– Ах, пожалуйста, не спорь со мной! – замахала она руками. Виталий захохотал и принялся целовать Кристину, а та сердилась и отбивалась…

С какой-то теткой вошли в подъезд дома, поднялись на восьмой этаж.

– В общем, так – ты стоишь на седьмом и прислушиваешься. Если что не так пойдет, я тебе крикну, – проинструктировала Кристина своего жениха. – Вдруг это какой-то неадекватный тип…

– Может, я с тобой? – серьезно спросил Виталий.

– Нет-нет-нет, это дело очень деликатное, тут надо с глазу на глаз… И потом, если это вовсе не тот Леонид, я совру, что ошиблась адресом, и уйду. А ты врать не умеешь, у тебя на лице все написано!

…Ей открыл невысокий худощавый мужчина лет сорока—в джинсах и белой футболке, с ранней сединой в волосах, контрастировавшей с его довольно моложавым лицом. Небритый. Мрачно глянул на Кристину и спросил:

– Вам чего?

«Подходит! – мелькнуло у нее в голове. – И по возрасту, и вообще… А глядит-то как, чуть не упырем! Понятно, что Маруська не захотела с таким типом связываться…» Тем не менее Кристина, как разумная женщина, решила не доверяться первому впечатлению.

– Вы – Леонид? Отдыхали позапрошлым летом под Москвой, в пансионате? – сразу взяла она быка за рога.

– Было дело, – удивленно ответил тот. – А что?

– С Марусей были знакомы?

– С ка… – Он вздрогнул и запнулся. – С Марусей?

– Ну да, с Марусей Гагариной – такая рыжеватенькая, худенькая… – Кристина руками изобразила некий контур, напоминающий песочные часы. – Она вроде в этом санатории спорт вела?

Вспыхнул, точно мальчишка, этот самый Леонид, или Кристине показалось? Через щетину и не разобрать…

– Проходите, – неожиданно вежливо произнес он и пропустил Кристину к себе в квартиру. – Вы кто? Представьтесь, если нетрудно.

Кристина назвала свое имя и объяснила, что она является соседкой Маруси Гагариной, а этажом ниже стоит ее, Кристинин, муж («Чего уж там мелочиться!» – с гордостью подумала она) – на всякий случай.

Но слова про мужа Леонид пропустил мимо ушей – его явно волновало только одно.

– Я не понимаю… А что случилось? Что-то с Марусей, да? – беспокойно спросил он.

«Не знает, – скорбно подумала Кристина. – Ничегошеньки не знает!»

Неожиданно Леонид показался ей не совсем уж злодеем – по крайней мере, как будто можно было надавить на его совесть и заставить помогать несчастной Маруське…

– Мальчику уже больше года, между прочим, – тихо, с надрывной интонацией произнесла Кристина.

– Ка… какому мальчику?

– Вашему, – прочувствованно произнесла Кристина, играя ва-банк.

Выражение лица этого Леонида снова изменилось – он теперь смотрел на нее, словно на аферистку какую. «Не верит! – рассердилась она. – Если ему судом пригрозить? А если… а если он тут вообще ни при чем?!»

– У меня нет никакого мальчика, – зловеще произнес тот, глядя на Кристину со все большим подозрением.

Кристина мгновенно вспотела от огорчения – она, как и большинство людей, склонных к стремительным действиям, так же легко переходила к сомнению. Она уже раскаивалась в своем поступке.

– Вы извините, – пробормотала она и сделала шаг назад. Оступилась и села прямо на галошницу. – Ой… Я ведь, собственно, вас ни в чем не обвиняю, Леонид, э-э…

– Леонид Андреевич.

– Да, Леонид Андреевич… Я только хотела помочь Маруське, потому как не дело одной ребенка воспитывать, и вообще… – Кристина окончательно сбилась.

– Почему вы думаете, что именно я – отец ребенка? – спокойно спросил тот.

Кристина пустилась в объяснения – сообщила, когда родился мальчик и, следовательно, когда могло произойти зачатие, какое отчество дала малютке Маруся, как она себя вела, какой тайной было окутано все – и прочая, и прочая…

Леонид выслушал сбивчивое Кристинино объяснение, состоявшее, если задуматься, по большей части из чисел и голых эмоций, довольно заинтересованно. Под конец наморщил лоб и некоторое время молчал, словно проверял в уме арифметические выкладки Кристины.

– Если честно, то я тайком переписала ваш адрес из ее записной книжки… Она ничего не знает! Может, я зря пришла? Может, между вами и не было ничего? – уныло вздохнула Кристина и промокнула платочком шею.

– Было, – спокойно ответил тот. – Вы погодите, я сейчас переоденусь, и мы поедем, – он зашел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Куда? – насторожилась Кристина.

– К Марусе, куда же еще! – отозвался этот самый Леонид Андреевич озабоченным голосом.

– Зачем?

– Затем, что надо все выяснить.

– Вы на меня в суд подадите, да?

– В суд? – Он выглянул из-за двери уже одетый, в льняном летнем костюме. – Почему – в суд?

– Ну как, я вас тут вроде обвинить в чем-то пытаюсь…

– Нет, вы тут ни при чем. Я просто хочу видеть Марусю. Как зовут мальчика? – Он метнулся в ванную, зажужжала электробритва.

– Егор. То есть Георгий! – крикнула Кристина повеселевшим голосом. – Он уже ходит, между прочим! – и, подумав, зачем-то добавила: – Ножками!

«Живет один. И даже как будто не пьет? Квартира уютная, обставлена, как в журнале. На начальника похож… Вроде приличный! – решила она, испытывая к Леониду Андреевичу еще большую приязнь. – И вообще, с чего мы все решили, что это именно он бросил Маруську?.. Может, если кого и жалеть, то это только его?..»

…Как он жил последние два года?

Он очень хорошо жил – так же, как и раньше. Работал, ездил в командировки, встречался с красавицей Региной, живущей в Пушкине, а воскресенье иногда проводил вместе с добрейшей Гулей Соловьевой – той, что обитала в Теплом Стане.

Он был талантлив, относительно молод, здоров, достаточно умен и свободен. Многие завидовали Урманову, особенно те его знакомые, которые были обременены семьей. Жены, тещи, дети, квартирные проблемы… Ничего этого у Урманова не было.

Вспоминал ли он о том романе, что происходил на берегу озера Длинное?

Да, вспоминал иногда.

И радовался, что все закончилось практически без потерь. Ведь он мог жениться на Марусе Гагариной – до такой степени был влюблен!

Тогда пришлось бы решать квартирный вопрос, полностью менять свой быт, прислушиваться к мнению жены, знакомиться с тещей, в выходные ездить по магазинам, ограничивать общение с друзьями, лишний раз отказывать себе в кружке пива, делать ремонт, перестраивать дачу, а дети бы еще пошли – прощай долгий сон до рассвета, тишина и покой…

Нет, он действительно какое-то время сходил с ума по странной особе с прозрачными, точно русалочьими глазами, с крошечными ступнями и нежной кожей, но после того, как она ему заявила, что только скуки ради встречалась с ним, у Леонида Урманова наступило нечто вроде отрезвления. Он даже обиделся на нее, поскольку Маруся бросила его как-то совершенно по-мужски – грубо и жестко, не пускаясь в подробности и долгие объяснения. «Не хочу тебя больше видеть» – и все!

Но обида быстро исчезла, как только Урманов снова осознал все плюсы своего холостяцкого положения. Правда, однажды, во сне, он увидел Марусю как живую, как тогда, в пансионате, обнаженной, с ножом в