Вспоминали случаи из истории Германии, с пивными кружками в руках пели народные немецкие песни. Аденауэр подтягивал.

После Чикаго — Кембридж, Бостон, Канада и снова Бостон. Всюду выступления, интервью, пресс- конференции. Аденауэр не отказывался ни от одного пункта весьма плотных программ. Его постоянно показывало телевидение, о нем говорили по радио и писали газеты, велись киносъемки. Такого успеха в Америке не имел никто, кроме Черчилля. Один из американских журналов написал, что, глядя на Аденауэра, можно представить, какой жизненной силой обладает немецкий народ. Позднее, когда в Федеративной Республике останутся позади очередные выборы, блестяще выигранные Аденауэром, популярный журнал «Тайм» назовет его человеком года.

Домой Аденауэр возвращался рейсовым самолетом компании «Пан Америкэн». В Гамбурге его встретили как триумфатора. На аэродром пришло множество людей. По пути в отель «Четыре времени года» жители города бурно приветствовали канцлера.

На следующий день он отправился на съезд ХДС, собравшийся в одном из крупных залов Гамбурга. При появлении канцлера оркестр заиграл торжественный марш-триумф из «Аиды». Делегаты стоя аплодировали. Аденауэр открыл съезд, произнес краткую приветственную речь и, извинившись, покинул зал. Сказалась накопившаяся усталость. Он больше не хотел ни дискуссий, ни оваций. Стремился в Рёндорф к семье, картинам и розам.

После победы на выборах 1953 года, международных успехов 50-х годов средства массовой информации стали называть Аденауэра «великим старцем». Склонные к принятию фюрерства немцы охотно шли за сильным канцлером. И все же он оставался демократом, хотя и в рамках «демократии канцлера» или «демократуры», как писали о его правлении некоторые журналисты тех лет.

Единовластие не рождало у Аденауэра упоение властью, желание демонстрировать безграничные возможности, бравировать тем, что он самый сильный политик своей страны. Канцлер держался уверенно, достойно и подчеркнуто корректно в отношении и соратников, и противников.

Вряд ли государственный деятель крупной страны может представить ее без собственной армии. И не только как фактора суверенитета и безопасности, а и самосознания и международного престижа. Над Германией висел исторический груз милитаристских, агрессивных традиций Пруссии, расцветших при национал-социалистах. Европе не так-то легко было освободиться от страха перед немцами даже после разгрома Германии во Второй мировой войне и ее безоговорочной капитуляции. Любые шаги по воссозданию немецкой армии неизбежно наталкивались на настороженность и сопротивление европейских народов, да и общественности самой Германии.

Аденауэр нашел в сложившихся условиях единственно возможное решение. Он увязал ремилитаризацию Федеративной Республики с вопросом европейской безопасности и отвел будущим немецким воинским частям роль составной части европейских коллективных вооруженных сил. Более того, он объединил подобный подход с идеями европейской интеграции, которая, по его представлению, должна затронуть не только экономическую и политическую, но и военную сферу. Предстояло убедить соседей в том, что Федеративная Республика является не источником страха для них, а партнером, готовым честно участвовать в процессе построения нового миропорядка и решения глобальных проблем, выдвигаемых научно-техническим прогрессом.

Постепенно психология западных европейцев менялась. Уходил страх перед немцами. Его затмевала угроза со стороны советской империи. Детище Сталина, понеся огромные потери во время войны, тем не менее усилило свои международные позиции. В сферу влияния Советского Союза попали многие страны Восточной Европы. Советские войска разместились далеко за его границами, выдвинулись до Эльбы. Коминтерновские идеи о дальнейшем распространении коммунизма приобретали все большую агрессивность. Сталин делал ставку на наращивание военной мощи.

