на то — что было совсем необычно, — чтобы разрешить нам поставить в самом Белом доме несколько аппаратов нашей внутренней телефонной связи на тот случай, если Брежневу понадобится воспользоваться ею во время пребывания там (как и следовало ожидать, такой необходимости не было).

Больше того, администрация — в ответ на нашу просьбу — пошла еще на один необычный шаг: по соображениям безопасности на время пребывания Брежнева в Вашингтоне одна их главных улиц столицы — Пенсильвания авеню — на участке Белого дома и прилегающих домов была закрыта для обычного городского транспорта. Это было сделано для того, чтобы ее можно было свободно пересекать пешком на пути из „Блэйр хауса' в Белый дом.

В Кэмп-Дэвиде Никсон передал Брежневу в подарок автомобиль последнего выпуска марки „континенталь'. (Между прочим, Брежнев сам на это прозрачно намекнул заранее по конфиденциальному каналу.) Он был весьма доволен новым подарком и захотел тут же опробовать автомашину, усадив в нее Никсона, чтобы показать ему свое искусство вождения (из сопровождавших я был один в качестве переводчика). Генеральный секретарь, вообще говоря, неплохо водил автомашины, но это была незнакомая ему модель с мощным мотором. Хотя я его предупредил об этом, но ему очень уж не терпелось, и он с ходу дал полный газ. Машина рванулась. Нас всех сильно качнуло; президент Никсон перенервничал, когда он чуть было не ударился головой о ветровое стекло после того, как Брежневу пришлось метров через сто резко затормозить из-за крутого поворота (дорожки Кэмп-Дэвида явно не приспособлены для скоростной езды, там передвигаются на электрокарах).

Потрясенный Никсон все же нашел в себе силы, чтобы дипломатично сказать: „Господин Генеральный секретарь, Вы хорошо водите автомашину.' Впрочем, Брежнев воспринял это как должное.

Из протокольных мероприятий впечатляющими были церемонии подписания совместных документов и официальный обед в честь советского лидера. Все было сделано со вкусом и с большим тактом, особенно если учесть, что это были первые мероприятия такого рода в Белом доме за всю историю советско-американских отношений, да еще в период „холодной войны'.

Запомнился в этой связи по-своему исторический момент, когда мажордом громко объявил собравшимся о появлении Брежнева, приглашая тем самым всех встать: „Дамы и господа! Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза!' Такое впервые прозвучало под сводами Белого дома. Брежнев, да и сопровождающие его сотрудники, как и все присутствовавшие, почувствовали необычность ситуации. Кто же знал в тот момент, что через двадцать лет в СССР вообще не будет больше такой правящей партии, которая долгое время в глазах многих американцев была символом „империи зла', да и сам СССР перестанет существовать.

Брежнев устроил в посольстве ответный обед в честь Никсона (все продукты были доставлены спецсамолетом из Москвы). Русская кухня была представлена обильно и со вкусом. Поднятию настроения помогали водка и кавказские вина.

На обеде в „золотом зале' посольства было около 100 гостей во главе с президентом и его супругой. Киссинджер, в то время холостяк, пришел на обед с известной кинозвездой и непринужденно попросил — в нарушение всех протоколов — посадить ее рядом с собой, что и было сделано. Надо сказать, что об этой привычке Киссинджера Никсон знал давно. Еще в 1971 году его помощник Халдеман прислал Киссинджеру и устроителям обедов в Белом доме полушутливый меморандум со ссылкой на Никсона: „При рассадке на государственных обедах Киссинджер, как полагает президент, не должен обязательно всегда сидеть рядом с наиболее эффектной женщиной'.

Брежнев остался доволен обедом в нашем посольстве. После обеда он захотел посмотреть, „где живет посол'. Втроем — к нам присоединилась жена — мы поднялись на третий этаж, где находилась небольшая квартира посла. Присели. Гость находился в хорошем настроении. Он стал расспрашивать о нашем житье-бытье. Завязался обычный житейский разговор. В это время появился встревоженный начальник охраны и начал делать мне знаки, как бы приглашая меня выйти. Брежнев заметил это и сказал: „Нечего наушничать. Говорите — тут все свои'.

Помявшись, начальник охраны сказал, что только что был анонимный звонок в посольство, будто в. нем заложена бомба, и что лучше Брежневу срочно вернуться в „Блэйр хаус'.

