капитан увидел молодого солдата, которого он пощадил. Кто-то другой застрелил его, и теперь тот лежал на дороге в луже крови.

Фрост проглотил комок в горле и отвел глаз от тела. Он старательно выбирал цель и стрелял, не думая уже больше ни о чем и не позволяя чувствам овладеть собой. Наемник бил короткими очередями, и почти каждая из них несла смерть русскому солдату или офицеру.

Мины теперь рвались вдоль всей дороги, усиливая страшный шум и затрудняя видимость. Гранатометчики Акбара методично выводили из строя БТРы и грузовики. А водители машин — как успел заметить Фрост — уже были мертвы. Что ж, Мерана сделала свою работу.

Но выскочившие из грузовика солдаты начали спешно устанавливать на дороге миномет. Капитан сменил магазин в М—16 и возобновил стрельбу. АКМ проводника деловито стучал рядом.

Миномет выпустил первый заряд. Взрыв потряс горы. Капитан тревожно оглянулся. Мерана уже должна была покинуть свое снайперское гнездо и присоединиться к ним.

Фрост не зря беспокоился — следующая мина, вылетев из трубы, упала прямо на крышу дома. Громыхнул взрыв, здание вздрогнуло, словно живое, и тихо осело в клубах пыли и дыма.

— Мерана! — крикнул наемник.

Он вскочил на ноги и — пригибаясь — бросился к разрушенному дому. Для этого надо было преодолеть открытое пространство, на которое уже оттягивались отдельные советские солдаты.

Стреляя на ходу во все стороны, Фрост бежал вперед. Акбар встал на колени за камнями и прикрывал его очередями из своего “Калашникова!”. Вот он уложил одного русского, вот прострелил ногу другому.

Фрост тоже срезал двоих, сменил магазин и продолжал бег. Шестеро моджахедов, которые обстреливали дорогу с другой стороны, наносили противнику огромный урон. Тела валились на тела, а те, кто еще оставался в живых, в панике метались во всех направлениях в поисках укрытия. Им казалось, что ад пришел на землю.

Капитан пробежал еще ярдов двадцать и залег — путь ему преградили несколько солдат. Эти четверо или пятеро парней сохраняли хладнокровие и вовсю поливали свинцом скалы, окружавшие дорогу. Пришлось вступить с ними в перестрелку.

Между тем неподалеку взорвался еще один грузовик, а минометчики начали все ближе подбираться к месту, где был Акбар. Один из зарядов разорвался буквально в десятке ярдов от патана.

— Акбар! Спускайся! — крикнул Фрост. Но особенно уговаривать проводника ему было некогда — своих забот хватало. К счастью для него, русские решили отступить под прикрытие своего единственного уцелевшего БТРа, который остервенело плевался пулеметными очередями.

Пользуясь моментом, Фрост вскочил на ноги и бросился вперед. Оглянувшись, он увидел, что к нему быстро приближается Акбар с автоматом в одной руке и мечом в другой.

— Я иду! — кричал патан.

Капитан длинной очередью прижал к земле русских, давая Акбару возможность преодолеть опасное место. Потом развернул оружие и всадил несколько пуль в спину солдату, который подносил мины к миномету.

Но противник уже сориентировался, что моджахедов было немного, а поскольку добраться до тех, которые затаились в камнях, не представлялось возможным, было решено расправиться по крайней мере с теми, которые имели наглость выбежать на открытое пространство. Какой-то офицер прокричал приказ, и плотный огонь из АКМов и пулемета тут же обрушился на Фроста и Акбара, которые едва успели нырнуть в узкую неглубокую канаву.

Капитан вытащил браунинг и отстреливался теперь из двух стволов. Патан долбил из автомата, держа его в вытянутой руке, и по-прежнему сжимал в другой ладони меч.

Солдаты приближались, поддерживаемые огнем своих товарищей. Им очень хотелось увидеть кровь хоть одного афганца.