Западные деятели осознавали, что в Европе и мире складывается новая, весьма тревожная обстановка. Первым забил тревогу Черчилль в знаменитой фултоновской речи. О советской угрозе стал говорить Даллес и другие американцы. Весьма остро ощущал ее и Аденауэр, особенно после начала Корейской войны.

В первых числах марта 1949 года в Москве состоялась встреча Сталина и Ким Ир Сена. Бывший офицер Советской армии, поставленный руководить Северной Кореей, просил военной помощи. Сталин обещал. К этому времени он уже серьезно думал о насильственном варианте объединения Кореи и введении на всей ее территории советской системы. В Северную Корею пошли эшелоны с оружием, боевой техникой, боеприпасами и снаряжением. В штабе северокорейской армии советские военные специалисты разрабатывали широкомасштабную наступательную акцию. В апреле 1950 года на тайной встрече в Москве Ким Ир Сен получил согласие Сталина на начало военных действий против Южной Кореи. Согласился на это и Мао Цзэдун.

25 июня 1950 года северокорейские войска нанесли первый мощный удар якобы в качестве ответа на провокационные действия Южной Кореи. Ожидалось, что хорошо подготовленное наступление принесет быстрый успех. И он был близок. Однако американские войска, высадившиеся в Корее по мандату Организации Объединенных Наций, вместе с южнокорейской армией остановили наступление с Севера, а затем и отвоевали большую часть занятой было территории.

Сталин, внимательно следивший за событиями, обратился с просьбой к Мао Цзэдуну помочь Ким Ир Сену. В Корею двинулись регулярные дивизии китайской армии, объявленные добровольцами. Северокорейские войска укрепили новыми группами советских советников. Для прикрытия с воздуха формировали советский авиационный корпус. На самолетах были китайские опознавательные знаки, советские летчики носили китайскую и корейскую форму. Действовал приказ Сталина: никто из советских военных не должен попасть в плен.

В послании Мао Цзэдуну от 1 октября 1950 года Сталин писал об обострении международной обстановки и допускал возможность начала третьей мировой войны. Он уверял китайского лидера, что СССР и Китай сильнее Соединенных Штатов, Англии и других капиталистических стран. Германия не имеет военной силы. Бояться третьей войны при таком положении не следует.

Закулисные детали разворачивавшихся действий Аденауэр не знал. Однако он ни в коей мере не сомневался, что вдохновитель и дирижер происходивших событий находится в Москве. С огромной тревогой он проецировал действия Сталина в Корее на Германию. Видел схожесть ситуации и предполагал, что в случае успеха в Корее Сталин приступит к силовому решению германского вопроса. В Восточной Германии размещена мощная группировка советских войск. Москва попытается использовать ее для того, чтобы военным путем советизировать всю Германию. Воинские соединения ГДР начнут поход за освобождение Берлина и Западной Германии. Советские войска активно вмешаются. В помощь им начнут действовать западногерманские коммунисты. У американцев и западных европейцев не хватит сил для отпора. Нанести же ядерный удар Соединенные Штаты не решатся. Советские войска подступят к Франции и Италии, где свое слово скажут сильные коммунистические партии. В руках Советского Союза окажется экономический и военный потенциал, значительно превышающий американский.

Кошмар подобного сценария буквально преследовал Аденауэра. В августе 1950 года на совещании с Верховными комиссарами он говорил о необходимости создания вооруженных сил Федеративной Республики для отражения возможного наступления из Восточной Германии. Это могли бы быть добровольческие соединения численностью в 150 тысяч человек. Одновременно он поддержал только что выдвинутую идею Черчилля о создании европейской армии при участии в ней воинских частей из ФРГ.

Аденауэр высказывает мысль, что Западной Европе будет крайне трудно отразить советскую угрозу, что она нуждается в американском щите. Европа — главный очаг международной напряженности. Она расколота по идеологическому принципу. Линия противостояния проходит по разделенной Германии. Европа требует особого внимания всех мировых лидеров и в первую очередь руководителей Соединенных Штатов.