Я поддержал его (как говорится, „береженого и Бог бережет').

„А ты что будешь делать?' — спросил меня Брежнев. Моя жена тут же ответила, что такие звонки бывают довольно часто, и так как нам идти некуда, то мы обычно продолжаем заниматься своими делами.

Брежнев заявил, что он тоже „не будет паниковать' и посидит с нами еще полчасика. Что он и сделал, несмотря на уговоры сразу уехать. Было уже около 12 часов ночи. Все обошлось благополучно, хотя мне и пришлось понервничать: ведь посол отвечает за все.

Весьма своеобразным был второй этап поездки Брежнева, когда он вместе с Никсоном на президентском самолете отправился в Калифорнию, в Сан-Клементе, где находился собственный дом президента. Там он по приглашению Никсона и остановился. Дом и личные апартаменты президента были вполне скромными — одноэтажный дом с внутренним двориком, окруженным самим зданием.

На местном аэродроме „игра в телефон' продолжалась. Поскольку эта часть визита не предусматривала никаких официальных церемоний, в том, месте, где должен был остановиться самолет, были лишь охрана и обслуживающий персонал. Однако рядом на поле одиноко стояла тумбочка с телефоном прямой связи с Москвой на случай, если Генеральному секретарю „понадобится' такая срочная связь (на этом настояла советская сторона; тут опять сыграли свою роль скорее ложно понимаемые престижные соображения, чем реальная потребность).

Вечером Никсон устроил во дворе дома вокруг бассейна прием в честь Брежнева. Присутствовала калифорнийская знать, среди которой выделялись голливудские звезды. В их числе был и Рональд Рейган. Надо сказать, что Брежнев любил американское кино, но в основном лишь ковбойского жанра. Эти картины он часто смотрел дома и знал актеров. На приеме он уделял основное внимание актерам ковбойских фильмов, чем, видимо, несколько обидел других „звезд'. Особенно ему понравился Чак О'Коннер, который привез ему в подарок ковбойский пояс с двумя пистолетами (Брежнев не без гордости показывал эти пистолеты в Москве своим коллегам, а при полете из США домой надел этот пояс и „демонстрировал' ковбойские приемы с пистолетами, которые он видел когда-то в кино).

После приема Никсон устроил для Брежнева ужин, на котором присутствовали также Киссинджер, Роджерс, Громыко и я. Так получилось, что после ужина Никсон с Брежневым несколько задержались, обсуждая что-то (я действовал в качестве переводчика). Вначале разговаривали стоя, затем присели. Никсон предложил вина и виски. Брежнев предпочитал „чистые' виски (чтобы „не портить их водой') и быстро захмелел. Разговор с общеполитических и международных тем перешел на сетования Брежнева о том, как нелегко быть Генеральным секретарем, как ему приходится в отличие от президента США выслушивать „всякие глупости' от других членов Политбюро и учитывать все-таки их общее мнение. Он стал жаловаться, называя конкретные фамилии (Косыгина, Подгорного), что некоторые из его коллег „подкапываются' под него и что ему все время приходится быть начеку.

Никсон явно чувствовал себя не в своей тарелке, слушая — хотя и не без интереса — все эти „откровения' подвыпившего Брежнева. Мне же при переводе приходилось всячески выкручиваться, обходить наиболее деликатные детали взаимоотношений членов кремлевского руководства, о которых я и сам порой не все знал.

В конце концов, мне, не без помощи Никсона, удалось увести сильно захмелевшего Брежнева в отведенную ему комнату. На другой день он меня спросил: „Анатолий! Много я наговорил вчера лишнего?' Ответил ему, что было такое дело, хотя я старался не все переводить. „Это ты правильно сделал, — заметил он. — Черт меня попутал с этим виски, я к нему не привык и соответственно не рассчитал свою дозу'.

Больше таких срывов у него не было. Они с Никсоном продолжили обмен мнениями по разным вопросам (наиболее активно использовали свое время в Сан-Клементе для отдельных неофициальных, но интенсивных переговоров Киссинджер и Громыко).

Той же ночью произошло одно необычное событие. Комнаты президента находились — через дворик — напротив спальни Брежнева. У его двери дежурил сотрудник его личной охраны Медведев. Около двух часов ночи открылась дверь одной из комнат напротив и оттуда вышла во дворик жена президента