[Запасы их совсем уже иссякли:лишь восемь мер[69] жена набрать сумела.]Две меры он отмерил ей обратно,тот поселянин, и сказал жене:«Вот две ячменных меры в пропитаньетебе с детьми твоими. Мне же сделайиз остальных шести — хлебов и пивана каждый день. Я этим проживу».И вот в Египет этот поселянинотправился, ослов своих навьючиврастениями, солью, древесинойи шкурами свирепых леопардов,и волчьим мехом; а еще — камнями,растений благовонных семенамида голубями и другою птицей[70]поклажа та наполнена была.Все это были Соляного Поляразличные хорошие дары.Шел поселянин, направляясь к югу, —в ту сторону, где город Ненинисут.Достиг он вскоре области Пер-Фефи,что севернее Ме́денит[71]. И там —там встретил поселянин человека,на берегу стоявшего. Он имяносил Джехутинахт — «Силен бог Тот»;он сыном приходился человекупо имени Исери. Оба былилюдьми распорядителя угодийвельможи Ренси, сына Меру[72].ЭтотДжехутинахт, едва лишь он увиделослов, которых поселянин гнал,[и всю великолепную поклажу],как в его сердце алчность загорелась,и [сам себе] сказал Джехутинахт:«Эх, вот бы мне изображенье бога[73]с такою чудодейственною силой,чтоб удалось мне с помощью той силыдобро у поселянина отнять!»А дом Джехутинахта находилсяу тропки, что вдоль берега тянулась.Узка дорожка там, не широка:набедренной повязки вряд ли шире;обочина ее — вода речная,а по другую сторону — ячмень.И приказал Джехутинахт холопу,его сопровождавшему: «Иди-каи принеси мне полотно льняноеиз дома моего».И тотчас тканьдоставлена была Джехутинахту.Он тут же расстелил ее на тропке[ни обойти ее, ни перепрыгнуть]:один конец — в ячменные колосья,другой, где бахрома, — на воду лег.Все люди той дорогой беззапретномогли ходить. И поселянин тожеспокойно шел. Как вдруг Джехутинахтего окликнул: «Эй, поосторожней!Смотри не потопчи мои одежды!»Ему на это молвил поселянин:«Что ж, поступлю я, как тебе угодно.Мой верен путь. [Другой дороги нету,и — выхода мне нет, коль путь закрыт][74]».И он поднялся выше по обрыву.Тогда Джехутинахт прикрикнул грозно:«Что ты собрался делать, поселянин?Иль мой ячмень тебе доро́гой будет?»Ему сказал на это поселянин:«Мой верен путь. [Другой дороги нету,и — выхода мне нет, коль путь закрыт.]Обрывист берег — не взойти на кручу,а здесь — ячмень встал на пути стеною,дорогу же ты нам переграждаешьодеждами своими… Может, все жеты дашь пройти нам по дороге этой?»Но только речь закончил поселянин, —один из тех ослов, [которых гнал он], стал поедать ячменные колосья
