Откуда взялись такие невообразимые массы льда? Как могли они продвинуться через возвышенности? Ледяные массы, утверждал Кропоткин, способны растекаться под собственной тяжестью, даже преодолевая холмы, возвышенности.
Подвел итог знаменитый в ту пору геолог Н.П. Барбот де Марни:
– Был ледниковый покров или нет, в настоящее время точно выяснить невозможно. Но мы должны признать, господа, что предположения о действии плавающих льдов не подтверждаются детальными исследованиями.
Казалось – успех ученого. Однако его ждал не трумф, а каземат Петропавловской крепости. Князь Петр Кропоткин, потомок легендарного Рюрика, выходца из Скандинавии, был революционером- анархистом, коммунистом. Ни на кого он, конечно же, не покушался (в юности был пажом императора Александра I), а вел просветительские беседы среди рабочих.
С этого момента началось другое смертельно опасное приключение Кропоткина. Глухой каменный склеп. Толстые крепостные стены. Тяжелая тишина. Маленькое оконце под потолком, забранное решеткой. Койка, тумбочка, табурет.
Десять шагов из угла в угол. Прой ти взад и вперед полтораста раз – одна верста. Каждый день он упорно выша гивал две версты утром, две после обе да и одну перед сном. Семь с полови ной тысяч шагов ежедневно. Семьсот пятьдесят поворотов – медленных, чтобы не закружилась голова. Дважды в день гимнастика с тяжелой дубовой табуреткой.
В Петропавловской крепости заключенным предоставляли перо и бумагу лишь по разрешению царя. Брат Петра Кропоткина Александр с помощью Академии наук добился такого разрешения. Мелким почерком, ровными строками исписывал Петр Кропоткин страницу за страницей. Работал яростно, словно пробивал путь на свободу.
Кропоткин имел все, о чем, казалось бы, можно мечтать. Княжеский титул, богатство, имения, прекрасное образование. Его хорошо знал и уважал царь. Он имел все возможности для занятий наукой и для получения высоких должностей. Рискуя своей свободой и жизнью, он стал бороться против несправедливости.
Он постоянно думал о побеге. Закончил первый том своего «Исследования о ледниковом периоде». Передал рукопись брату для подготовки к печати. У Петра Алексеевича появились признаки цинги. Мучили боли в желудке. Сказывалась утомительная умственная работа. Но она и спасала. Из остальных заключенных, вовсе лишенных работы, несколько человек умерло, а несколько сошло с ума.
Минуло два тюремных года. Кропоткину стало совсем плохо. Он уже с трудом поднимался на второй этаж. Солдат-часовой, сопровождавший его, вздохнул сочувственно:
– Не дожить тебе, сердешному, до осени.
Его перевели в тюремный госпиталь. Силы больного стали восстанавливаться. Он продолжал трудиться над вторым томом своего исследования. А еще слал на волю зашифрованные записки. Уточнял планы побега. Домик напротив тюремного госпиталя купили друзья. Когда 30 июня конвоир вывел Кропоткина на прогулку, из окна дома послышались звуки скрипки. Это означало – путь свободен.
Кропоткин сбросил тяжелый полосатый балахон и бросился бежать к воротам мимо двух телег с дровами. Конвоир, держа винтовку наперевес, бросился за беглецом. Вот уже почти догнал, тычет вперед штыком. В будке у ворот часовой разговаривал с каким-то господином (это был один из друзей). За воротами стояла пролетка.
– Скорее, скорее! – крикнул седок в военной фуражке. В руке он держал револьвер. Кропоткин, задыхаясь, бросился в пролетку. Лошадь рванула и помчалась крупной рысью. Это был рысак, получивший приз на соревнованиях. Пролетка свернула за угол. Выстрелов сзади не было.
Путь был свободен.
Узнав о бегстве князя Кропоткина, царь приказал поймать его во что бы то ни стало. Десятки сыщиков, шпиков, жандармов рассыпались по городу. Тем временем Кропоткин в деревне под Петербургом переждал некоторое время и с паспортом одного из друзей перебрался в Швецию. Оттуда отплыл на Британские острова. Свобода!
… Сама по себе экспедиция Петра Кропоткина в Швецию и Финляндию не отличалась какими-то особенными приключениями, проходила по неплохо изученной территории. Но для познания природы важно не то, где проводятся исследования, а то, кто их проводит. Можно открывать нечно новое и неизвестное в обжитых регионах и не обнаружить ничего особенного там, где прежде не ступала нога человека.
Созданное П.А. Кропоткиным учение о ледниковом периоде сохраняет свою актуальность. В наше время появились нелепые предположения, будто некогда ледники покрывали всю поверхность планеты. Ничего подобного, конечно, не было. Более того, вблизи великих покровных ледников сохранялась растительность и климат был пригоден для жизни многих животных. Сюда в летний период заходили охотники каменного века.
Кстати сказать, ледниковый период продолжается: ведь на Земле закованы в ледовый панцырь Антарктида и почти весь крупнейший остров Гренландия. И когда ведутся дискуссии о современном «глобальном потеплении», ученым следовало бы понять, почему за последние миллионны лет ледяные покровы несколько раз то возникали, то таяли, и как при этом менялся климат.
Наконец, не менее важно обратиться к мыслям и примеру жизни выдающегося ученого, путешественника-исследователя коммуниста и анархиста князя Петра Кропоткина. Он славен не тем, что приобретал богатства или высокие должности. Нет, он пренебрег всем этим (хотя имел прекрасные возможности для карьеры) и прожил славную жизнь. Он имел небольшие материальные и беспредельные духовные потребности. Не таков ли принцип настоящего Человека!
Академик-бродяга
В конце лета 1923 года жители поселка Имандра на Мурманской железной дороге обратили внимание на крупного мужчину во главе отряда оборванцев. Видавший виды рюкзак, сумка, котелок и чайник, борода, потертая одежда, стоптанные ботинки, палка в руках. Настоящий бродяга, если бы не геологический молоток.
Таким вышел Александр Евгеньевич Ферсман «к цивилизованным людям» после очередной экспедиции.
Началось все в феврале 1920 года. Красная армия освободила Кольский полуостров. Три месяца спустя по железной дороге Петрозаводск – Мурманск, пересекающей пустынные Кольские тундры, ехала государственная комиссия. В нее входили академики А.П. Карпинский и А.Е. Ферсман. Надо было решить будущую судьбу этого края и железной дороги, которая строилась для перевозки военных грузов, поступавших от союзников в Мурманский незамерзающий порт. Окончание мировой войны превратило эту стратегическую артерию в подобие бесполезной слепой кишки.
Во время долгой остановки на станции Имандра геологи совершили небольшой маршрут на гору Маннепахке. «В некоторых случаях, – писал Ферсман, – я не мог назвать ни одного из минеральных тел, которые образовали кристаллы разных цветов и разной величины». А ведь ученый был авторитетным минералогом!
Через три месяца Ферсман вновь был в Кольской тундре – теперь во главе геологической экспедиции. В ней было несколько молодых геологов и рабочих. Организовывалась она спешно. Материальное обеспечение было скудное, специальное снаряжение отсутствовало. Обувь после первых же маршрутов пришла в негодность. Приходилось ноги обматывать мешками. Жили впроголодь. Варили гречневую кашу в ведре, сдабривая ее грибами или черникой. Двигались по оленьим тропам, иногда – без карт. Днем донимали комары и мошка, ночью нередко были морозы. Реки, ручьи, болота, постоянная сырость. Отсутствовали даже палатки…
