Денвилла, но не забывайте, что он был слабого телосложения! Поймите же, я человек крупный и должен много есть, чтобы поддерживать силы!

– Просто вам так хочется, – с ангельской улыбкой сказала она, – но будьте осторожны, как бы не получить апоплексический удар!

С ужасом уставившись на нее, он решил использовать свой последний козырь.

– Ивлин, – произнес он, – вы забываете об Ивлине, моя дорогая! И о Ките тоже, хотя я полагаю, что он относится ко мне с большей симпатией, чем Ивлин! Но вы должны понимать, что Ивлин не перенесет этого! Он от одного моего вида изменяется в лице! Разве я не знаю, что вы души не чаете в своем сыне, и могу ли я послужить причиной вашего разлада с ним!

Такая благородная самоотверженность не про-, извела никакого впечатления на леди Денвилл, и она ответила:

– Вам не следует этого опасаться! Кроме того, он собирается жениться!

– Что?! – на мгновение потеряв самообладание, воскликнул он. – Но ведь ясно как день, что она по уши влюблена в Кита!

– Да, и это восхитительно! Милая Кресси! Она просто создана для Кита! Ивлин влюблен в другую девушку, по его словам, на этот раз серьезно. Кит предполагает, а я так почти уверена, что она из квакеров. Дочь простого провинциального джентльмена.., очень благородного, но вы можете себе представить, как отнесется к этому выбору Брамби! Это одна из тех бледных девиц, которые воспитаны в самых строгих правилах!

– Вы, наверное, шутите? – с трудом выдавил Бонами, потрясенный такой новостью.

– Нет, я серьезно! – заявила она, и ее глаза наполнились слезами. Она поспешно вытерла их. – Ивлин думает, что я полюблю ее, но я абсолютно убеждена в обратном, Бонами! И более того, я не думаю, чтобы она меня полюбила, а?

– Нет, – искренне ответил Бонами, – думаю, что не полюбит, если она из квакеров! Вы вообще не сможете ладить друг с другом!

– Совершенно верно! Я знала, что вы меня поймете! Ивлин говорит, что я должна переехать и жить на Хилл-Стрит, но я не собиралась этого делать, даже если бы он женился на Кресси! Я совершенно смирилась с тем, что должна переехать в другой дом и вести жизнь простой вдовы, но когда вы, мой дорогой друг, приехали сюда по моей просьбе, в то время как вам совершенно не хотелось покидать Брайтон (и я прекрасно знаю, что это так), меня как молния осенила мысль о том, что вы всегда были искренне преданы мне и никогда не получали – и не пытались его получить – никакого, хотя бы малейшего, вознаграждения за всю доброту и благородство, с которыми относились ко мне!

– Я понял, в чем дело! – воскликнул он. – Кит проболтался вам, что я не сделал копию с вашей броши, очень глупо с его стороны! А теперь выкиньте это из головы, моя милая! Да, да, вы считаете, что должны принести себя в жертву, но я вам этого не позволю!

Изумленно уставившись на него, она прервала его:

– Вы не сделали копию – вы хотите сказать, что я проиграла Силвердейлу настоящую брошь? И вы дали мне пятьсот фунтов, сказав, что продали ее… Бонами, вы хоть что-нибудь продали из моих драгоценностей? Кит не говорил ни слова об этом! Бонами.., ответьте мне!

– Нет, разумеется, я ничего не продал! – взволнованно ответил он. – А теперь я, наверное, позволю вам продавать ваши драгоценности и заменять их подделками! Амабел, это был пустяк для меня, так что, если Кит не говорил вам об этом, то забудьте это и вы меня этим очень обяжете!

– О, Бонами! – воскликнула она, импульсивно протянув к нему руки, – какой вы хороший!

Инстинктивно он подался вперед и через мгновение уже прижимал к груди благоухающую леди Денвилл. Не без труда прильнув к его внушительной груди, она соблазнительно подняла к нему лицо. В порыве чувств сэр Бонами еще крепче прижал ее к себе и поцеловал в губы. В глубине души он подумал, что потом будет сожалеть о том, что поддался соблазну, и у него возникло предчувствие, что утонченные развлечения его жизни находятся в опасности, но никогда еще он не отваживался на большее, чем пожатие руки или – в редких случаях – поцелуй в щеку и сейчас был опьянен.

