который не отстал бы от остальных.

— Коня ты получишь, женщина! — сказал Мангеймер и вышел из горницы.

Оставшись одна, Головешка принялась со злорадным смехом потирать руки. Затем, взяв флягу с вином, стоявшую на столе у капитана, она осушила ее до дна.

Спустя полчаса отряд драгунов уже покинул усадьбу. Головешка ехала верхом рядом с Мангеймером. На ее сгорбленной тощей фигуре развевался синий кавалерийский плащ.

На другую ночь энги подожгли большой шведский сеностав на северной окраине Юнгсховеда — им надо было отвлечь внимание врагов от того, что происходило по другую сторону замка. Все устремились к месту пожара, а Свен между тем спокойно выкопал свою бочку и перенес в пещеру. Там он вынул из нее деньги и бумаги, спрятанные в кожаные мешочки, и переложил все это в брюхо убитого оленя.

Этого оленя отобрали вечером того же дня у егеря ленсмана Тюге Хёга вместе с письмом, которое тот должен был отвезти в шведскую ставку. Свен-Предводитель взялся выполнить это поручение на свой лад, и для этой цели они с Ивером облачились в костюмы помещичьих егерей.

В тот вечер в пещере было людно. Судя по всему, энги собрались в дальний путь: у каждого из них за плечом болтался туго набитый мешок. У всех энгов были также ружья, а на нагрудных ремнях висели маленькие пороховницы. Свен сдержал обещание, которое дал государственному совету, когда тот отказался прислать ему оружие, и сам добыл себе его. Все ружья были шведской работы, и энги начистили их до блеска. Откровенная гордость, с которой воины Свена поглядывали на свое оружие, свидетельствовала о том, что они лишь недавно завладели им. Свен молча зашивал в брюхо оленя денежные мешочки, лица его людей тоже были сосредоточенны и серьезны. Ане-Мария сидела на соломенной подстилке, держа на коленях маленького сына, и не сводила глаз со Свена.

— Вот так! — наконец воскликнул Ивер, перерезав нитку, которой зашивал оленье брюхо. — Все теперь готово!

— Какая сейчас погода? — спросил Свен,

— Темная, облачная!

— Тогда пошли, — сказал Свен, — все по местам! Да хранит нас господь! Все знают, что им надо делать?

— Да, — отвечали энги.

Свен продолжал:

— Шестеро из вас пойдут за нами. Вы разбредетесь по округе и всюду будете поджигать шведские сеноставы. Я обещал вам по ригсдалеру за каждый подожженный склад сена, но я ведь знаю, что вы честно исполните мое поручение, а раз так — я могу заплатить вам хоть сейчас. Все вы бесстрашные, отважные люди! И если я скажу вам: «Ступайте, и пусть каждый из вас убьет шведского офицера», — вы и это исполните! Энги, отважные мои друзья! Вот вам деньги за труд и еще немного в придачу!

Положив на ладонь Абеля кошелек, Свен пожал ему руку.

— Что до остальных, путь наш вам известен, и вы знаете, что вам надлежит делать. Вперед!

Поставив ребенка на пол, Ане-Мария подошла к Свену.

— Давайте сперва прочитаем молитву и осеним себя крестным знамением, — сказала она, — это поможет тебе в пути.

Свен кивнул в знак согласия и, сняв шапку, опустился на колени. Все остальные последовали его примеру. Помолившись, энги встали с колен и, кивнув Ане-Марии, покинули пещеру. Оленя уложили в сани, спрятанные в лесу, и дерзкое путешествие началось. Ночь выдалась темная и мглистая, все вокруг было сковано тишиной, голые кусты и деревья принимали во мраке причудливые, зловещие очертания, в лесу дул холодный, пронизывающий ветер. Но энгов, привыкших к ночным походам, все это нисколько не пугало. Они шли за санями, разбившись на две цепочки, скрыв ружья под плащами, настороженно прислушиваясь ко всем подозрительным шорохам. Миновав лес, они расстались, но перед этим Свен еще раз повторил каждому все, что тому надлежало помнить.

