга, говоривший по-русски; я, офицеры, корабельные гардемарины и команда получили ряд приглашений, которыми воспользоваться могли только отчасти, т. к. они были рассчитаны на целую неделю стоянки, а я располагал всего 2 ? днями». [146]
27-го, пополнив запасы, российские корабли вышли в Алжир. Безоблачно, как казалось, начавшийся поход был сразу отмечен твёрдо установившимся порядком занятий. Ежедневно с 8 до 11 часов утра и с 2 до 5 часов дня производились артиллерийские учения, занятия грамотностью и по расписанию, а также «обучение соколиной гимнастике». [147] В эти же часы производились занятия с гардемаринами, причём их заставляли заниматься при всех удобных случаях, когда то позволяло состояние неба, астрономическими наблюдениями.
Погода благоприятствовала по-прежнему, однако хорошо знакомый маршрут преподнёс пренеприятный сюрприз. Два дня по выходе из Портсмута, до 29-го, всё шло хорошо. Отряд всё это время шёл 12-узловым ходом. Однако, когда в 3 часа пополудни понадобилось увеличить ход до 13 уз, «Слава» не смогла выполнить распоряжение флагмана — выяснилось, что на корабле из 8 донок исправна лишь половина, из которых две не вполне надёжны. В 19 часов «Слава» всё же увеличила ход до 13 узлов, который смогла поддерживать около 3 ? часов, однако это усилие оказалось фатальным.
Нарастание быстро надвигавшегося кризиса иллюстрирует отрывок из рапорта начальника отряда контрадмирала Н. С. Маньковского: «Пришлось уменьшить ход сначала до 12 узлов, затем до 10, а утром 30 -го уже до 8; кроме неисправности донок обнаружена неисправность котлов: из 20 котлов осталось исправных только 10; кроме того, обнаружен громадный расход воды. 31-го утром пришлось уменьшить ход до 6 узлов, а в полдень и совсем застопорить машины, сначала на 2 часа, а в результате простояли 10 часов (с 12 часов дня до 10 часов вечера). Затем до вечера 1 августа шли ходом от 6 до 8 узлов, а в 7 часов вечера снова застопорили машины, и, ввиду уже полной безнадёжности получить ход, я решил взять „Славу“ на буксир — это было уже в 35 милях от Гибралтара». [148]
В полночь 2 августа с «Цесаревича» на аварийную «Славу» были поданы буксиры, и флагманский корабль, около часа ночи дав ход, постепенно довёл его до 5,5–6 уз (при 45 оборотах это соответствовало собственному ходу в 8,5–9 уз). По свидетельству В. А. Белли, «буксиры вытравили чуть ли не на два кабельтова, чтобы не было заметно аварийное состояние „Славы“». [149] Ситуация на ней развивалась настолько драматично, что одно время опасались прекращения выработки пара вообще. Это грозило остановкой динамо-машин и погружением корабля во тьму с прекращением работы всех электроустройств, основным из которых в создавшейся ситуации был электрический привод руля. К счастью, до этого не дошло, и к 7.30 утра, когда обездвиженную «Славу» привели Гибралтар и поставили на якорь, в действии оставались всего два котла.
Командующий отрядом Н. С. Маньковский, съехав на берег, обрисовал перед британскими портовыми властями печальную картину состояния «Славы» и просил разрешения ввести линкор во внутреннюю гавань для самого необходимого ремонта силами портовых мастерских. После получения «любезного согласия» и заверения во всяческом содействии корабль двумя буксирами в 3 часа дня ввели гавань и ошвартовали на две бочки. Тогда же, 2 августа, флагман отряда отправил в Петербург морскому министру С. А. Воеводскому телеграмму с описанием происшествия со «Славой», в которой подводил его первые итоги: «…необходимо 3–4 месяца для капитального ремонта, без которого корабль надлежит считать выведенным из строя». [150]
Поскольку центральным событием миссии Балтийского отряда в Средиземное море было участие 15 августа в праздновании юбилея правления князя Николы I, «Цесаревич» и крейсера не могли задерживаться в Гибралтаре до проведения исчерпывающего расследования случая со «Славой». Планом похода им надлежало 14-го быть уже в Антивари. В 7 часов вечера 2 августа Н. С. Маньковский с тремя оставшимися кораблями снялся с якоря и ушёл в море, предварительно образовав комиссию (приказ № 356 от 2 августа 1910 г.), которая в тот же день приступила к расследованию.
Для участия в её работе из Петербурга был срочно командирован МТК инженер-механик полковник В. П. Ведерников, хорошо знакомый с конструкцией котлов системы Бельвиля и имевший большой опыт их эксплуатации. В состав комиссии вошёл также флагманский механик Практического отряда полковник П. И. Онищенко, которого флагман отряда оставил для расследования на «Славе». Эти два опытных механика в основном и участвовали в дальнейшем в разрешении всего круга вопросов, связанных с ремонтом котельной установки линкора.
Прежде всего, комиссия констатировала, что зимой 1909/10 г. корабль прошёл в Кронштадте крупный ремонт механизмов и котлов, по окончании которого было произведено испытание на полный ход, давшее результаты «не только удовлетворительные, но даже хорошие». Причина аварии состояла в выходе из строя системы снабжения котлов водой из-за отказа их питательных насосов — новых донок Бельвиля, которыми было решено заменить прежние донки системы Блэка. [151] Положение усугубилось общей изношенностью котлов и плохой подготовкой машинной команды, осложнившейся её значительным некомплектом. Перед началом кампании, весной 1910 г., должной проверки котлов сделано не было. Материал новых 8 донок, заказанных Франко-Русскому заводу, освидетельствования не прошёл. Кронштадтский пароходный завод, по окончании весной 1910 г. дефектных работ по машинам и котлам «Славы», не произвёл их «надлежащего испытания», ограничившись заводской пробой.
Донки устанавливались на линкор в спешке — последняя из них была водружена на место в ночь перед уходом корабля в заграничное плавание, при этом ни командир, ни судовой механик не настояли на их испытании. Котлы к началу плавания не были выщелочены и к моменту аварии оказались совершенно загрязнёнными. Уже в Портсмуте выяснилось, что две донки полностью вышли из строя и судовыми средствами отремонтированы быть не могут. В итоге о факте возможности действия лишь 6 донок из 8 механик не доложил командиру, а последний, «не проявляя надлежащей заботы об исправности вверенного ему корабля», об этом не поинтересовался. Надвигавшийся кризис попытались решить командированием флагманского инженера-механика отряда П. И. Онищенко на борт «Славы», однако на запросы флагмана по выходе отряда из Портсмута он не решился доложить правду «о действительном состоянии указанных механизмов». [152]
Выяснилось также, что уже на переходе в Портсмут было два случая продувания горловин сепараторов главных машин, продуло сальник в ЦСД правой машины, два раза садился пар — это заставляло уменьшать на некоторое время ход. Всем этим повреждениям и падению пара не придавали поначалу большого значения, поскольку при исправных механизмах это объясняли малой опытностью команды в условиях отсутствия привычки к большим переходам.
4 августа командир «Славы» Э. Э. Кетлер телеграммой доносил морскому министру первые итоги расследования. Выяснилось, что «… доночные штоки, золотники, клапана, набивочные кольца изъедены, сальники не держат, воды не подают. У котлов разрушены дефлекторы, обилие свищей в котлах и арматуре,
