перечесть. А ведь помимо живописных изображений существуют еще и графика, и скульптура, и рисунки на шелке, и вышивки на ткани…

Достопримечательностью провинции Хэбэй стали построенные в 1986 году в старинном стиле «Дворец Жунго», который описывается в романе, а также «улица, разделяющая дворцы Жунго и Нинго». На следующий год в Пекине открылся новый парк, названный «Сад Роскошных зрелищ» (одно из мест, где разворачиваются главные события романа). В парке свыше тридцати живописных достопримечательностей, размещенных и воссозданных в точности так, как описано в книге. Это беседки и галереи, цветы и травы, деревья, есть даже животные. Каждый день в парк «Сад Роскошных зрелищ» непрерывным потоком идут посетители.

В Китае роман известен буквально всем и каждому, его знают и стар и млад. Думается, он так же популярен у нас, как популярны у русских «Евгений Онегин», «Мертвые души» и «Анна Каренина». Для автора, Цаю Сюэциня, «Сон в красном тереме» явился делом его жизни, которому он отдал все свои силы. Писатель оставил после себя только это произведение, однако именно оно подняло китайскую литературу на новую высоту.

Цао Сюэцинь (1724—1764) творил в то самое время, когда писал свои оды М. Ломоносов (1711— 1765), создавал комедии и басни А. Сумароков (1717—1777), когда правительство царской России направило в Пекин первую миссию. Русские люди, члены миссии, возможно, встречали на улицах города и автора романа, вовсе не зная ни о нем, ни о его романе, которому только предстояло тогда обрести известность. Да и пренебрежительно относились в то время в Китае к сочинителям подобной прозы… Как бы там ни было, наверное, в последующих миссиях нашлись дальновидные люди, подобные Иакинфу Бичурину (1777—1853), глубоко разбирающиеся в литературе, способные по достоинству оценить «Сон в красном тереме». Возможно, кто-то из них и донес до своей страны весть о необыкновенной книге, а кто-то потратил немало денег, чтобы купить рукопись. Иначе разве объяснишь, почему П. Курляндцев в 1832 году привез в Петербург восьмидесятиглавый вариант романа?! И как иначе объяснишь появление в первом номере журнала «Отечественные записки» за 1843 год начала первой главы книги в переводе А. И. Кованько?!

Цаю Сюэцинь жил в эпоху, когда феодальное общество в Китае шло к своему закату. Он принадлежал к блестящему, но уже приходящему в упадок аристократическому роду, некогда славившемуся богатством, а затем обедневшему. Ко времени, когда Цао Сюэцинь достиг зрелости, он жил в бедности в горной деревне близ Пекина. Свидетель отмирания феодального общества, писатель своими глазами наблюдал, как рушится уклад дворянских семей, и сам также перенес немало невзгод. В китайской пословице говорится: «В жизни есть три несчастья: в юности остаться без родителей, в расцвете лет потерять жену, в старости утратить детей». Все эти три несчастья выпали на долю Цао Сюэциня. Может быть, именно беды и невзгоды и заставили его вновь и вновь задумываться о беге времени, хладнокровно и испытующе всматриваться в окружающую жизнь, создавая в скорби и негодовании свою лебединую песнь, свой прославленный роман.

В нем описываются четыре ветви феодального аристократического рода. В начале книги Цао Сюэцинь заявляет, что роман не связан прямо с действительной жизнью, с современностью, однако, следя за переменами в жизни семьи на протяжении трех поколений, мы за внешним процветанием и блеском без труда угадываем внутреннюю опустошенность и разлад, свойственные высшему обществу тех времен. Подробнейшим образом автор описывает жизнь аристократов, полную взаимных обманов и подозрений, интриг и козней, барства и роскоши. Читатель видит, что почитаемые феодальным классом священными этика и мораль, церемонии и законы — все это лишь завеса, скрывающая эгоистические интересы, лишь средство для извлечения выгоды, пусть даже в ущерб другим. Феодальное общество обречено, его гибель неизбежна — эта историческая тенденция ярко выражена в романе.

Цао Сюэцинь говорил, что книга его — о любви. Цзя Баоюй, Линь Дайюй, Сюэ Баочай и другие юноши и девушки — герои произведения — с головой погружены в хитросплетения любви. Любовь и матримониальные заботы пронизывают роман, однако для всех героев любовь — источник страданий, всем несет слезы и горе. То ли умышленно, то ли ненароком автор проблему любви соединяет с женским вопросом. Писатель имеет свой взгляд на любовь, свои идеалы, и эти идеалы он видит в бунтарях, выступающих против феодальных устоев. Поражение бунтарей оттеняет тяжесть злодеяний, вытекающих из норм морали этого мира. Демократический настрой произведения, без сомнения, играл прогрессивную антифеодальную роль.