Он спустился на землю, когда она, нежно высвободившись, сказала:

– Как приятно сознавать, что ни одному из нас не придется стареть в одиночестве. Я всегда думала об этом, как о самой унылой перспективе будущего!

По выражению его лица нельзя было сказать, что его эта перспектива очень пугала, но он героически ответил:

– Вы сделали меня счастливейшим человеком на земле, моя дорогая!

Она рассмеялась тем неудержимым смехом, который унаследовали от нее сыновья:

– Нет, я сделала не это: я повергла вас в уныние! Но я сделаю вас счастливым! Только подумайте, насколько разные у нас вкусы и насколько хорошо мы знаем друг друга! Бесспорно, сначала это покажется непривычным. Вы же так привыкли к холостяцкой жизни. По правде говоря, и я не думала, что снова выйду замуж, поскольку мне ужасно нравится быть вдовой! Но я убеждена, что так будет лучше для всех! Особенно для Ивлина!

– Я надеюсь, что он будет того же мнения! – уныло сказал сэр Бонами.

– Его мнение не имеет никакого значения, потому что так действительно будет лучше для всех нас. Я думаю, что это его не очень-то волнует теперь, когда он поглощен только своей ангельской Пейшенс. Так или иначе сейчас он в безвыходном положении из-за моих ужасных долгов, которые он решил выплатить, однако, если он женится на Пейшенс, то не сможет сделать этого, пока ему не исполнится тридцать лет, потому что, уверяю вас, этот брак крайне не понравится Брамби. Впрочем, его мнение не имело бы значения, если бы он и не был обязан выплачивать мои долги, и хотя я обещала ему, что никогда больше не буду брать у вас деньги взаймы, он не сможет отказать вам в праве выплатить мои долги, если я буду вашей женой, не так ли?

– Ну, если он даже будет против, это совершенно невозможно, – сказал сэр Бонами, без обиды принимая не очень-то лестную причину предложенного ему брака и глядя на свою будущую невесту с известной долей цинизма. – Мне следовало знать, что за всем этим стоят ваши пустозвоны!

– Да, но какое счастье, что мои дела дошли до такой точки, когда мне пришлось подумать о пользе, которую принесет мне брак с вами! Если бы не мое тяжелое положение, я никогда бы об этом не задумалась! – сказала она откровенно. – И не осознала бы, насколько удобной станет моя жизнь, если я выйду за вас замуж! Быть вдовой прекрасно, но мысль о том, что, когда я состарюсь, буду вынуждена прикрывать свою шею потому, что она будет очень похожа на шею петуха, и это не оставит мне никаких шансов для флирта, действует угнетающе! И, подумав об этом, я, разумеется, вспомнила и о вас, мой бедный Бонами, и мое сердце забилось. У меня, по крайней мере, есть два любимых сына, и я, наверное, буду окружена моими внуками.., хотя это мне кажется невероятным и не очень-то меня ободряет.., но с кем, мой дорогой, останетесь вы, когда ваши друзья исчезнут?..

– Что? – воскликнул изумленный сэр Бонами.

– Или умрут? – неумолимо продолжала ее светлость. – И вы останетесь один, и никто не будет заботиться о вас, кроме ваших отвратительных кузенов, которые, весьма вероятно, вгонят вас в могилу!.. И вся ваша жизнь будет прожита понапрасну! Дорогой Бонами, я не могу выносить эту мысль!

– Нет! – пламенно сказал он, – разумеется, нет!

Она очаровательно улыбнулась ему.

– Ну, вот, вы же видите, что и для вас так будет намного лучше!

– Да, – согласился он, придя в ужас от нарисованной ею картины, – ей-Богу!

Потребовалось всего несколько минут, чтобы Кресси, которая, выполняя свой долг, сопровождала вдовствующую леди Стейвли на прогулку в открытом экипаже, поняла, что это не очень-то подходящее место для конфиденциального разговора. Старая дама, не обращая никакого внимания на кучера и, лакея, сидевших напротив нее на козлах, и забыв всякую сдержанность, завела разговор о рождении наследника