Нами выделены слова о мужском и женском, ибо именно на них в первую очередь должен обратить внимание читатель, изучающий тему единого, что именно этот аспект напоминает о брачном пире, о единении мужа и жены в целое.
А теперь по утвердившемуся у нас обычаю, к которому, мы надеемся, читатель уже привык, приведем также и апокрифические сюжеты: «Когда вы сделаете двух как одного, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю, и внешнюю сторону как внутреннюю, и верхнюю сторону как нижнюю сторону, и когда вы сделаете мужа и жену единым, чтобы муж не был мужем и жена не была женой,.. тогда вы войдете в Царствие.» (Фома 22). Разве здесь не говорится о том же самом, о чем в послании Апостола Павла к Галатам?
«Итак, жена соединяется со своим мужем в чертоге брачном. Ибо те, кто соединился в чертоге брачном, более не будут разделены. Потому Ева отделилась от Адама, что она не соединилась с ним в чертоге брачном.» (Филипп 79). А разве такое заключение о судьбе Адама и Евы нельзя было сделать из приведенных уже рассуждений о первочеловеках?!
Обратимся теперь к картине полноты, представленной символикой мужа и жены. Жена живет в мире, муж же по другую сторону, имея возможность непосредственного и ничем не затрудненного общения с Христом. Для понимания этого, следует обратить особое внимание на запрет мужу покрывать голову, ибо главой мужу является Христос (1 Кор 11:3). Ну и что из того? или, как говорил Апостол Павел, что же скажем? А дело и здесь в том, что человек на обычном уровне самоосознания является лишь частью, символическое название которой есть жена. Для того, чтобы начато продвижение в познании истинного Господина, необходима связь с мужем, а в идеальном состоянии — идентификация, единение, совокупление с мужем.
Говоря о единении внутреннего и внешнего, о совокуплении мужа и жены в чертоге брачном, обратим внимание, что лишь путем уничтожения индивидуальности в мирском, плотском, ее понимании и превращения ее в универсальность (крайне неподходящий термин, ибо он в корне своем содержит универсум, то есть мир, — но мы не смогли из-за нашего несовершенства в слове подобрать лучшего; универсальность понимается тут как противоположность индивидуальности), универсальность равную универсальности Единого Бога, возможно достижение истинного единения, единения тонкой и сверхтонкой субстанций, внешнего и внутреннего человеков. Тонкая субстанция или душа при этом должна быть очищена настолько, что по сути губится. Сравним этот взгляд с евангельским текстом: «Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее.» (Мф 10:39; 16:25; Мк 8:35), — заметим, что при таком понимании потери души отпадает нужда делать оговорку, что под душой понимается жизнь, как это делается во всех изданиях Нового Завета. Вспомним тут: «Еще не открылось, что будем...» (1 Ин 3:2), — но чем-то нам должно стать. И кто хочет стать тем, чем он должен быть, тот должен перестать быть тем, что он есть. Впрочем, последняя фраза принадлежит Мейстеру Экхарту. Итак, душа теряется, но зато у внутреннего человека появляется возможность проявиться во внешнем.
Теперь представим, что жена соединилась, стала единой с мужем. Но муж един со Христом, а о единстве Христа с Богом не стоит уже и упоминать.
Для понимания того, какую трансформацию претерпевает человек, становящийся неразделенным, единым, неоценимыми, ключевыми являются слова из Евангелия от Иоанна:
«Все Мое Твое, и Твое Мое... Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, кого ты дал Мне, чтобы они были
«Да будут все
Для тех, кому захочется сказать, что вся глава эта — богохульство, мы обязаны помочь освежить в памяти те события, которые последовали за тем, как Сам Иисус изрек: «Я и Отец — одно.» Так вот, в Евангелии от Иоанна сразу за приведенными словами Иисуса, следует рассказ о том, что «опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его.» (Ин 17:31). Интерес представляют и дальнейшие события, но знакомство с ними мы оставляем на совести читателя.
Только теперь можно попытаться понять всю глубину тайны, открываемой Павлом, говорящем о Христе: «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоящую посреди преграду, упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из
Возможно, конечно, что кого-то из читателей удовлетворит иное объяснение, которое, как кажется, заключено во взятом нами в фигурные скобки семнадцатом стихе. Но нам придется разочаровать такого читателя, ибо серьезным недостатком этого стиха является существенная неточность русского перевода. Присем можно закрыть глаза на то, что, если сей стих и соответствовал греческому оригиналу, то даже и тогда мы вставали бы перед вопросом, почему, говоря о многих дальних и многих близких, Павел употребляет слова «двух», «обоих». Ведь такое словоупотребление чисто грамматически связано с парой, в которой один является близким (к чему?), а другой далеким (от чего?), в то время как при повествовании о многих дальних и многих близких следовало бы говорить не о «двух», а о многих парах, не об «обоих», а о тех и других. Неужто же Павел столь несовершен в слове? Никак! Павел не ошибается, ибо говорит он не о дальних язычниках и близких христианах, но о близких к Богу внутренних человеках и об образующих с каждым из них пару дальних-таки от Бога внешних человеках.
На самом же деле семнадцатый стих должен выглядеть так: «И, придя, благовествовал мир вам, которые были далеко и мир [тем], которые были близко.» Понятно, что те, к кому обращается Апостол Павел были далеко, но после исправления перевода возникает сложный для разрешения в рамках традиционных представлений вопрос: что это за те, «которые были близко», кому Христос благовествовал мир? Ведь даже самого себя Павел, будучи во времена земной жизни Иисуса гонителем христианства, не сможет отнести к последним. Но почему же он не говорит тогда «нам, которые были далеко»? Все эти вопросы можно просто разрешить, понимая, что Павел говорит о внешних человеках как о тех, которые были далеко от Бога, а о внутренних как о тех, которые были к Нему близко.
И вновь цитаты из апокрифов, не привести которые здесь было бы непростительной небрежностью:
«Иисус сказал: когда вы сделаете двух одним, вы станете сынам человеческими, и, если вы скажете горе: сдвинься, она сдвинется.» (Фома 106). Последнее достижение канонические Евангелия обетуют не тем, кто делает двух одним, а тем, кто, как кажется, «просто» верует. Но, если посмотреть с новой точки зрения, то не спросим ли мы: Не заключается ли вера в том, чтобы сделать этих двоих одним? Во всяком случае тот, кто не сильно преуспел в передвиганий гор верой в большое, может испытать судьбу попыткой веры в малое.
«Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое суть братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Потому и хорошие не хороши, и плохие не плохи, и жизнь не жизнь, и смерть не смерть. Поэтому [же] каждый будет разорван в своей основе от начала. Но те, которые выше мира, суть неразорванные, вечные.» (Филипп 10);
«Основа мира — человек, основа же человека — брак. Познайте совокупление неоскверненное, ибо оно обладает великой силой. Образ его существует в оскверненной форме.» (Филипп 60); «Я пришел сделать... подобными части внешние частям внутренним.» (Филипп 69);
«Когда Ева была в Адаме, не было смерти. После того, как она отделилась от него, появилась смерть.
