– Значит, вопросов нет?.. Ну что ж, еще будут! А пока смотри и слушай.

Повернув карандаш острием к карте, он почти параллельно жирной красной линии прочертил другую, пунктирную, к точке, означающей остров Зеленец. Пунктир отклонялся от сплошной черты слегка к югу.

– Близко к немцам получается, – неуверенно произнес Соколов. – Из артиллерии бить по трассе будут.

– Ничего не поделаешь, – отверг этот довод Гусинский, – не в мирное время работаем. Зато от Зеленца возьмем чуть на северо-восток. Вот так.

И он продолжил свой пунктир до точки на восточном берегу, рядом с которой каллиграфически четко было выписано слово «Кобона».

– Задача ясна? – зажимая карандаш в кулаке, переспросил Гусинский.

Соколов утвердительно качнул головой. И тут же вроде спохватился:

– Вот что, товарищ военинженер, я обманул бы и себя и вас, если сказал бы, что задача для меня ясна до конца. Прокладывать трассы по льду мне никогда в жизни не приходилось. Думаю, что и вам тоже. На бумаге прочертить легко…

– А вы постарайтесь выкинуть из головы, что под вами лед, – перебил его Гусинский. – Представьте себе, что перед вами обычное зимнее бездорожье и надо отыскать на местности наиболее выгодное направление для прокладки, ну, скажем, шоссейной дороги в тридцать два километра.

– В стужу шоссейные дороги не строят, и вы знаете это не хуже меня, – усмехнулся Соколов. – Однако главное не в этом. Вы сказали: «Забудьте про лед». А как я могу забыть про него, если разведка показала…

– И слово «разведка» забудь, Леонид Николаевич! – горячо прервал его на этот раз уже Юревич. – Какая к черту разведка! Разведданными мы по горло сыты: «Здесь лед тонок», «Здесь вода»… А люди в Ленинграде мрут! Хватит! Нам сейчас другое надо! – И, взглянув на Гусинского, приказал: – Продолжайте, товарищ военинженер!

– Задача, значит, такая, – снова заговорил Гусинский. – Создать изыскательскую партию. Это раз. Изыскать и обозначить вешками направление автогужевой трассы по льду от деревни Коккорево до Кобоны с заходом на остров Зеленец. Это два. Если встретятся разводья или полыньи, непременно найти обход. Это три. О результатах доносить сюда, в штаб батальона, нарочными. Первый раз после того, как пройдете десять километров от западного берега, второй – по достижении острова Зеленец и третий – из пункта назначения, из Кобоны. Конкретные предложения по составу и техническому оснащению изыскательской партии представить на утверждение комбату… – Гусинский отдернул рукав полушубка, посмотрел на часы, – скажем, к двенадцати ноль-ноль. Подготовительные работы начать немедленно. Выход на лед завтра на рассвете. Все.

Он встал. Поднялся со своего места и Соколов.

– Еще одно слово, Леонид Николаевич, – тоже поднимаясь, сказал Юревич. – Скрывать от тебя ничего не хочу. Задача трудная. Все утверждают, что лед еще тонкий… Хотя это докладывалось вчера, а после того и вечер и ночь были морозными. Насчет воды… тоже скрывать не хочу: вчера мы говорили с местными рыбаками. Они полагают, – Юревич понизил голос, – будто там, дальше, вода и зимой не замерзает. Если это так, то… – Он безнадежно махнул рукой и с неожиданной злостью сказал: – Короче, все надо выяснить до конца. Может, зря пугают, сами толком не знают, что там и как? Никто из них раньше Ладогу зимой не переходил. Тем не менее кого-либо из местных рыбаков возьмите с собой. Все-таки им здешние условия лучше знакомы. И последнее: есть предложение комиссаром изыскательской партии назначить Брука. Ваше мнение?

Соколов хорошо знал этого уже немолодого старшего политрука, до войны кадрового питерского рабочего, кожевника о Васильевского острова.

