узурпатор над Фракией и Македонией). Дождавшись удобного момента, сарацины — выходцы из Испании с большим флотом боевых кораблей захватили остров[9], и длилось их владычество до дня, когда были они разбиты магистром и доместиком Никифором Фокой, всего 158 лет.

8. Потому и движимый божественным рвением самодержец Роман по совету и здравомыслию паракимомена Иосифа собрал отовсюду суда и военные корабли и решил направить их к Криту с жидким огнем и отборным войском фракийцев, македонцев и слависиан[10] на борту. Однако некоторые из верных его рабов, членов синклита, не одобрили похода на Крит, они напомнили царю о подобных экспедициях и предприятиях при прежних [196] царях, потративших впустую огромные деньги и ничего не достигших (главным образом они имели в виду благочестивого, в Бозе почившего царя Льва и багрянородного Константина, которые потеряли и загубили столько денег и войска[11]), — кроме того, боялись они и опасности на море, а также помощи Криту со стороны соседних сарацин, испанского и африканского флота, а также распространившейся молвы, будто тот человек, который захватит Крит, станет царем и овладеет скипетром Ромейской державы[12].

9. Но паракимомен Иосиф, ум дельный, прямой и неусыпный, выйдя вперед, сказал: «Все мы знаем, государь, какие беды причинили нам, ромеям, враги Христа. Вспомним убийства, насилия над девами, разрушение церквей, опустошение прибрежных фем. Сразимся за христиан и единоплеменников, не побоимся ни долгого пути, ни морской пучины, ни изменчивости победы, ни немощи молвы. Наш долг повиноваться твоему боговдохновенному приказу, ибо Бог внушил тебе эту мысль. Сердце царя в руке Господа[13], залог тому: твоя боговдохновенная царственность отправляет в поход верного и честного раба — доместика схол».

10. Выслушав такие слова, царь уже не мог больше сдерживать своего порыва, вооружил войско, уплатил ему жалование, снабдил магистра деньгами и в июле пятого индикта[14] отправил его в поход вместе с китонитом-стражем Михаилом. Судов, оснащенных жидким огнем, было две тысячи, дромонов тысяча, кораблей, груженных продовольствием и воинским снаряжением, — триста семь. Доместик Никифор, выйдя из царственного города, прибыл в Фителы, позаботившись о том, чтобы весь флот держался вместе, и причалил туда. Мудрый военачальник, он послал вперед быстроходные галеи с приказом произвести разведку и взять языка. Они отправились, взяли пленных и доставили их магистру. Он с пристрастием их допросил, выяснил, что эмира Крита и первых его людей нет в крепости, что находятся они в своих поместьях, и потому тотчас поспешно быстрым ходом приблизился к острову и причалил к берегу. Сойдя на сушу, он разбил лагерь, выкопал глубокий ров и отправился за добычей, велев при этом всем держаться вместе и не выходить из рядов, пока врагам ничего не известно о его войске. Двинувшись к крепости, он согнал и запер напуганных критян — жителей округи в ее стенах. После этого много их ежедневно перебегало к магистру. Узнав, что отрезанные от крепости жители бежали в ущелья, теснины, долины, болота и горы, Никифор снарядил войско и конников росских, анатолийских начальников, а также фракийцев и македонцев отправил вперед, ну а сам разумный и мужественный доместик обосновался за Сакой. Благодаря рассудительности сего мужа все чувствовали себя так, будто находятся на родной земле. А посланные в погоню, придя в места, где прятали критяне свой скот, животных и имущество и где расположились сами, все разграбили и вернулись с победой и радостью. С тех пор ромеи без страха и боязни разбивали лагеря повсюду, где имелись прозрачные источники и множество всевозможных плодов. Каждый устроил себе шалаш в зарослях плодовых деревьев, с удовольствием вкушал опадающие фрукты и все другое[15], и все славили магистра, так славно ими командующего. [197]

