кружа и листву, и меня.Шарманка незримая, ты наявуиз пыли поешь мне, и впредьпозволь позабыть, что на свете живу,и ручку твою завертеть.С зубцами незримого вала сцепясь,комод и корзина с бельемпоют, образуя высокую связьс набивкой в матрасе моем.Так будем щедры… Пусть всю жизнь напролетзазубренный крутится вал!И вот паровозный свисток запоет,трава зашумит возле шпал,уронит замазку рассохшийся паз,и вся эта пыль вразнобойпосыплется в песню, и слезы из глазпокатятся сами собой.
Щедрое лето
Возле джутовой фабрики, в полдень, вдвоемприлегли на горячий песок.В зное летнего дня утопал окоеми поблескивал женский висок.Пыль мешков и пеньковых волокон насквозьпропитала и горло, и грудь,и с растресканных губ им не раз довелоськаплю собственной крови слизнуть.Так лежали, макая свой хлеб в молоко,колотье унимая в груди.Шелестящая осень была далеко,и одна лишь теплынь впереди.Шелушился загар, и густым, словно сок,воздух был в эти летние дни,и о доме, что стал бесконечно далек,говорили впервые они.И в полуденный зной были чувства чисты,становились всё мягче слова.На бегониях красных не сохли цветыи еще зеленела трава.Беспредельная щедрость являлась во всем,и жарой исходил небосклон, —так лежали у фабрики в полдень, вдвоем,слыша долгую песнь веретен.
Чужак
Что ни вечер — гость у нас в дому:хочет мать понравиться ему,красится, потом зовет к столу, —гость на главном месте, я в углу.Я давно не видел на столеэдакого сочного филе, —гость умнет кусище за присести еще за матерью подъест.Жир стекает у него с усов.Мать следит за стрелками часов,локон теребит, платком шуршит, —гость подмигивает, не спешит.Мать сердечко станет рисоватьна подносе, значит — марш в кровать.В духоте лежу за часом час.Мерно за стеной скрипит матрас.В полночь стукнет дверь легко-легко.Утром мать упустит молокона плите — на мне срывает злость.Сливки тоже выпивает гость.