«Сон в красном тереме» считают сводом знаний о феодальном обществе в Китае. Роман освещает быт и нравы всех классов и слоев. Автор создал образы самых разных людей — от императорской наложницы и высоких князей до мелких торговцев и посыльных. На страницах романа мы встречаем сотни персонажей, это военачальники, знатные господа, жены и наложницы, слуги и служанки, монахини из домашних монастырей, даосские монахи-отшельники, коварные сластолюбцы и добрые, благородные герои… В романе не только достоверно, во всех подробностях описываются разные стороны повседневной жизни аристократов — их застолья, выезды, помпезные церемонии приема гостей, но и точно обрисовываются парки и здания, обстановка и домашняя утварь, коляски и паланкины, одежда и украшения. В книге даются живые картины развлечений, характерных для аристократов, любящих проводить время с цинем в руках или за игрой в шахматы, увлекающихся каллиграфией и живописью, рассказывается об азартных играх и утехах с певичками, говорится об искусстве кулинарии и приготовлении лекарств.

Лу Синь в статье «Историческая эволюция китайской прозы» высоко оценил творение Цао Сюэциня: «С появлением „Сна в красном тереме“ началась ломка традиционного образа мыслей и стиля письма». Создать произведение столь выдающегося значения могла лишь крупная личность, — писатель перенес немало жизненных испытаний, имел незаурядный интеллект, обладал высоким художественным мастерством и в совершенстве владел выразительными средствами. Цао Сюэцинь был разносторонне талантливым чело-веком. Он хорошо рисовал, являлся искусным каллиграфом, знал толк в ремеслах и даже в лекарском деле. Важно отметить, что Цаю Сюэцинь сочинял прекрасные стихи. Не случайно роман в полном смысле слова дышит поэзией, насыщен ею. Где бессильна проза, выступает вперед поэзия, и язык ее многогранен, неоднозначен. Порою автор как бы наносит стихами последний, завершающий штрих в описании какого-то события. Таким образом Цао Сюэцинь тонко сочетает реальность с вымыслом, повествование с размышлениями, точные оценки с недосказанностью. Как никакое другое произведение литературы Китая того времени, «Сон в красном тереме» соединяет в себе мысль и художественность, в нем блестяще сливаются воедино проза и поэзия. Чтобы постичь сущность романа, необходимо глубоко разбираться в потаенном смысле стихов. В этом плане произведение Цао Сюэциня имеет некоторое сходство с романом Б. Пастернака «Доктор Живаго», в котором используется похожий художественный прием. И Цао Сюэцинь, и Борис Пастернак — поэты, в их произведениях проза неотрывна от поэзии. Однако смысл стихов очень обширен, к тому же каждый китайский иероглиф имеет, как правило, множество толкований, и игру оттенков и значений трудно передать при переводе. В то же время это придает «Сну в красном тереме» яркий национальный колорит, благодаря которому книга с неодолимой силой притягивает к себе китайских читателей.

Едва появившись на свет, роман потряс читателей из разных слоев китайского общества. Одни переписывали его, другие проклинали, некоторые даже сжигали рукописи, а кто-то превозносил до небес. Равнодушных не было, о романе говорили все — и простолюдины, и высшие сановники. За два столетия о нем написано столько статей и книг, столько сделано комментариев, что объем исследований многократно превысил объем самого романа. Он переводился и издавался в разных странах, продолжает переиздаваться в наши дни, постепенно завоевывая признательность все новых и новых читателей за рубежом.

Уважения и искренней благодарности заслуживают многолетние и плодотворные усилия русских и советских китаеведов по переводу романа и представлению его читателям вашей страны. В девятнадцатом столетии академик В.П. Васильев в «Очерке китайской литературы» дал роману содержательную и объективную оценку. Попытку познакомить российского читателя с этим произведением сделали в пятидесятых годах нашего века P.M. Мамаева, написавшая комментарий, и В.Г. Рудман, осуществивший перевод первых двух глав под руководством члена-корреспондента Академии наук СССР Н.И. Конрада. Наконец, в 1958 году В.А. Панасюк перевел весь текст, и русскоязычные читатели впервые получили возможность ознакомиться с романом в полном объеме. В шестидесятые годы Б.Л. Рифтин обнаружил в