того, соображения подобного рода для меня ничего не значат…

– Да ну? Совсем ничего?

– Ну… То есть… В общем, дело не в этом.

– Неужели в том дело, что я сделал глупость с Селией Морвал двадцать лет назад? Но какое вам до того дело? Вы ведь тогда еще были крошкой!

– Но вы же понимаете, как это абсурдно – чтобы я вышла за вас замуж! Ведь Селия была замужем за моим братом!

– Нет, не была.

– Как? Она была с ним обручена и некоторое время действительно была его женой! Как мне еще объяснить вам!

– Мне ничего не надо объяснять, я все понимаю. Вам плевать на ту историю, вам плевать на пересуды, но вы боитесь, что ваш братец Джеймс начнет вас терзать, если вы согласитесь, и терзать будет всю жизнь. Но не беспокойтесь, на вашего Джеймса я найду управу.

– Я не боюсь Джеймса, – глухо отвечала Эбби. – Если я уверена, что поступаю верно, никто мне не страшен. Но ведь дело не только в Джеймсе. Мои сестры и вся моя семья попадут в самый центр сплетен! Конечно, они могут не знать всей истории с Селией, но уж Джеймс и его жена, Корнелия, они наверняка знают. И кроме того, увы; всем известно, что вы – блудный сын в своей семье, или как там это называется…

– Увы? Вы сказали «увы»? Но при чем здесь они – ваши родственники? Значит ли для вас что-нибудь мое прошлое?

Ее лицо было спрятано в ладонях.

– Нет, – сказала она тихо. – Нет, если бы я сильно любила вас.

– Для меня это звучит убийственно… А что, вы меня не любите?

Эбби отвечала откровенно:

– Я не знаю. То есть я боюсь ошибиться в своих чувствах. Я… Если бы мои собственные обстоятельства были иными, я бы испытывала соблазн размышлять о замужестве. Но в моем положении… И учитывая положение моей семьи… Вы меня понимаете?

– Я понимаю только то, что вы мелочная душонка, но это я готов стерпеть, – заявил Каверли. – Но не подумайте, что я готов поддержать вас в вашей мелочности. Для меня всякие семейственные соображения значат не больше пенса. И если вы хотите принести себя в жертву представлениям вашей семьи о респектабельности, я могу назвать это только идиотизмом – в слабовыраженной форме.

Она принужденно улыбнулась:

– Я не сомневаюсь… Но в моей голове все так сплетено вместе – и семья, и всякие соображения… Наверно, я вам кажусь неудачницей?

– Пожалуй, но я этого не сказал! – заметил Каверли.

– Да ну вас! – засмеялась она, но невесело. – Хоть когда-нибудь вы можете говорить серьезно? Я начинаю сомневаться, что у вас вообще имеются настоящие чувства!

– Да, боюсь, что таковых почти нет. Так вы выйдете за меня, если я их где-нибудь приобрету?

– Пожалуйста, только вместе с чувством стыда! Подумайте, ведь вы же склоняете меня примерно к тому же, от чего я пытаюсь уберечь Фанни!

– Ох ты господи! – воскликнул он. – Ох уж эти Каверли…

– Да, именно так!

– Неужели? Может быть, мне имеет смысл разъяснить вам некоторые различия между мной и остальными членами моей семьи?

Эбби тут же парировала:

– Нет-нет, ваша выдающаяся порочность мне известна! Не надо ничего разъяснять! Какое может быть сравнение?!

Он взял руку Эбби и легонько положил на свое колено.

– А все-таки сравнить можно. В свое время я тоже был таким бойким молодым человеком! Любил погулять, это верно. Но никто и никогда не говорил обо мне, что я себе на уме и обманщик… Но притом мы оба – я и Стэси – пытались бежать с богатой девушкой, это верно…

– Но вы же были влюблены в Селию! Ведь для вас не важны были деньги! – воскликнула Эбби.

– Верно, и мне было не двадцать девять, а гораздо меньше. А теперь я влюблен в вас.

– Не надо мне этого говорить… И более того, у меня нет никакого богатого приданого. В отличие от Фанни. Можно просто назвать это независимостью, что ли…

– Ну вот, еще одно препятствие отброшено – никто не сможет упрекнуть меня в том, что я женился на вас из-за денег! Так или иначе, я сам имею состояние.

Она рассмеялась:

– Так вы сейчас настоящий набоб? Как это я сразу не догадалась?

Странная улыбка заиграла в уголках его рта.

– Именно так! – сказал Каверли. – Похоже, вас это совершенно не волнует?

– Нет, – вздохнула Эбби. – Просто сперва мне казалось, что вы, может быть, страдаете истощением кошелька, так сказать, но сейчас я понимаю, что это не тот случай. Я рада за вас.

– Спасибо.

– Но если бы вы действительно были богачом, то Стэси скорее обратил бы свой взор на вас в поисках средств, чем на Фанни! – заметила она.

– И тут бы он еще скорее попал впросак, моя дорогая!

Эбби осторожно высвободила ручку из его ладоней и вздохнула.

– Неужели в вашем распоряжении нет средств , чтобы хоть чем-нибудь помочь моей Фанни? – сказала она с некоторым упреком.

– Я так и думал, что наш разговор будет продолжать вращаться вокруг Фанни и ее дел. Вы твердо решили меня впутать в них, а?

– Не надо воспринимать так в штыки! – попросила Эбби. – Это ведь очень важно для меня! Помогите Фанни, пусть хотя бы не ради нее, а ради меня !

– Нет, давайте покончим с этой сказочной историей! – суховато сказал он. – Если вы думаете, что я готов получить вашу руку в обмен на некоторые услуги, то вы заблуждаетесь, милое дитя! Мне нужна ваша любовь, а не ваша благодарность.

– Но я не это имела в виду, – залепетала Эбби. – Вы неверно меня поняли…

– Вам оставалось всего одно слово, чтобы откровенно мне это предложить! – насмешливо заметил Каверли, вставая и протягивая ей руки. – Поедем назад, а то ваша Селина решит, что это вас похитили, а не Фанни!

Она позволила ему поднять себя на ноги. Пока они шли к гостинице, где стояла их коляска, Эбби робко спросила:

– Вы не обиделись?

Он обернулся, и Эбби с облегчением увидела, что Каверли улыбается.

– Вовсе нет, – пробурчал он. – Я просто пытаюсь выяснить про себя, в каком виде вы мне больше правитесь – когда беснуетесь по каждому поводу или когда строите из себя глупого гусенка…

Эбби порозовела и неуверенно рассмеялась:

– Наверно, я чаще кажусь глупеньким гусенком… Вы сами виноваты, сделали мне такое странное предложение… Теперь мне нужно самой решать эту сложную проблему, понимаете?

– Я не собираюсь на вас надавливать, по крайней мере здесь. Если уж я начну вас уламывать, то в более подходящем месте, где романтическая обстановка сделает вас более податливой!

– Романтическая обстановка? – переспросила она озадаченно. – А, вы про эти вот фигуры «невесты и гостей», обратившиеся в камень?

Воспоминание об этой старинной легенде удивительным образом успокоило ее. По дороге назад в Бат они вдоволь поболтали на разные пустяковые темы, так что настроение у Эбби улучшилось. Она больше и не поминала имени Фанни, как вдруг Каверли сделал это сам:

– А почему вы, собственно, все время думаете о побеге Фанни?