Первый успех! Но надо было двигаться дальше, собирая сведения о результатах поисков еще в двух отрядах его экспедиции.

Обнаружили золотоносную россыпь на впадающем в Утиную ручье. Беглое обследование реки не дало обнадеживающих результатов. Сергей Раковский отправил двух рабочих к устью реки строить плот для сплава по Колыме, а сам с оставшимися рабочими решил сделать последний маршрут – на два-три дня.

12 июля, спустя ровно год с начала Колымской экспедиции, Раковский, пока рабочий устраивал ночлег и готовил ужин, с лотком и лопатой отправился опробовать ручей. Отмыв пробу, он увидел на дне лотка щепотку золотого песка – не меньше двух граммов. Это было неправдоподобно: около двух граммов золота на кубометр грунта! Он пошел вдоль ручья, без устали проводя опробование и забыв об ужине. Сомнений не оставалось: ручей размывает богатую золотоносную залежь.

Утром он решил проверить дно ручья, где щеткой торчали слоистые сланцы – естественные ловушки, задерживающие наиболее тяжелые частицы. Мыть шлих не пришлось: под небольшим слоем кристально чистой воды то тут, то там поблескивали крупные золотинки. Встретился даже небольшой самородок. Необычайный улов! Пришлось позвать на помощь рабочего. Так и бродили они по мелководью, собирая чистое золото. Прекратили это занятие только после того, как заполнили коробку из-под папирос «Казбек».

Взволнованный рабочий предложил Раковскому умолчать о найденном золоте. Во-первых, можно было ненадолго задержаться и насобирать самородков на несколько лет безбедной жизни. Во-вторых, на это место имело смысл вернуться через год-другой, организовав старательскую артель. Другого такого счастливого случая никогда не дождешься! Да и разве несправедливо, если они, открывшие золотоносную россыпь, воспользуются таким подарком судьбы.

Раковский вел себя так, будто не произошло ничего особенного: сделал записи в полевом дневнике, нанес на карту точки опробования, а ключ назвал – по праву первооткрывателя – Юбилейным (позже здесь вырос прииск). На обратном пути, сплавляясь по Колыме, отряд Раковского продолжал обследовать притоки реки по методике, разработанной Билибиным.

Узнав о фантастических россыпях на Утиной, Билибин изменил план работ. Не давая себе ни дня отдыха, снарядил отряд и стал проводить предварительную геологическую съемку района. Надо было оценить общее распространение и характер рудоносных пород, среднее содержание золота. Только так можно было оценить перспективы рудоносности района и приблизительно подсчитать запасы драгоценного металла.

Все это требовало более или менее обстоятельных исследований с шурфованием (а долбить вечную мерзлоту нелегко), постоянным опробованием и отбором образцов. Следовало торопиться: ситуация непредвиденная, а лето заканчивается.

В результате у них появилось три надежных и более или менее обширных золотоносных района: кроме коренного месторождения и россыпи на Утиной существовали мало разведанные, но уже эксплуатируемые несколькими старательскими артелями россыпи на Средникане. Много золота они не давали, однако была надежда и здесь обнаружить богатые залежи.

Правда, беглое обследование обширного бассейна реки Средникан не дало ошеломляющих результатов. И только в начале осени, когда краше золота зажелтели листья березок и хвоя лиственниц, произошло событие, позволившее заново оценить перспективность Средникана.

Отряд под руководством помощника Билибина В.А. Цареградского заканчивал обследование одного из притоков Средникана. От палатки, стоявшей на галечниковой террасе, Цареградский рано утром спустился к ручью. Невдалеке был обрыв. Возле него сгрудились крупные валуны.

Вверху над ними в обрыве что-то блеснуло. Он подошел поближе и увидел высокую банку из-под какао «Эйнемь». Крышка банки была плотно закрыта. Цареградский взял находку в руку и едва оторвал ее от земли. Он рассчитывал на легкий предмет, а банка была тяжела, как небольшая гиря.