11. Тем временем эмир Крита Курупа сообщил о случившемся соседним агарянам Испании и Африки и попросил у них помощи и поддержки. А те прямым путем отправили галеи, дабы разузнать о предводителе, о войске, положении и подчиняется ли войско своему предводителю. Посланцы на большой скорости приплыли к Криту, ночью по канату пробрались в крепость, разыскали эмира Курупа и городских начальников, найдя их в отчаянии, растерянности и раздумьях, что им предпринять против ромейского войска и магистра. Те бросились на грудь посланцам, ничего другого не произносили, а только, ломая руки и заливаясь слезами, жаловались и молили, чтобы эмиры выступили на помощь им и поддержку. Вскоре они отправили посланцев назад. Те вернулись к себе, каждый явился к своему эмиру и рассказал о множестве полностью оснащенных кораблей, о помощи и союзничестве разных народов, о рвении, уме, вере в Бога, справедливости и отвращении ко всяким страстям стратига[16] . Те пришли в изумление и не пожелали оказать критянам никакой помощи и поддержки.

12. Войско засело на острове, близилась бесконечная зима[17], дожди, стужа, запасы продовольствия были исчерпаны, одежда изношена и коченеющие воины пожелали вернуться домой. Но мужественный и разумный полководец Никифор сладостными речами удержал их всех. А сказал он следующее: «Мои братья и соратники, вспомним о страхе Божьем, сразимся, чтобы отомстить за оскорбление Бога, доблестно встанем на Крите против воителей нечестия, вооружимся верой — убийцей страхов. Не забывайте, мы на сирийском острове, бегство отсюда чревато великой опасностью. Отметим за осквернение дев, видя израненными драгоценные тела, восскорбим сердцем. Труды и опасности не остаются без воздаяния. Выстоим и выдюжим в борьбе с врагами Христа, и Бог Христос поможет нам, погубит врагов наших и разорит крепость хулителей Христа». Много другого говорил он в увещевание воинам, и один из них ответил ему за всех: «Ты отверз наши сердца, магистр. Твои слова отточили и умножили наши силы и стремления. Ты окрылил наш дух, последуем твоей воле и приказу, умрем вместе с тобой».

13. В октябре месяце[18] на второй год царствования Романа случилась в городе нехватка хлеба и ячменя. Хлеба продавали за номисму четыре модия, ячменя — шесть модиев. Но неусыпный ум Иосифа пекся об общем благе. Тотчас послал он людей на Восток и Запад, чтобы ликвидировать скупку, прогнать купеческие суда и помешать хлеботорговцам припрятать хлеб[19]. Ибо был сей муж справедлив, нелицеприятен и верен. Прошло немного времени, и хлеб стал продаваться уже по семь или восемь модиев за номисму. Таков был сей ревностный и горячий муж, и никто ни до, ни после него не мог с ним сравниться.

14. В марте месяце магистр Петин, именем Василий, был обвинен в том, что по подсказке неких злосоветчиков замышляет мятеж. Царь отправил его в ссылку, где тот и умер[20]. Патрикий же и доместик Востока послан был от лица брата своего в Азию, дабы не смог безбожный Хамвдан нападать на беззащитную Азию, совершать набеги, брать пленных и грабить ромейскую землю. Соединившись со стратигом Каппадокии патрикием [198] Константином Малеином и отрядами других стратигов, он настиг воинство этого наглеца в месте под названием Андрас, вступил в бой, наголову его разбил, победил и обратил в бегство. И они снимали доспехи с мертвецов, убивали этих наглых агарян, заставляли бежать, брали в полон, обращали в рабов. И уж не думали больше агаряне ни о колесницах, ни о конях, ни об имуществе, ни о родне, но каждый спасал свою шкуру. Схватили бы тогда и этого чванного наглеца Хамвдана, когда его конь изнемог и остановился, если бы его слуга, вероотступник Иоанн, не спрыгнул и не отдал ему своего коня. Иоанна схватили, а наглец спасся. Всю военную добычу вместе с пленными врагами Христа отправили в Византии и провезли в триумфальной процессии[21].

15. Турки совершили поход во Фракию, но патрикий Мариан Аргир, единовластный стратиг фемы Македонии и катепан Запада, сразился с ними, одержал победу, взял много пленных и с позором прогнал их в свою землю.