— А помните вы свою загородку, где стояли лошади? — спросили мы.

— Да, помним.

— Ваши лошади были у самой реки, а мы притаились на другом берегу.

— Так близко? И не боялись?

— Не было времени бояться! — с большим достоинством ответил брат. — В этой битве, под градом пуль, закалялись наши сердца.

После таких возвышенных слов Сильного Голоса наступило минутное молчание. Я прервал его:

— А вы, кроу, боялись тогда? Скажите правду.

— Немножко.

Это искреннее признание очень тронуло нас. Мы заявили, что теперь не будет более верных друзей, чем черноногие и кроу. С этим чувством все улеглись спать, прижавшись друг к другу. Рано утром наши новые друзья распростились с нами.

По мере приближения к дому нас начали тревожить сомнения. Совесть мучила каждого. Уже много недель наши отцы ни о чем другом не говорили во время бесед у костра, как об опасности, грозившей нам со стороны кроу. Могли ли мы теперь признаться старшим, что встретили ребят из этой группы и что нам было хорошо с ними? Нет, сто раз нет! Ребячья честь повелевала нам сохранить тайну и любой ценой отстоять нашу дружбу с ребятами из группы Окоток. Уже около вигвамов мы, пятеро, пожали друг другу руки и поклялись молчать.

В лагере все было в полном порядке. Никто не обратил особенного внимания на наше отсутствие. Уже не в первый раз мы отправлялись в такие долгие прогулки.

Мать, как обычно, встретила меня вопросом:

— Ну, как там было? Хорошо?

— Хорошо, мама.

— Было что-нибудь интересное?

— О да!.. Нет, нет… собственно, ничего!

Мать внимательно посмотрела на меня, а я отвернулся. Не говоря больше ни слова, она сытно накормила меня. Из таких далеких походов человек всегда возвращался голодным как волк. Наевшись оленьей печенки, я впал в блаженное состояние. Родной вигвам был на редкость уютным, близость матери успокаивала.

— Мать, — спросил я, — это очень плохо, когда имеешь много друзей?

— Наоборот, Маленький Бизон! Чем больше друзей, тем лучше для человека. А что?

— Я тоже так думаю… Тут нет ничего плохого…

Язык у меня так и чесался. Мать была очень добра ко мне и достойна неограниченного доверия. Но я ни на минуту не забывал о протянутой товарищам руке и о клятве. Нет, я их не выдам!.. С матерью, которая не могла ни о чем догадаться, можно было вести невинный, хитрый, замаскированный разговор, подсмеиваясь в душе над тем, что она ничего не понимает.

— Мама, а все кроу из группы Окоток плохие люди? — снова спросил я невинным тоном.

— Мы воевали с ними в течение жизни нескольких поколений, — Ответила мать. — Они убивали воинов черноногих, мы убивали кроу. Они говорили, что мы плохие люди, мы говорили, что плохие люди они. Разве я знаю, где правда?

— А может быть… — оживленно подхватил я, — а может быть, они такие же хорошие, как и мы?

— Это возможно…

Мать хлопотала, наводя порядок в вигваме, и совсем не смотрела в мою сторону. А меня что-то снова дернуло за язык.

— Мать, — тихо сказал я, — а если случайно… ну совсем неожиданно… мы подружились бы с несколькими ребятами из группы Окоток, ты бы очень рассердилась?

Мать прервала работу и, внимательно посмотрев на меня, подошла ближе.

— Я только спрашиваю, мать… так, интересуюсь… — испугавшись, старался я принять непринужденный вид.

Мать стала передо мной и испытующим, проницательным взглядом впилась в мое лицо.

— Маленький Бизон, — медленно произнесла она, — с кем вы встретились на последней прогулке?

— Ни с кем, мать, ни с кем! Мы охотились на перепелок, собирали ягоды саскатун, сидели возле костра, беседовали…

— Маленький Бизон, — неумолимо продолжала допытываться она, — где вы встретились с ребятами из группы Окоток?

Я перестал дышать от испуга.

— Мать, разве я говорил что-нибудь о ребятах группы Окоток? Ведь нет же!..

Мать быстро повернулась и выбежала из вигвама.

Невдалеке сидели отец и несколько воинов. Поспешно рассказывая им что-то, мать несколько раз показала рукой в моем направлении. Все вскочили. Внезапная мысль пронизала меня: удрать!

Я выскочил из вигвама и, как антилопа, помчался в глубь лагеря. Какой-то вигвам стоял открытым. Я влетел внутрь. На счастье, там никого не было. Около стенки лежала куча бизоньих шкур. Я забрался под шкуру и лежал тихо, словно перепуганная мышь. До меня доносились приглушенные голоса; на улице произносили мое имя, звали. Я не шевелился.

Не знаю, сколько прошло времени. В вигвам вошли люди. Они перерыли шкуры и нашли меня.

— Идем! — коротко приказали они.

Меня повели в сторону главного вигвама. Уже издалека я заметил, что там собралась огромная толпа — пожалуй, все обитатели лагеря. При виде такой массы людей я снова попытался бежать, но меня тут же поймали и уже за руку подвели к вигваму.

— Что вы хотите со мной сделать? — спрашивал я, едва сдерживая слезы.

— Не бойся! Голову тебе не отрубим…

Когда мы подошли к толпе, люди стали расступаться перед нами. В вигваме я увидел сидевших на земле старейшин во главе с Шествующей Душой и шаманом Кинасы. Были здесь также мой отец и дядя Раскатистый Гром. Перед ними стояли четверо моих товарищей. Мне велели стать рядом с ними. У всех ребят были измученные и перепуганные лица, как будто всех их собирались предать смерти. Допрашивали моего старшего брата.

— …Мы дали клятву, — угрюмо бубнил Сильный Голос, — и ничего не скажем. Нельзя нарушать клятву.

— Кому дали клятву? — допытывался вождь.

— Взаимно, друг другу…

— Как ваш главный вождь я освобождаю вас от нее.

Сильный Голос заколебался, но затем сказал:

— Нет, я не изменю ей!

Заговорил, обращаясь ко всем пятерым, шаман Кинасы:

— Молокососы! Вы играете в клятвы, а тем временем грозная опасность нависла над всеми нами! Речь идет о жизни и смерти всего лагеря… Несчастные сопляки! Сейчас же говорите, иначе будете приносить клятву Большому Рогу! Вы хорошо знаете, что это значит!

Да, мы знали! Сколько страха испытал я в тот день, когда по моей вине Ровный Снег должен был приносить клятву Большому Рогу! Мы слепо верили, что клятвопреступление должно караться верной и скорой смертью.

Мы молча взглянули друг на друга. Когда мои глаза встретились с глазами брата, я умоляюще кивнул головой. Он ответил мне таким же кивком.

— Мы встретились, — обращаясь к старейшинам, сказал Сильный Голос, — с ребятами… из племени… из группы Окоток…

Хотя присутствующие уже обо всем догадывались, но слова брата произвели огромное впечатление. Только теперь у меня немного прояснилось в голове и я понял, какое важное значение придавали этому известию.