Ане-Мария вышла из пещеры вслед за ними. Она остановилась с маленьким сыном на руках у опушки леса и увидела, как мрак поглотил сани и людей, которые разбрелись в разных направлениях.

Между тем отряд Мангеймера, продвигаясь вперед по главной дороге, миновал Престё. Драгуны посмеивались над невзрачным всадником, ехавшим впереди них рядом с капитаном: он сидел на коне ссутулясь, и его бросало из стороны в сторону, казалось, он с трудом удерживается в высоком кавалерийском седле.

— Можно бы и потише ехать, — сказала Головешка. — Пока не стемнеет, нам все равно не догнать Свена-Предводителя.

— Что, устала уже? — насмешливо осведомился Мангеймер.

— Еще что! — отвечала старуха. — Я тогда не годилась бы вам в провожатые. Просто я знаю, что Свен — хитрая лиса, он ничего не станет затевать при свете дня. А потому не лучше ли нам покамест порасспросить здешних жителей? Потом мы еще успеем насладиться быстрой ездой.

Пока Головешка держала эту речь, драгуны подошли к поселку Борсе. Здесь дорога разветвлялась на две: одна вела на северо-запад к Нестведу и Рингстеду. Другая, все так же не сворачивая, тянулась до Кёге. В те годы у самой развилки стояла небольшая кузница. Когда к ней подъехали драгуны, кузнец как раз ставил подкову боевому коню. Заметив приближавшийся отряд, он бросил работу и с любопытством уставился на шведов. Головешка подъехала к нему.

— С добрым утром, Асмус! — воскликнула она с улыбкой: таким смешным показался ей кузнец, удивившийся ее новому облачению. — Не видал ли ты путников, проезжавших мимо на санях?

— Путников? — повторил кузнец, все так же оторопело, с раскрытым ртом глядя на нее. — Боже милостивый, Бодиль, никак, это ты? Ты что ж, мужиком заделалась?

— Ох, не говори, Асмус, дела мои совсем плохи! Но ты не ответил на мой вопрос.

— О каких путниках ты спрашиваешь?

— Мимо должен был проехать на санях человек, а не то и два. И в санях у них бочки с пивом.

— Нет, таких я не видал. А вот была бы ты здесь вчера, могла бы неплохо заработать.

— Это как? — спросила Головешка.

— Занемогла помещичья корова в имении Энгельхольм. Видно, порча на нее нашла, так что ей и жизнь не в жизнь, и смерть ее не берет. Помещик искал какую-нибудь знахарку, чтобы та заговорила скотину от порчи, но, не найдя никого, привез из города лекаря, а ты ведь сама знаешь, что пилюли против порчи — пустое дело.

Головешка презрительно усмехнулась. Мангеймер с величайшим удивлением прислушивался к этой беседе.

— А кого это ты разыскиваешь? — продолжал кузнец.

— Уж кто-кто, а ты хорошо его знаешь, Асмус-кузнец! — отвечала Головешка. — Не кто иной, как он, этой весной привязал тебя к столбу и отстегал кнутом за то, что ты стрелял в поле мелкую дичь.

Чумазое лицо кузнеца при этих словах налилось кровью. Глаза его сверкнули, и он ответил:

— Да пропади он пропадом, этот Свен! Если уж ты взялась его разыскивать, он, помяни мое слово, скоро начнет метаться как затравленный заяц. Ведь, кроме вот этих добрых людей, за ним гонится еще один шведский отряд.

— Кто такие? — спросил Мангеймер.

— А драгуны того полковника, что стоял в замке Юнгсховед, — с угодливым поклоном отвечал кузнец. — Спарре его имя. Вчера поутру он тоже прискакал сюда со своими людьми и вроде вот нашей Бодиль спросил, не видал ли я Свена.

Мангеймер насупил брови и закусил ус.

— А куда поскакал полковник? — спросил он.

— Вон туда, по той дороге, ваша милость! Прямиком на Кёге, да только навряд ли Свен поедет по главной дороге. Зачем ему это, когда он знает столько окольных путей!