много лет вместе, мы сто раз успели пожить для себя. Наверное, он просто не любит детей.

— Это тоже нормально… Послушай, ты знаешь, кого я недавно встретила? — с энтузиазмом воскликнула Лида, словно вспомнив нечто сенсационное. — Верку Беклемишеву!

— А кто она такая? — с удивлением спросила Валя, вороша вилкой перемешанные с дарами моря овощи у себя на тарелке.

— Подруга Сони Цукерман, которая помогла мне прошлой зимой выбрать приличную шубу из норки… Ты ведь знаешь, для Сокольского это принципиальный вопрос — заплатить три тысячи или три с половиной… Он из-за пятисот баксов удавиться может!

И что твоя Верка Беклемишева? — напомнила Валя, с сомнением разглядывая маленькое щупальце, выловленное из салата.

— Она тут, собственно, ни при чем, но у Верки Беклемишевой есть двоюродный брат, который совершенно случайно прошлой осенью попал в одну нехорошую историю — одна старуха-пьянчужка бросилась ему прямо под колеса. И ты знаешь, кто его в суде защищал?

— Кто?

— Гуров!

— Кто? — недоуменно нахмурилась Валя, и какое-то воспоминание смутной тенью легло на ее лицо. Гуров…

— Филипп Аскольдович Гуров, — раздельно произнесла Лида. — Ну же, напрягись!

— О боже, — вырвалось у Вали, и она покраснела.

Лида пристально посмотрела на нее, словно прикидывая, стоит ли продолжать рассказ. Снег за толстым оконным стеклом повалил сильнее, но теперь он не таял, а пушистым ковром застилал асфальт. Мимо бежали редкие прохожие, прячась от непогоды под зонтиками или кутаясь в высоко поднятые воротники.

— Валя…

— Что?

— Если ты не хочешь, я не буду об этом, — медленно произнесла Лида, доставая из пачки сигарету и прикуривая ее.

«Нельзя дважды войти в одну и ту же реку… — машинально вспомнила Валя. — Все давным-давно прошло! Это был просто сон… На самом деле я даже не вспоминаю его. Я счастлива, и мне ничего не надо. Милый Илюшка, при всем его эгоизме он самый лучший человек на свете!»

— Почему нет, — пожала плечами Валя, справившись с собой. — Рассказывай — мне любопытно.

Лида словно только и ждала этих ее слов.

— Короче, Гуров такой мелочовкой обычно не занимается… — быстро, понизив голос, затараторила она. — Он все больше олигархов защищает да по заграницам ездит, где всякие семинары проводит — вопросы международного права и прочая лабуда… Ну, это неинтересно. Но иногда он устраивает показательное выступление и до простых людей снисходит — вроде у них, у адвокатов, так полагается, когда не ради денег…

— И что же? — спокойно спросила Валя, тоже вытаскивая сигарету из Лидиной пачки.

— Ты же не куришь, — подозрительно произнесла та.

— Нет, только когда выпью, — улыбнулась Валя. Она втянула в себя горький ментоловый дым и даже не закашлялась. С удовольствием отметила, что длинная тонкая сигарета в ее пальцах даже не дрожит. — Дальше.

— В общем, братом Верки в основном занимался помощник Гурова, а Гуров только так, для решающих выступлений на сцену выходил. Ты не догадываешься, кто был этим помощником?

— Догадываюсь, — равнодушно произнесла Валя. — Ванечка, милый Ванечка…

— Точно! Он самый, Ванька Тарасов! Сволочь та еще, — с ненавистью произнесла Лида.

— Он не сволочь, — для Вали превыше всего была справедливость. — Чего ты его обзываешь…

— Он сволочь! — возбужденно закричала Лида, и за соседними столиками на нее начали оглядываться люди. — Упырь!

— Лидка, прекрати, нас сейчас выставят из этого заведения, — строго произнесла Валя.

— Ладно, ладно, не буду. — Лида слегка дрожащей рукой разлила вино в бокалы. — Давай еще выпьем!

— За что теперь? — спросила Валя.

— За женскую дружбу! Ты у меня, Валька, самый лучший, самый первый друг… Я тебя тыщу лет знаю, и ты меня тоже. Я тебя никогда не предам. Ты для меня — святое. Я… да я тебя больше Сокольского люблю, ей-богу!

Вино было терпким, не очень сладким, оно пахло летом и далекими виноградниками, от него слегка кружилась голова и было горячо щекам.

— И как же там наш Ванечка поживает? — тихо спросила Валя.

— В общем, так… Он женат на Марьяне, дочери Гурова.

— Нашла чем удивить! — фыркнула Валя. — Я знаю…

— Нет, ты не понимаешь — он до сих пор женат на Марьяне, — значительно произнесла Лида. — В наше время, когда распадается каждый второй брак, это большая редкость.

— Ну и что? — пожала плечами Валя.

— У них двое детей. Мальчики. Четырнадцать и десять лет. Нет, вру — четырнадцать и двенадцать лет. Живут в каком-то суперпрестижном английском закрытом пансионе, в котором чуть ли не короли учатся, — Филипп Аскольдович расстарался, устроил туда своих внучат. А Марьянка сделала три пластические операции…

— Зачем? — удивленно спросила Валя. — Она же и так была симпатичная…

— Эй, можно вас на минутку? — Лида подозвала официанта. — Я еще лазанью хочу заказать. — И она опять повернулась к подруге: — Она была симпатичная, а теперь просто красавица. Брат Верки видел ее фотографию. Нечеловеческая, небесная красота!

— Это ты со слов брата Верки? — серьезно спросила Валя.

Да! Именно такими словами ее и описал, а уж он-то разбирается. Нечеловеческая и небесная, говорит, — истово повторила Лида.

— А… а Ваня что?

— Ваня, я так поняла, очень мало изменился — все такой же тихонький, приветливый, правда, очки теперь носит. Он брату Верки уж так понравился, так понравился — теперь редко, говорит, таких деликатных и добрых людей можно встретить.

— Его всегда все любили, — усмехнулась Валя. — И Гуров его, наверное, тоже любит. Все-таки помощь старику…

— Гуров — старик?! Что ты… Брат Верки Беклемишевой говорит, что он прямо орлом, только седой весь. Нет, Гурова никак нельзя назвать стариком!

— Ну да, ну да…

— Валя, тебе правда все равно? — вдруг спросила Лида.

— Все равно.

— Ты ведь так его любила, Ванечку своего, — помнишь?

Лиде принесли лазанью, и она принялась с аппетитом ее уписывать. Валя с улыбкой смотрела на подругу, и ей казалось, что Лида тоже ничуть не изменилась. Те же легкие светлые кудри а-ля Мэрилин, родинка в углу губ, аккуратно выщипанные брови… Правда, Лида немного поправилась — ну и немудрено, с таким-то аппетитом!

— Все помнят свою первую любовь, — пожала плечами Валя. — Впрочем, я Ваню почти не вспоминаю. Дело не в нем… Так хорошо было тогда — солнце, Иволга, ты, я… Ты ведь не страдаешь из-за того, что Илья женился на мне, а не на тебе?

Он и не любил меня никогда особо, — заметила Лида, наливая себе еще вина. — Сразу можно было догадаться, что он только по тебе сохнет. Просто я, дурочка, все еще на что-то надеялась, старалась не замечать очевидного. Звонил, кстати, недавно — хотел машину в автосервис Сокольскому сдать…

— Я Илью даже не ревную к тебе, честно, — призналась Валя.

— Это правильно, — кивнула Лида, отпивая из бокала и бросая взгляд сквозь стеклянную стену. —