Открыв крышку (не без труда), он увидел в грязной дерюжке золотые песчинки и слитки. Покопавшись пальцами в плотной, словно специально спрессованной груде золотин, он вытащил самородок, размерами и формой похожий на небольшую картофелину. Довершили сходство крупинки белого кварца, напоминающие картофельные глазки, да темно-бурая железистая «рубашка», из-под которой местами масляно просвечивало золото.

Кто оставил этот клад, что случилось с этим человеком? Тайна драгоценной находки так и осталась неразгаданной.

Еще до начала исследований билибинской экспедиции на Дальнем Востоке было известно о золотоносных россыпях Колымы. С1926 года начали работать старательские артели в бассейне реки Средникан. Но только Билибин стал первым разрабатывать научные основы распространения золотоносных залежей в этом районе и оценивать их запасы.

Трудности у его экспедиции были немалые. Пришлось переносить в бараках жесточайшие морозы этого края, соседствующего с полюсом холода северного полушария. Бывали длительные голодовки из-за задержек караванов с продуктами. Доставляли немало неприятностей конфликты с местными властями и артельщиками-золотодобытчиками, которые видели в геологах конкурентов. Трудно было поверить, что геологи ведут поиски драгоценного металла не для собственного обогащения, а в интересах государства.

Вот как описал СВ. Обручев свою встречу с отрядом Билибина.

«На второй день пути… по правому берегу в устье небольшой речки внезапно показалась палатка. Высадившись на берег, я вхожу в нее и вижу человека с большой бородой, сидящего на земле, поджав по- турецки ноги в широких черных шлепанцах. В нем очень трудно узнать геолога Ю. Билибина, которого я видел до этого в Ленинграде в городской одежде и тщательно выбритым…

Билибин уже кончал свои геологические исследования и осенью должен был выехать на Охотское побережье. Я привез ему совсем «свежие» письма, написанные в январе, но это была первая почта, которая вообще пришла к нему с тех пор, как он выехал полтора года назад из Ленинграда.

На следующий день у левого берега показалась тяжелогружёная лодка с несколькими спутниками Билибина и с двумя собаками. Люди имели очень странный вид: одеты в широкополые шляпы, высокие резиновые сапоги с раструбами на голенище, ковбойские рубашки; у некоторых на шее были завязаны яркие платки, а головы покрыты цветными платками».

Судя по этому описанию, некоторым «билибинцам» не чужда была туристическая романтика. Сергей Обручев, привыкший к трудным скитаниям по неизведанным землям, относился к ней с иронией.

Билибин проводил разведку по своей научно обоснованной методике. Суть ее – в одновременном проведении геологической съемки и поисков полезного ископаемого для того, чтобы определить, к каким горным породам и структурам приурочено встреченное аномально высокое содержание того или иного ценного минерала. Для поисков он использовал метод так называемого шлихового анализа: по определенной системе отбираются пробы стандартного веса, отмывается шлих – остаток из тяжелых минералов. Затем результаты наносятся на карту, после чего можно оценить – количественно – перспективные участки для детальной разведки.

Он доложил начальнику Союззолота о возможности открытия крупнейших месторождений драгоценного металла, ссылаясь на конкретные данные. Но руководители, с которыми он беседовал, не могли поверить, что речь идет о научном прогнозе. Невероятно!

Умалчивал Билибин о том, что первые же анализы проб коренного месторождения показали уникально высокое содержание золота. А эта золотоносная дайка протягивается на 15 километров!

Срочно организовал он вторую экспедицию на Колыму под руководством Цареградского. Сам остался в Ленинграде заканчивать камеральные работы (обработку материалов полевых исследований) и составлять докладную записку правительству страны. Нанося на карту отдельные очаги золотоносности, пришел к мысли, что преобладающие «белые пятна», неизученные территории, в определенных зонах обладают повышенной перспективностью и позволяют надеяться на значительное увеличение потенциальных запасов золота.

Вторая Колымская экспедиция дала внушительные результаты, подтверждая прогнозы Билибина. Теперь уже даже у скептиков не осталось сомнений в перспективности этого края.

…Билибина не привлекали власть и богатство. Он не менялся в угоду начальству и обстоятельствам, оставаясь человеком интенсивной интеллектуальной жизни. Его увлекало познание природы,