приедет — непременно вас познакомлю.
Разговаривая между собой, они вошли в спальню госпожи Цинь.
У Баоюя в носу сразу защекотало от какого-то едва уловимого аромата, глаза стали слипаться, он почувствовал во всем теле сладостную истому.
— Как приятно пахнет! — воскликнул мальчик и огляделся. На стене висела картина Тан Боху «Весенний сон райской яблоньки», а по обе стороны от нее — парные надписи, принадлежавшие кисти Цинь Тайсюя:[50]
На небольшом столике — драгоценное зеркало, некогда украшавшее зеркальные покои У Цзэтянь[51], рядом — золотое блюдо с фигуркой Чжао Фэйянь. На блюде — крупная айва, ее бросил некогда Ань Лушань в Тайчжэнь [52] и поранил ей грудь. На возвышении — роскошная кровать, на ней в давние времена во дворце Ханьчжан спала Шоучанская принцесса, над кроватью — жемчужный полог, вышитый принцессой Тунчан.
— Вот здесь мне нравится! — произнес Баоюй.
— В моей комнате, пожалуй, не отказались бы жить даже бессмертные духи! — рассмеялась в ответ госпожа Цинь.
Она откинула чистое, выстиранное когда-то самой Си Ши легкое шелковое одеяло, поправила мягкую подушку, которую прижимала когда-то к груди Хуннян[53] .
Уложив Баоюя, мамки и няньки разошлись, остались только Сижэнь, Цинвэнь, Шэюэ и Цювэнь. Госпожа Цинь отправила девочек-служанок следить, чтобы под навес не забрались кошки и не наделали шума.
Едва смежив веки, Баоюй погрузился в сон, и во сне ему привиделась госпожа Цинь. Она шла далеко впереди. Баоюй устремился за ней и вдруг очутился в каком-то незнакомом ему месте: красная ограда, яшмовые ступени, деревья, прозрачный ручеек, а вокруг ни души — тишина и безмолвие.
«Как чудесно! Остаться бы тут навсегда! — подумал Баоюй. — Ни родителей, ни учителей!»
Только было он размечтался, как из-за холма донеслась песня:
Баоюй прислушался — голос был девичий. Песня смолкла, и из-за склона вышла грациозная девушка, неземной красоты, среди смертных такую не встретишь.
Об этом сложены стихи:
