жизненный путь, как известно, тернист. И вот уже кто-то другой прокладывает параллельно этому неподъемному пути свою удобную, крытую асфальтом улочку. Где пойдет человек? Конечно, там, где легче идти, – хотя бы в его путевой карте было отмечено совсем другое…

   К тому, чтобы вот так запросто отправляться на праздник жизни, Павел пришел не сразу. Сперва он добросовестно штудировал устройство компьютера и лишь в конце вечера разрешал себе поиграть в какую-нибудь игру. Диски были куплены еще раньше, для Тимки. Не все они оказались в равной степени интересными, но все поражали общим удивительным свойством: сочетанием вымышленного и настоящего. С одной стороны, происходит полная смена декораций, с другой – игрок остается самим собой и действует по собственной воле. Для того, чтобы сполна ощутить иное бытие, не требовалось перевоплощаться; это вокруг тебя возникали разные ситуации.

   В долгие летние вечера Павел побывал ковбоем, принцем, детективом, русским воином, рабочим при взятии Зимнего дворца, исследователем джунглей… И все это не изменяя собственной личности, без необходимости втискивать ее в рамки заранее уготованных образов. Он был сам по себе, и обстановка игры – сама по себе: Павел мог выйти из нее, как только захочет. Но он, как правило, не хотел, и просиживал у дисплея до тех пор, когда глаза уже начинали слипаться. Пустая квартира, где никто тебя не окликнет, никто не собьет с мысли, давала возможность продлить ощущение игры даже после того, как она заканчивалась. Павел додумывал ее, умываясь на ночь, стеля постель, переодеваясь в пижаму – а утром ему вспоминались сны, настоянные на тех компьютерных реальностях, в которые он погружался вчера. Других снов не было, или Павел их просто не помнил.

   Между тем обычная жизнь шла своим чередом. Все меньше дней оставалось до приезда Ирины с Тимкой, и все с меньшим нетерпением это событие ожидалось. Если поначалу Павел тяжело переносил свое вынужденное одиночество, то теперь мог бы сформулировать свое ощущение так: «Если им  хорошо в деревне, пусть отдохнут подольше». Само собой, он не думал вовсе отказываться от жены с сыном или задеть каким-то образом их интересы. Просто если им там хорошо… А ему пока было хорошо здесь. Вряд ли когда-нибудь повторится такое волшебное лето: день в конторе, вечер – у дисплея, то есть в каких угодно компьютерных странствиях... Что ж, ведь и Павлу надо немного отдохнуть и развлечься. Тем более, это не стоит никаких дополнительных денег: все равно диски уже куплены! А он должен как-то компенсировать себе отсутствие отпуска: днем работает, зато вечером отдыхает…

   Однако хорошего всегда бывает мало: еще через месяц Павел стал ловить себя на том, что и в конторе продолжает думать о незаконченной накануне игре. Нет, он по-прежнему выслушивал своего начальника, делал положенную работу, –  но теперь все это выполнялось им механически, что называется, без души. Казалось, он поменялся местами со своим электронным другом: если компьютер стал для него живым мудрецом, то сам он в конторе опускался до уровня запрограммированной на необходимые действия машины.

   Эта программа включала в себя и человеческое общение. Павел по-прежнему разговаривал, даже шутил с коллегами – только эти шутки уже не звучали искренне, а потому от них не было смешно.

  Зато домашние вечера становились еще более захватывающими, более фантастичными. Постепенно все опробованные им игры и программы слились для него в одну, вмещающую в себя весь мир. Павел был уверен, что по ту сторону дисплея найдется все, чего он только ни пожелает. И это будет тем самым счастьем, которое положено иметь человеку.

   От бешеного желания попасть в пространство за дисплеем у Павла что-то сместилось внутри,  и – вот оно, чудо! – вслед за тем изменился по отношению к нему и сам компьютер. Как избушка на курьих ножках могла поворачиваться «ко мне передом, к лесу задом», так и этот современнейший электронный разум откликнулся на просьбу человека. Павел не знал никакой особой программы, чтобы очутиться в компьютерном зазеркалье. Ему не приходилось нажимать разные кнопки и щелкать мышью, – достаточно было пожелать, и он проходил за дисплей, словно в гостеприимно распахнутые двери. А по ту сторону его стали встречать – как же не встретить гостя?.. Изнутри к Павлу спешили здешние обитатели, с виду похожие на людей, в черных костюмах с ослепительно белыми рубашками – ну прямо служащие престижной фирмы! Представившись, они назвали себя кураторами.  Их целью было доставить Павлу максимум удовольствия, выявить его подсознательные желания, до которых он сам зачастую просто не мог доискаться. При этом кураторы из кожи вон лезли, чтобы ему угодить.

    После знакомства с кураторами началась переоценка ценностей: Павел по-другому увидел и минувшее детство, и личность матери, и свою нынешнюю жизнь. В сравнении с зазеркальем (точнее, заэкраньем, если считать дисплей экраном) все это смотрелось ужасающе неприглядно. Как он только мог   выносить гнет обычного мира на протяжении десятков лет!

    Но зато теперь у него появилась отдушина – в заэкранье он отдыхал и восстанавливал истраченные в действительной жизни силы. Немудрено, что Павла стало тянуть туда как магнитом. В связи с этим ему вспоминался эпизод из собственной юности, когда он, пополняя свой студенческий бюджет, работал вечерами на химзаводе. Приходилось натягивать на себя до невозможности заляпанную робу, прикрывать лицо маской и в таком виде таскать мешки с порошком, парящим сквозь упаковку мельчайшими удушливыми частицами. Павел покрывался изнутри липким потом, а снаружи – ядовитой пылью. Между тем душ на заводе не работал, начальство не горело желанием его чинить, считая, что немногочисленные пользователи вроде Павла могут помыться дома (он жил тогда с матерью в барачной постройке, где для мытья посреди кухни ставилась табуретка, а на нее – таз со специально подогретой водой). Поэтому хотелось решить вопрос как-то иначе. При институтском спорткомплексе был бассейн, и вот Павел приловчился подгадывать свой сеанс плавания к концу рабочей смены (плюс