вдохновителем „всеобъемлющего' проекта соглашения по ОСВ, с которым Вэнс приехал в Москву. Бжезинский горячился, он утверждал, что США не могут вести переговоры, когда их проект решительно отвергается без детальных объяснений.

Я подчеркнул, что новые предложения США являются недопустимой ревизией владивостокской договоренности и откровенно нарушают важный принцип равенства и равной безопасности. Их обсуждение, как показывает опыт таких переговоров, затянуло бы согласование позиций сторон на годы.

Когда в конце разговора я попросил его определить, что же, по его мнению, является все-таки главным для дальнейшего развития советско-американских отношений, он сразу резко ответил: „Научиться жить в УСЛОВИЯХ сохраняющихся разногласий'.

Тем временем в Вашингтоне продолжались мои встречи с Вэнсом в Рамках конфиденциального канала. Они помогли выработать компромисный подход к ОСВ, который затем был утвержден в мае в Женеве на встрече госсекретаря с Громыко, приуроченной к открытию советско-американских переговоров по ОСВ-2.

Достигнутый „рамочный' компромисс предусматривал: восьмигодичный договор, устанавливающий предельный уровень на все носители (ракеты и самолеты) и подуровень на носители с разделяющимися головными частями; трехгодичный протокол, ограничивающий развитие новых систем (крылатые ракеты и „тяжелые' стратегические ракеты), и заявление, которое должно было включать принципы дальнейших после этого переговоров уже по ОСВ-3.

К этому времени лишь 41 процент опрошенных в США положительно оценивал политику Картера в отношении СССР. Подавляющее большинство (75 процентов) высказалось за то, чтобы СССР и США продолжали поиски „областей сотрудничества и согласия'. В поддержку советско-американского соглашения по ОСВ выступали 77 процентов опрошенных службой Харриса. Половина считала, что Картер „подорвал свои шансы' заключить соглашение по ОСВ, поскольку постоянно говорил о нарушении прав человека в СССР. Таков был результат негласного опроса, проведенного по просьбе Белого дома.

В конце сентября, когда Громыко встречался с Картером и Вэнсом в Вашингтоне, решено было продлить действие договора об ОСВ-1, срок которого истекал 3 октября. Были также в принципе согласованы составные части нового соглашения: потолок на ракетные системы и тяжелые бомбардировщики — 2250 и подуровень на ракетные системы с РГЧ в 1320. Тяжелые бомбардировщики с крылатыми ракетами должны были засчитываться в этот подуровень. Однако другие спорные вопросы остались нерешенными, и переговоры, к сожалению, затянулись на многие месяцы.

В начале июня Вэнс в сугубо доверительной форме коснулся вопроса о возможной встрече на высшем уровне. Нынешнее состояние наших отношений оставляет желать лучшего, сказал он в беседе со мной. Положение осложняется и тем обстоятельством, что до сих пор не сложился еще даже минимум должного взаимопонимания между советским и американским руководством и лично между Картером и Брежневым. Несмотря на обращение президента, нападки на него в советской печати продолжаются. Этим пользуются противники улучшения отношений с СССР.

По словам госсекретаря, он с президентом несколько раз обсуждал сложившееся положение и хотел бы в этой связи доверительно узнать мнение Брежнева.

Разрядить ситуацию, по их оценке, может встреча Картера и Брежнева. Оба лидера любят высказываться откровенно, без каких-либо дипломатических условностей, оба обладают всей полнотой власти и могут принимать решения, которые во многом предопределят конструктивное развитие отношений между обеими странами. Наконец, будет установлен столь необходимый личный контакт на самом высоком уровне.

Возникает вопрос, продолжал Вэнс, когда и где проводить такую встречу. Мы исходим из того, что ее можно было бы провести осенью этого года. Возможны два варианта. Первый — если удастся договориться о новом соглашении по ОСВ. В этом случае президент с удовольствием принял бы Брежнева в Вашингтоне для подписания соглашения и широкого обмена мнениями. Второй — если стороны не успеют завершить согласование договора осенью этого года, то встречу все равно следовало бы провести. Главное: установление личного контакта, откровенное обсуждение всего комплекса наших отношений и международных проблем, что значительно шире одной договоренности по стратегическим вопросам. Что касается места встречи, то, если Вашингтон будет неприемлем, можно подумать о другом варианте.

Заканчивая, Вэнс особо отметил, что он высказывает все эти соображения с ведома президента, но что больше никто в администрации ничего не знает и не будет знать об этом совершенно конфиденциальном разговоре.

Я приветствовал в принципе идею встречи на высшем уровне. В то же время подчеркнул важность усилий по скорейшему завершению соглашения по ОСВ-2 еще в текущем году. Это создало бы решающую предпосылку для встречи Брежнева и Картера.

Вэнс сообщил также, что выезжающий в Москву посол Тун везет с собой письмо министра обороны Брауна Устинову, приглашающее начальника Генштаба Огаркова посетить США. „Президент Картер, — сказал Вэнс, — считает установление контактов по военной линии существенным фактором улучшения взаимопонимания, особенно по вопросам переговоров по ОСВ и другим вопросам уменьшения военной напряженности'.

Поездка Огаркова, однако, не состоялась. Мы не были еще готовы к таким контактам. Помимо прочего, тут сыграла свою роль растущая неприязнь Устинова к Огаркову. В целом это приглашение открывало неплохую возможность для установления контактов по военной линии. К сожалению, Москва упустила этот шанс.

Через неделю я сообщил Вэнсу реакцию Брежнева на идею встречи на высшем уровне. Советский руководитель предлагал вести подготовку к такой встрече „в контексте завершения выработки соглашения по ОСВ, имея в виду осуществить это осенью или во всяком случае до конца текущего года…'

Вэнс расценил этот ответ в целом как позитивный.

Однако спустя несколько дней Вэнс, сославшись на поручение президента, попросил довести до сведения Брежнева, что президент все же придерживается мнения, что чем быстрее состоится встреча с Брежневым, тем лучше будет для развития советско-американских отношений. В настоящий момент эти отношения проявляют тенденцию к ухудшению и только на самом высоком уровне можно приостановить такое нежелательное развитие событий, а также дать импульс более быстрому заключению соглашения по ОСВ. Поэтому президент предлагает Брежневу договориться о встрече в сентябре или октябре этого года.

В целом из последних моих бесед было видно, что Картер и Вэнс хотели бы несколько поправить наши отношения. Поэтому я поддержал суть нового обращения президента США, считая ее целесообразной.

В Москве эта инициатива Картера стала предметом обсуждения в Политбюро. Было решено — в основном под давлением Громыко — не менять существа нашего принципиального подхода к вопросу о встрече, но внешне занять более гибкую позицию и посмотреть, как дальше будут развиваться события.

2 июля я передал Вэнсу сообщение для Картера, в котором говорилось, что Брежнев согласен, чтобы вопрос о встрече с президентом был более конкретно обсужден, когда Громыко и Вэнс встретятся в сентябре. Советская сторона исходила из того, что „в итоге бесед двух министров должна будет яснее определиться перспектива завершения подготовки соглашения по ограничению стратегических вооружений'.

Вэнс явно был недоволен таким ответом, но ограничился репликой, что доложит о нем президенту.

Я считал, что мы по-прежнему совершаем серьезную ошибку, оттягивая встречу на высшем уровне и связывая ее обязательно с подписанием соглашения по ОСВ-2. Такая встреча позволила бы уже в начале