благодушным, безразличием: на своем веку этот дед всякое перевидал.

—?Здравствуй, отец! — поприветствовал его мой знакомый.

—?Ну здорово, коль не шутишь.

—?А ты, видно, здешний наставник?

—?Вроде так, — не стал возражать дед.

— Ну и как вы тут спасаетесь? Народ-то в храм ходит?

—?Старики ходят.

—?А молодежь?

—?А молодежь все больше по танцам да в кино.

—?Н?да… А кроме вас и патриаршей Церкви кто еще в городе есть?

— Да каждой твари по паре, — философски отвечал старик. — И мы, и никониане, и католики, и баптисты, и иудеи, и мусульмане… А над всеми нами — единый и неделимый — Иван Спиридонович Толстопятов!

Я только один раз побывал на отчитках у игумена Адриана, но этого было более чем достаточно. В битком набитом храме раздавались отчаянные и в самом буквальном смысле нечеловеческие крики. Люди рычали, блеяли, визжали и кудахтали. А ругались так — хоть уши затыкай. Иные крутились юлой и со всей силы грохались оземь. Причем видно было, что они сами от себя такого совершенно не ожидали. Один интеллигентный мужчина с перепуганным до смерти лицом носился по храму, хрюкал, как кабан, и в изнеможении опустился на пол лишь после того, как его насильно подтащили к священнику и окропили святой водой.

Отчитка — это русское название экзорцизма, особый молебен, чин изгнания бесов. Происходящее жутко описывать, а присутствовать на подобных действах еще страшнее. Как это все выдерживал отец Адриан — не знаю.

Начинал отец Адриан свой монашеский путь в Троице-Сергиевой лавре. Там он тоже занимался отчитками, но скрыто, не на виду, в какой-то отдаленной от туристических маршрутов церквушке. Рассказывают, что однажды в монастырь приехали высокопоставленные советские работники и, на свою беду, захотели дотошно осмотреть все достопримечательности без исключения. В том числе и храм, из которого доносились странные крики.

Делать было нечего, и монахи привели их в церковь, где косноязычный и с виду весь какой-то растрепанный отец Адриан как раз читал заклинательные молитвы. Экскурсанты остолбенели, увидев валяющихся по полу людей, орущих дикими голосами. Но представьте состояние высокопоставленных гостей, когда одна из прибывших с ними дам, ответственный советский работник, вдруг зашипела, замяукала на весь храм, словно мартовская кошка, покатилась по полу и в довершение всего заорала такие непристойности, что и бывалые мужчины ничего подобного не слыхивали!

Через несколько дней эта дама снова поехала в лавру. Но теперь уже одна. Разыскала того самого косноязычного игумена Адриана и задала ему единственный вопрос: что с ней было?

Батюшка Адриан, как человек простой, и ответил ей попросту:

—?В тебе бес сидит! От него твои беды.

—?Но почему именно во мне?! — возмутилась дама.

—?А это ты уж не у меня спрашивай, а вот у него! — и отец Адриан ткнул перстом в икону Страшного Суда, прямо в жуткое изображение рогатого, омерзительного существа. Но, увидев, как побледнела его посетительница, поспешил успокоить ее: — Да не убивайся ты. Может, Господь это попустил, чтобы тебя через болезнь к вере привести.

Отец Адриан как в воду глядел. Дама стала приезжать в лавру, исповедовалась за всю жизнь, причастилась, и приступов беснования с ней больше не повторялось. Вскоре отец Адриан сказал, что больше ей на отчитки ходить не надо: вера во Христа, жизнь по заповедям Божиим, участие в Таинствах Церкви — все это изгоняет любую духовную нечисть из человеческой души.

Но у самого игумена Адриана после этого события начались неприятности, поскольку дама своего нового отношения к вере скрывать не стала. Разразился скандал, завершившийся тем, что под давлением властей наместник лавры отправил игумена Адриана подальше, в провинциальный Печерский монастырь, дабы ответственные советские товарищи могли спокойно ездить на экскурсии в Троице-Сергиеву лавру, попивать наливки с отцом экономом и глубокомысленно рассуждать, мол, «что-то такое в этой Церкви все же есть».

***

Отвлекусь. Помнится, как-то на проповеди один молодой еще архиерей, предавшись воспоминаниям о минувших годах, сказал, что церковные администраторы его поколения отстаивали интересы Церкви в том числе и ценой своей печени. Сказал — и заплакал! То ли ему так было жаль себя, то ли вправду с печенью начинались проблемы.

Но я никогда не брошу в таких архиереев и батюшек камень. Во?первых, потому, что сам не без греха. А во?вторых, эти архиереи и священники, ублажавшие в церковных трапезных важных государственных чиновников, уполномоченных по делам религий и благотворителей, делали свое дело: они не просто брали на себя труд по необходимому хозяйственному и административному обеспечению церковной жизни, но и давали возможность отцам Иоаннам, Кириллам, Наумам, Адрианам нести свое служение, а миллионам прихожан и паломников приезжать в храмы и монастыри. Не бросайте, пожалуйста, в них камни, они делали свое дело как могли.

В Троице-Сергиевой лавре был такой знаменитый келарь, отец N. Его до сих пор с благодарностью вспоминает братия. Помнят не только его доброту и отзывчивость, но и то, что он брал на себя труды по общению с внешним миром, ограждая остальных монахов лавры от подобных попечений. Если шла на монастырь напасть в виде очередной проверки или визита сановных и капризных гостей или требовалось срочно решить сложный хозяйственный вопрос, все знали — отец N выручит.

***

Но вернемся к отчиткам. Позже, через много лет, мне рассказывали врачи-психиатры, как в дореволюционной России отличали психически больных от бесноватых. Врачи использовали простой способ: ставили перед больным несколько одинаковых чашек с обычной водой и одну — с крещенской. Если пациент спокойно отпивал воду из всех чашек, его отправляли в больницу. Если же он отказывался пить из чашки со святой водой, начинал буйствовать, впадал в забытье, это уже было по ведомству экзорциста.

Отчитка, или изгнание бесов, — дело неспокойное и весьма опасное. Чтобы в этом убедиться, достаточно один раз попасть на подобный обряд. Впрочем, все это относится к настоящей отчитке. Потому что на них, без сомнения, нередко встречаются симулянты, кликуши или действительно психически больные люди. Но бывают и особо отвратительные случаи — игра в отчитку со стороны «исцелителя». Слава Богу, это встречается не часто. Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал о подобных субъектах: «Душепагубное актерство и печальнейшая комедия — старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований».

Бесы — как паразиты в теле человека. О них можно не знать, даже не верить в их существование, но они действительно паразитируют в душах и, незаметно для своих хозяев, управляют их мыслями и поступками. А те и понять не могут, почему с ними происходят странные, дурные и несуразные вещи, а вся жизнь превращается в переваливание из одной ошибки в другую. У Церкви есть все возможности к исправлению таких судеб. Да только дело в том, что исцелиться человек может, лишь изменив себя. Молитва священника — деятельная, но всего лишь помощь.

Разумеется, не все священники способны совершать чин изгнания бесов. Отец Адриан был чуть ли не единственным в те, восьмидесятые годы, кто брался за это дело. Кажется, был еще отец Василий в Васьк-Нарве в Эстонии.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) скептически относился к подобной практике. Не потому, что считал