вверх, то вниз, а карандаш по-прежнему даже не шелохнется. Ну что ты будешь делать! Не двигается с места, и все. Ну хоть ты тресни. Мало того — «чудесник» еще и пальчиками шевелит: пошевелит ими и растопырит.

Фантастика-а-а! Фу-у, ну наконец-то чародейщик-мистификатор берет карандаш с левой ладони и с благодарностью возвращает владельцу. Видел бы ты глаза владельца этого «заколдованного» карандаша! Они напомнили бы тебе гигантские телевизионные тарелки «НТВ плюс», на которых, кстати, очень удобно варить восточный плов с изюмом, курагой и черносливом. У-у-у — просто пальчики оближешь! Но об этом моем любимом блюде я как-нибудь расскажу тебе в другой раз.

Рецепт этого вкуснейшего блюда, как и наш прелестнейший фокус, всегда пользуется большим успехом у моих товарищей. Его можно показывать и в узком кругу подруг, и ребятам в подъезде, и даже на большой сцене в актовом зале школы. Даже в кабинете у директора он будет иметь успех. А с пловом директор полюбит и тебя, и фокус как родного узбекского кролика. Более того — как родненькую троюродную чукотскую бабушку. В общем, чего скрывать: тебя ждет море любви и бушующий океан аплодирующих родственников.

Для фокуса тебе потребуется небольшой кусочек (отрезок) капроновой нитки и маленькая пуговичка. Карандаш заимствуется, как я говорил, у кого-нибудь из хлопцев или хлопушек. Под хлопушками я, конечно, подразумеваю шутливых гарных девчонок, хлопающих — да не ушами! — косичками. Кстати, косички у девчонок существуют не для того, чтобы за них дергать, а для того, чтобы ими хлопать от восторга, то есть аплодировать. Да, да! Девчонки всегда аплодируют нам, волшебникам, косичками, а не ладошками. Потому что в руках у них в этот момент находится какой-нибудь сувенир для тебя. Например, книжка «О вкусной и здоровенной пище»!

Ну, наконец-то понял. С чем тебя и поздравляю. Так вот, секрет чуда заключается в кусочке капроновой нитки, с помощью которой делается несложное приспособление. А именно: в край подкладки рукава со стороны ладони пришивается пуговица. Смотри не перепутай: не к ладони пуговица пришивается, а в край подкладки! Понял? Умница! Вот можешь ведь, когда захочешь.

Далее. Отрезок капроновой нитки надо сложить вдвое и связать концы узелком. Узелок на память, чтобы не забыть про плов. Шутка. У тебя получится петля. Одна сторона петли, та, где узелок, надевается на пуговицу. Петельку надо обмотать вокруг пуговицы два-три раза, чтобы она не соскочила во время демонстрации фокуса. Вторая сторона петли надевается на средний палец. Проверь, кстати, есть ли у тебя средний палец. Как это нет? А куда же он делся? Слава богу, нашелся. А я уж испугался... Небось смеешься? Я очень тому рад.

Такая нитка совершенно не видна зрителю, даже на очень близком расстоянии. Это обстоятельство и дает нам с тобой возможность демонстрировать данный фокус-покус. Итак, петля из нитки натянута между средним пальцем и пуговицей вдоль ладони. Взяв карандаш у одного из зрителей, чародей поочередно показывает обе руки и карандашик. В тот момент, когда повелитель карандашей и кастрюль должен положить на ладонь левой руки карандаш, он ослабляет натяжение нитки. А для этого достаточно чуть-чуть согнуть пальцы руки. Далее волшебник помещает карандашик между ладонью и ниткой и тотчас же выпрямляет пальцы. Нитка натягивается и плотно прижимает предмет к ладони. Если теперь повернуть руку ладонью вниз, карандаш не сдвинется с места. Ну все, можешь умывать руки и идти кушать плов. Ты его заслужил. Да, и не забудь пригласить к столу всех своих друзей.

