сочинителей. Фрида до этого даже не мечтала о подобном успехе. «Теперь мы уже не можем думать ни о чем другом, кроме совместной работы, — говорил Бьерн. И Нам кажется, что мы нашли совершенно новый стиль. Мы с Бенни будем держаться на втором плане, в конце концов, девушки поют гораздо лучше нас».

Однако Агнета начала уставать от обрушившейся на них славы. Она испытывала дискомфорт, когда люди глазели на нее, и уже подумывала о покупке черного парика и темных очков для появления на публике. «Когда происходят подобные вещи, это вызывает чувство страха», — говорит Агнета.

Повышенное внимание к ним вызывало определенные неудобства, но у Abba была и другая проблема, касавшаяся Стига Андерсона. И как очень скоро станет ясно ему и членам группы, эта проблема не из числа легко разрешимых.

«Люди не так глупы, как ты думаешь, они еще глупее». Стиг Андерсон наверняка не раз жалел о том, что произнес эти опрометчивые слова. Хотя иностранные средства массовой информации не придали им тогда значения, на родине они будут преследовать его до конца жизни. В бесчисленных интервью на протяжении многих лет его просили прокомментировать знаменитую фразу, а потом обвиняли в ужасающем цинизме и откровенном презрении к публике.

Слова эти были произнесены во время большого интервью со Стигом, опубликованного 6 февраля 1972 года в шведской газете «Expressen». Это была откровенная беседа, в которой он высказывался по поводу своей профессии автора текстов. Стиг признался, что давно уже не питает никаких иллюзий: много раз, когда он вкладывал в стихи душу и ему удавалось, по его мнению, сказать в них нечто достойное внимания, песня с треском проваливалась. В других случаях, когда он за час или два лепил какую-нибудь бессмыслицу, песня становилась хитом.

Это подтверждалось фактами. Песня «Min greve av Luxemburg» («Мой граф Люксембургский», версия типичного немецкого шлягера с битом в стиле марша), текст которой он называл одной из своих худших работ, достигла первой позиции в Svensktoppen и третьей в чарте продаж. Получившая приз шведская версия песни «Little Green Apples» — один из его лучших текстов, — записанная на Swedish Grammy певицей Моникой Цеттерлунд, вообще не попала в чарты.

Это было всего лишь одно из многих интервью, в которых Стиг делал откровенные заявления (создавалось впечатление, будто он испытывал потребность выплеснуть наболевшее). Читатель узнал, как запрошедшее десятилетие раздражение издателя и «производителя песен», как он себя называл, трансформировалось в цинизм.

«По опыту я знаю, что половина покупателей пластинок интерпретирует тексты шлягеров так, как они мною написаны — как рекламные проспекты, а другая воспринимает их всерьез, — сказал он и, войдя в раж, продолжил - Население Швеции запрограммировано; чтобы убедиться в этом, достаточно взять в качестве примера Svensktoppen. Вы не сможете продать ни одной пластинки до тех пор, пока этот сингл не войдет в этот чарт. Утром в понедельник (на следующий день после трансляции чарта) эта песня вдруг становится хорошей. Почему она хороша в понедельник, если была плохой в субботу?» Затем наступил финал: «Если я делаю хорошую работу и ее не ценят, но предпочитают откровенную халтуру, то мне иногда приходит в голову мысль: «Люди не так глупы, как ты думаешь, — они еще глупее».

Подобные замечания не остаются незамеченными. С конца 60-х Стиг сделался мишенью для обвинений в плохом вкусе и в том, что он обманом вынуждает людей покупать пластинки, которые по сути дела им не нужны. «Он опасен, и все написанное им — дерьмо... Он и ему подобные распространяют мнения, которые мне отвратительны»-писал член Шведской академии Ларе Форсселл.

Ожесточенная критика исходила не только со стороны интеллектуалов вроде Форсселла. В начале 70 -х левые квазиреволюционные организации, возглавляемые сердитыми молодыми людьми с длинными волосами и бородами, значительно укрепили свои позиции по всей Европе и приобретали все более важное культурное значение. Их идеи выражали некоторые направления рок-музыки. Но то, что делали Стиг и Abba, было равносильно размахиванию перед ними красным флагом.