— Как бы до рукопашной не дошло, — буркнул Фрост. Но Акбара такая перспектива, видимо, не смущала. Наоборот, он рвался пустить в ход свой меч. Но капитан смотрел на это дело более реалистично. Он быстро оглянулся и принял решение.

— Будем прорываться вон туда, — он показал рукой. — Здесь мы, как в мышеловке. Те, с дороги, не будут стрелять, чтобы не попасть в своих, а с этими мы должны справиться.

Акбар тоже огляделся и молча кивнул.

— Ну, вперед! — выдохнул Фрост.

Они выскочили из канавы и побежали прямо на оторопевших от неожиданности русских солдат. Меч патана свистел в воздухе и разил без промаха. Наемник — забросив М—16 на плечо — стрелял в упор из браунинга и бил кинжалом, который проводник ему все-таки подарил.

Крики ярости, хрип умирающих, грохот выстрелов и разрывов создавали ужасный звуковой фон. Казалось, барабанные перепонки сейчас не выдержат. Но, не обращая внимания ни на что, люди продолжали биться, убивая друг Друга.

Наибольшую опасность для моджахедов все же представлял миномет. Его команда уже неплохо пристрелялась и теперь каждой новой миной могла накрыть и уничтожить добрую половину немногочисленного отряда Акбара. Фрост — всадив кинжал в грудь очередного солдата — увидел, что миномет находится всего-навсего в двадцати пяти ярдах от них. Нельзя было терять такую возможность.

— Акбар, прикрой! — крикнул наемник, отскочил в сторону, припал на одно колено и вытянул обе руки с пистолетом.

Он старательно целился, выжидая момент. Патан яростно размахивал мечом, не давая русским приблизиться к Фросту. Вот капитан увидел, что один из солдат взял мину и приготовился опустить ее в трубу миномета. Грохнул выстрел, браунинг подпрыгнул в руках капитана.

Солдат упал, навалившись на ствол миномета, а в следующий миг прогремел оглушительный взрыв и все, кто находился рядом со смертоносной трубой, исчезли в облаке дыма и пыли. Части разорванных тел полетели в разные стороны.

— Есть! — торжествующе завопил Фрост, вскакивая на ноги.

Он поспешил на помощь уже подуставшему Акбару и ударом кинжала пропорол живот коренастому сержанту Советской Армии. Тот упал, но капитан не успел еще насладиться триумфом победы, как почувствовал сильный удар по ногам. Фрост рухнул на спину и увидел занесенный над собой штык, прикрепленный к стволу АКМа, а рядом с ним — злое лицо русского парня.

Солдат выкрикнул несколько слов явно оскорбительного характера, и Фрост понял, что спасения нет — он уже не успеет ничего предпринять. Вот она смерть, пришла, наконец. Давно капитан напрашивался…

Но Костлявая и на сей раз пощадила Фроста. Где-то неподалеку хлопнул выстрел, солдат выронил свое оружие и упал. Наемник моментально вскочил на ноги, благодаря Бога.

Но благодарить надо было прежде всего Мерану. Она стояла ярдах в десяти от места схватки, держа в руках свою снайперскую винтовку, из ствола которой шел дымок.

Фрост слабо улыбнулся ей и только собрался снова ринуться в бой, как вдруг понял, что никто уже не стреляет. Вокруг стояла почти полная тишина, лишь изредка прерываемая криками раненых русских солдат, которым спустившиеся с гор моджахеды резали глотки.

Капитан положил М—16 на землю и отвернулся. Смотреть на суровые горы было гораздо приятнее, чем на убийство беззащитных людей, которое происходило у него за спиной.

Отряд Акбара вновь пустился в свой долгий путь, то поднимаясь на горы и холмы, то спускаясь с них. Узкая тропинка, казалось, тянется в бесконечность.

Фрост машинально переставлял ноги, думая о своем. После боя он еле успел поймать руку Мераны, когда та хотела перерезать горло русскому солдату.