своих отношений с Амандой никогда он не дарил ей таких дорогих вещей. Может, его угнетало чувство вины? Но четыре тысячи долларов плюс пошлина — слишком дорогая цена за одну проведенную ночь. Ночь, которую он даже не мог вспомнить.

Робин приступил к работе сразу же, как вернулся в Нью-Йорк. Он попросил юридическую службу подготовить контракт для Энди Парино и, как только тот был готов, отослал его, сопроводив небольшой запиской, в которой подтвердил свое предложение. Пантеру с изумрудными глазами он послал Мэгги, сделав приписку: «С прошедшим Рождеством! Робин».

Через три дня позвонил Энди и сказал, что с удовольствием принимает предложение.

— Ты уверен, что потом не пожалеешь? — спросил Робин.

— Уверен. Между Мэгги и мной все кончено.

— Жаль.

— Да нет, это было предначертано в наших гороскопах. Она слишком сложна для меня.

— Не волнуйся, все наладится.

— Спасибо за доверие. Буду стараться.

К концу недели Робин подогнал всю работу и, закончив монтаж очередной передачи «Мысли вслух», заглянул в блокнот, где помечал деловые встречи: вторая половина дня оказалась свободной. Он открыл ящик стола, запертый на ключ, и вынул свою рукопись. Как давно он к ней не прикасался! Так вот, сегодня вечером он заберет ее домой, обойдется без водки и начнет работать.

Секретарша вошла с пакетом в руках и дала ему расписаться в квитанции. Развернув пакет, Робин увидел черную эмалевую пантеру в кожаном итальянском футляре. «Я принимаю подарки только от своих друзей», — было написано в записке, напечатанной на машинке.

Робин порвал записку и положил футляр в небольшой сейф в стене, в котором хранил контракты и личные бумаги. Потом спрятал рукопись в ящик стола и, выйдя из кабинета, направился в «Лансер».

Увидев его, барменша Кармен всплеснула руками.

— О, мистер Стоун! Как давно вас не было видно! Как обычно?

— Давай выпьем двойную порцию в честь моего возвращения.

Он быстро выпил водку с мартини и заказал еще. Вечер начинался хорошо. В последнее время он с ужасом ждал наступления ночи. Ему снились какие-то сны. Он знал это, но никогда не помнил их содержания. Иногда он просыпался весь в поту. Особенно раздражало то, что он не помнил, что ему снилось в Риме. И однако Серджио говорил, что он кричал. Робин выпил второй стакан и заказал третий. То, что Мэгги вернула брошь, не давало ему покоя. Но почему это так его беспокоило? Мэгги ничего не значила для него. Он не понимал, что с ним происходит.

Робин слез со своего табурета, пересек бар и открыл телефонный справочник. Почему бы и нет? Он ведь мог проконсультироваться со специалистом, чтобы положить конец этим снам. Наконец нашел фамилию Арчибальда Гоулда и, секунду поколебавшись, набрал номер.

Арчи Гоулд снял трубку со второго звонка.

— Говорит Робин Стоун.

— Слушаю вас.

— Я хотел бы встретиться с вами.

— По личному или профессиональному вопросу?

— Профессиональному, естественно. Робин услышал шорох переворачиваемых страниц и понял, что врач просматривает свои записи.

— Следующий понедельник вас устроит? Мы могли бы начать с трех сеансов в неделю. Робин приглушенно рассмеялся.

— Мне достаточно одной консультации. Приходите в «Лансер». Я оплачиваю напитки и визит, как если бы пришел к вам в консультацию.

— Я не работаю в барах.

— А мне легче говорить, когда я пью.

— Сожалею. Если вы передумаете, можете позвонить. Телефон вам известен.

— В котором часу у вас последняя консультация?

— Мой последний клиент должен прийти с минуты на минуту.

— Арчи… я приду к вам, если вы примете меня сегодня вечером.

Непринужденный тон не обманул доктора Гоулда. Звонок от такого человека, как Робин, был равнозначен сигналу SOS.

— Хорошо, Робин, в семь часов.

И вот Робин сидел напротив доктора Гоулда. Абсурдность ситуации его поражала. Он, который никогда никому не раскрывался, как мог он рассказывать этому постороннему человеку с бесстрастным лицом о том, что его донимало?!

— Дело вот в чем, — сказал Робин и замолчал. — Все очень просто. Речь идет об одной красотке. Я не могу избавиться от мыслей о ней. И однако я в нее не влюблен. Вот это и странно.

— Когда вы говорите, что не влюблены в нее, то подразумеваете, что она вам неприятна?

— Нет. Она мне нравится. Даже очень. Но в постели у меня с ней ничего не получается.

— Значит, вы пытались? Робин пожал плечами.

— Я был настолько пьян, что ни в чем не уверен. Однако, как мне кажется, я дважды в разное время переспал с ней и, если судить по ее реакции, справился прекрасно.

— Почему же вы тогда говорите, что у вас с ней ничего не получается? Робин закурил и медленно выпустил дым.

— В общем, так. В первый раз, когда это произошло, я проснулся на следующее утро поздно, и она уже ушла. Я ничего не помнил: ни ее лица, ни ее имени. Только знал, что это была брюнетка с пышной грудью. У меня было такое ощущение, будто я сделал или сказал что-то такое, чего не должен был делать или говорить. И вот два года спустя я встречаю ее снова. Она оказалась подружкой моего приятеля. Я нашел ее красивой, приятной, но она была с ним. Это вполне меня устраивало, так как — я уже говорил — она совсем не в моем стиле. Мы втроем провели вечер. Выпили. Много. Я был пьян, как сапожник. Друг напился до бесчувственного состояния. Мы с красавицей остались наедине. На следующее утро я проснулся в ее постели. Больше об этой ночи я ничего не помню. Видимо, я оказался на высоте, так как когда она готовила завтрак, то лепетала всякие нежные слова.

— Какие чувства вы испытывали к ней? — спросил доктор Гоулд. Робин вздрогнул.

— Такие, словно я очутился в постели с парнем или с кем-то еще, с кем не должен был спать. Я сказал ей напрямик, что нахожу ее очаровательной, но что сама мысль заниматься с ней любовью вызывает у меня отвращение, и мне кажется, что у меня ничего не получится с ней. И тем не менее она мне нравится. Может, даже больше, чем все женщины, которых я знал. Но физически она меня не привлекает. Почему она оказывает на меня такое воздействие?

— Может, в тот вечер вы что-то особое выпили? Например, напиток, к которому не привыкли?

— Нет, водку. Я всегда пью только водку.

— Вы были влюблены когда-нибудь? Робин пожал плечами.

— Я привязывался к некоторым девушкам, но мне всегда было легко расставаться с ними. Возьмем, к примеру, Аманду. Это была потрясающая девушка, и наши отношения мне казались великолепными. Однако, по словам Джерри, я принес ей много зла. Но я никогда не отдавал себе в этом отчет. Я бросил ее лишь потому, что она пыталась привязать меня. Впрочем, я не порвал с ней по-настоящему. Мы стали реже встречаться, но я никогда не осознавал, что с самого начала заставлял ее страдать.

— Действительно никогда?

— Никогда.

— И однако вы осознали, что заставили страдать Мэгги?

— Да, — согласился Робин. — И именно это меня тревожит. Поэтому я и пришел к вам. Теперь ваша очередь, Арчи.

— Расскажите о вашей матери, Робин. Какая она?

— Ради Бога, избавьте меня от этих фрейдистских теорий. У меня было счастливое детство. Китти в молодости была блондинкой — свежей и красивой.