– Подойдет, – уверенно сказал он.

– …Требование Ставки, товарищи, сводится к следующему… – сказал Жданов и прочел вслух ту часть телеграфных своих переговоров с Шапошниковым, которая касалась поставок вооружения и боеприпасов для резервных армий, подтянутых к Москве.

– Насколько я понимаю, – заговорил после всеобщего короткого молчания Попков, – проблема состоит не только в том, чтобы произвести все это сверх плана, хотя, откровенно говоря, не знаю, как мы справимся с таким заданием в сегодняшних условиях. Но даже если и справимся, каким образом перебросим произведенное на Большую землю?

– Пришлют самолеты, – ответил Жданов.

– А пушки? Тоже самолетами?

– Пушки сможем отправить, когда начнет действовать трасса. Битва за Москву продлится не один день. Но автоматы и минометы нужны немедленно… – И тут же, без видимой связи, Жданов вдруг спросил, обращаясь ко всем присутствующим: – У них есть рация?.. Ну там, на Ладоге? Я забыл узнать у Лагунова.

И все поняли, что даже сейчас Жданов думает о тех, кто сегодня рано утром вышел на ладожский лед, что после телефонного звонка Лагунова он не может, не в состоянии хотя бы на мгновение отвлечься от мысли о ледовой трассе. А поняв это, каждый из участников совещания в глубине души обрадовался, потому что и сам не мог заставить себя хоть на какое-то время забыть о Ладоге.

С того момента, как позвонил Лагунов, думы о ней стали источником постоянной тревоги, которую не в силах были заслонить никакие другие заботы и размышления. Прикидывая в уме, сколько же потребной военной техники может произвести ленинградская промышленность, каждый из собравшихся в кабинете Жданова в то же самое время с трепетом душевным ожидал новых вестей из Осиновца.

Вопрос Жданова никого не застал врасплох.

– Насколько я понял из разговора с Лагуновым, – ответил за всех Васнецов, – рации у поисковой группы нет. Но время от времени в Коккорево будут возвращаться нарочные с донесениями о состоянии льда.

– Придется ждать, – тихо сказал Жданов, взглянув на часы. И остальные, как по команде, одновременно повернули головы к круглым настенным часам; справа от двери. Стрелки показывали без четверти десять.

– Если изыскатели вышли на лед с рассветом, – размышлял вслух Жданов, – то, наверное, одолели уже не меньше десяти километров.

Никто не решился поддержать или отвергнуть это предположение. Разве угадаешь, что там встретилось на пути – тонкий лед, нагромождения торосов или полыньи?

– Хорошо, гадать не будем, – как бы прочитав невысказанную эту мысль, согласился Жданов и вернулся к первоначальному предмету обсуждения: – Время не терпит, товарищи! Нам надо сейчас же решить, как будем выполнять задание Ставки. Но прежде… – Он посмотрел на Васнецова, напомнил ему: – Вы, кажется, хотели что-то сказать в связи с сообщением товарища Павлова.

– Я собирался, Андрей Александрович, говорить о мерах против массовых заболеваний цингой, – ответил Васнецов. – Точнее, о полумерах. Медики утверждают, что лапки хвойных деревьев содержат значительное количество витамина С. Если из них приготовлять настой… Короче, есть предложение начать массовую заготовку хвои. Мы подсчитали: для того чтобы снабдить таким настоем все столовые города, надо заготавливать не меньше тридцати тонн хвои в сутки.

– Кто же это будет делать? – спросил Жданов.

– По-моему, надо дать такое поручение комсомолу.

Жданов на мгновение задумался. Он хорошо знал, что ужа тысячи ленинградских комсомольцев, невзирая на голод и холод, валили деревья в Парголовском и Всеволожском лесах, чтобы хоть как-то помочь городу, лишенному топлива. А другие прокладывали обходную трассу от Заборья к Ладоге. А третьи дежурили по ночам на крышах, гася зажигательные бомбы, извлекали раненых из-под развалин домов,