Студенческие беспорядки в Париже в мае 1968 года вызвали в том же месяце волнения и в Швеции, правда, более скромного масштаба. Студенты стокгольмского университета захватили на три дня здание студенческого союза В знак протеста против предложения о введении жесткого учебного плана. Это предложение рассматривалось как попытка социал-демократического правительства установить контроль за высшим образованием в стране. Протест неизбежно перерос в демонстрацию против капиталистического общества в целом. Это было похмелье, переживаемое западным миром после безудержного прославления ценностей рыночной экономики предыдущих десятилетий.

В конце 60-х во многих странах, в том числе и в Швеции, были созданы отделения Фронта национального освобождения Вьетнама. Симпатизировавшие борьбе вьетнамцев против империалистической агрессии США, оккупировавших южную часть их страны, члены шведского отделения Фронта влились в рады левого движения Швеции.

У них были непростые отношения с правительством. Со своей стороны, они считали его недостаточно радикальным, но премьер-министр Улоф Пальме открыто поддерживал их протесты и демонстрации против политики США, серьезно осложнив тем самым отношения Швеции с этой супердержавой. Неудивительно, что с одобрения столь высокой инстанции в то время в стране преобладали социалистические и антиамериканские настроения.

Внимание средств массовой информации привлекали и другие события, менее глобального характера, и среди них так называемый «конфликт вязов» в мае 1971 года. Муниципалитет Стокгольма постановил построить станцию подземки в парке Кунгстредгорден, для чего требовалось спилить 15 вязов. Активисты экологической организации выступили с протестом, заявив, что строительство станции и уничтожение деревьев негативно отразится на экологии Стокгольма. Общественное мнение склонилось в пользу экологов, и власти были вынуждены уступить. Это укрепило радикально настроенные группы во мнении, что гражданское неповиновение — наиболее подходящий путь решения всех проблем.

Эти подводные течения в обществе неизбежно оказывали влияние на все аспекты культурной жизни — искусство, театр и, не в последнюю очередь, популярную музыку. Весьма заметным явлением в Швеции 70-х было Музыкальное движение или, как его еще называли, «progg» - сокращенный вариант «progressive music». Это понятие в шведском обиходе совсем не обязательно означало длинные симфонические рок- эксперименты в духе британских групп Yes и Emerson, Lake & Palmer, хотя данный жанр был также представлен в Музыкальном движении. Девизом «progg» стал тезис «Каждый может играть», что, в определенной степени, было предзнаменованием появления панк-эстетики в конце 70-х. Своими корнями «progg» уходило в шведскую сельскую музыку, фолк-поп 60-х и творчество таких музыкантов, как Боб Дилан.

Некоторые группы испытывали сильное влияние разновидности джаза «трэд», что выдавало происхождение этих музыкантов — средний класс из пригородов и маленьких городков. Подобно Бьерну Ульвеусу, несколько членов наиболее выдающихся групп Музыкального движения начинали как трэд- музыканты в конце 50-х -начале 60-х.

Начало эре «progg» положили два музыкальных фестиваля, состоявшиеся на поле Йердет в Стокгольме в 1970 году. Они представляли собой нечто вроде шведской версии Вудстокского фестиваля, где все играли бесплатно и вход был свободный. Йердетский фестиваль проводился ежегодно на протяжении нескольких лет.

Наиболее важной характерной чертой «progg» как движения были его левые идеи, проявлявшиеся в текстах и социально-нравственной позиции, которые сводились к утверждению, что музыка не может быть «коммерческой» и что ее цели выходят за рамки чистого развлечения. В плане имиджа подразумевалось, что исполнители должны выходить на сцену в своей повседневной одежде, то есть джинсах и майках, не говоря уже о недопустимости яркого и блестящего.

Abba и Стиг Андерсон представляли собой антитезис по отношению К всему тому, Что олицетворял