Я уверен, о друг мой, затмивший своею улыбкою сахарную луну и яично-золотое солнце, что ты созрел уже для того, чтобы выучить и продемонстрировать всем-всем своим знакомым, включая канареек и попугайчиков, этот фокус-мокус. Это просто шедевр в области чудес и волшебства, скажу правду, положа руку на сердце. Бьюсь об заклад, он понравится всем! Об этом фокусе мне поведал один знакомый попугайчик, который долгое время работал в цирке в номере у одного фокусника-иллюзиониста! Звали его, если мне не изменяет память, Арчибальд Ардальонович Занзибаров-Говорковский.

Хозяин его называл коротенько — Арик. Так вот, этот самый Арик вышел на пенсию, так сказать, на заслуженный отдых. Ему была положена маленькая пенсия в размере двух бананов, трех яблок, двух слив, четырех печений и стакана ананасового сока в день. Маловато, конечно, для такого большого (в прошлом) циркового мастера. Но ему хватало. Все свое свободное пенсионное время он с лихвой посвящал пернатым друзьям, которые по вечерам слетались к нему на балкон, где хранилась всякая старая, ветхая иллюзионная рухлядь. Попугай Арик был очень гостеприимным хозяином. За чашечкой сока и фруктами он с наслаждением рассказывал всем о своих цирковых успехах, сенсационных гастролях, о невероятных ошеломляющих приключениях. Даже о некоторых секретах профессии. Нет, он не разоблачал своего хозяина-фокусника, но частенько, лукаво Улыбаясь, хитро ухмыляясь, подтрунивал над ним.

Напившись вкуснейшего сока, вдоволь нахрумкавшись фруктов, зачарованные пушистые соседи хором просили рассказать что-нибудь о чудесах. И Арик таинственно, не торопясь, смакуя каждое слово и каждую букву (а выговаривал все 132 буквы), словно речистый сказочник-былинник, начал рассказывать:

«Было это в далекой теплой Австралии, где мы гастролировали. Представьте себе, о мои поюще- звенящие, пернато-пушистые друзья! Переполненный зрителями цирк. Аншлаг. Оркестр исполняет бравурный марш „артистов-гладиаторов“. Под бурные, громкие, оглушающие всю Австралию аплодисменты выбегает мой усатый полосатый хозяин. Почему, спросите, полосатый, да потому, что костюмчик у него в полосочку. Как матрац надувной, как пляжный шезлонг. Я, понятное дело, стремительно лечу за ним. Проделывая над зрителями почетный круг и размахивая крылышками, сажусь ему прямо на цилиндр. Кому на цилиндр? Да хозяину своему — фокуснику — на цилиндр! И начинаем свое выступление с того, что предлагаем всем желающим отведать нашего фирменного печенья из большой коробки. Просим кого- нибудь взять одно печенье. Я, сидя на цилиндре, предупреждаю:

— Уважаемый друг! Не ешьте его пока, и мы вас не разочаруем. Мне очень хотелось бы, чтобы вы разломили печенье на несколько кусочков.

В этот момент мой хозяин протягивает тарелочку, на которую зритель чуть позже положит кусочки печенья. Я продолжаю:

— Спасибо, дружище, и сохраните, пожалуйста, один из кусочков у себя до востребования и будьте с ним осторожны, полюбезнее, а то оно может раскрошиться-рассыпаться.

Мой хозяин, соглашаясь со мной, кивает головой. Затем, взяв большую ложку, артист на глазах у всех пытается растолочь остатки печенья в мелкий порошок. А когда ему это удается, пересыпает мелкие крошечки в бумажный конверт. Другой зритель (или зрительница — на твое усмотрение) должен заклеить этот конвертик. Хозяин опускает этот конверт, как любовное письмо, но не в почтовый ящик, а в стеклянную вазу, которая стоит на нашем волшебном столике.

Проделав это, я продолжаю говорить дальше, как заправский оратор, как великий старина Цицерон Былинович Рассказов. Да! Кстати, Цицерон был моим учеником, это я научил его ораторскому искусству — прекрасно декламировать, говорить. Но об этом я расскажу в другой раз. И про Кая Цезаря, которого обучил