пойдешь там сдаваться с повинной. Тебя своим сделать надо. Заодно и остальных десантников дождаться. На это и было выделено время, которое, однако, станет работать на нас.

— Микробы в башке вряд ли на нас работать будут.

— Ой, какие микробы, я тебя умоляю. Когда они в башке — это обычный менингит. А неострое воспаление называется сифилисом, и влияет на мозги лишь спустя пятилетку после неосторожной любви. Это, во-первых. Во-вторых, пузыри и бабы, хватающие людей за живое, не более чем мультяшки. Знаешь, есть такие прозрачные пленки-экраны, на которые выводится объемное изображение. Наших ребят, наверняка, просто застрелили, а тебе, вернее, твоей возбужденной психике показывали фильмы ужасов. Что тебя тянуло куда-то, шатало, мутило — совсем неудивительно, учитывая, что твоя нервная система обрабатывалась магнитозвуковыми пучками. То есть, ауральными волнами. В-третьих, ты действительно показал себя орлом, раз выявил психотронный излучатель…

Ну до чего в моем вкусе эта маленькая решительная, как комарик, К678. Знаком-то я с ней слабо, но рассказывали, что она в марсианском оазисе пошла в гости к мутанту, который всех женщин превращал генными выкрутасами в растения на грядке, и сделала из него удобрение для той же самой теплицы.

И вот заработали мы так, как нравится Кнопке. В 23:20 вышли к деревне. Подкараулили Фиксу, когда она решила что-то сыпануть курям, да из сквизера — шпок. И нет К111 на Земле, как и не было, исчезла проблема. Все надежно, превратившаяся в квашню шпионка не собиралась больше подавать признаки жизни. Осталась только пластиночка Анимы, которая будет сдана после экспертизы в архив. Наверное, мы поступили не по-товарищески, но заповедь “не убий” скорее соблюли, чем нет. Сколько народа могла бы погубить своей изменой Фикса — коэффициент превышения добра над злом у нас нормальный получился. Но тут меня легкое сомнение обуяло. Кто ж вызвал с помощью лептонного передатчика резервную группу, да еще спецкодом? Кроме Фиксы больше некому. А вдруг погорячились мы, ошибочка вышла, допустили брак в работе? Тогда К111 не злокозненный агент, а просто жертва обстоятельств.

— Не расстраивайся,— успокоила меня Кнопка. — Она поторопилась нас вызвать, потому что у ее паханов принцип “давай-давай, быстрей-быстрей”. Думали они, что мы в Фиксе снова уверимся после такого обманного хода и примем обратно в свои ряды. Как бы не так,— и по-девичьи хихикнула в ладошку. — А даже если Фикса не агент, даже если она просто засомневалась в “Уставе Войны”? Это разве ее оправдывает? До таких гадостей, как спариваться с грязнулями и бить собственных товарищей, докатилась ведь только она. Нет, от нее одна беда.

Тоже верно, сойдемся на этом. Включили мы поглотители-отражатели и пошли на приступ с южной оконечности озерной стены, где заросли кизила и хорошая скрытность. Съели, конечно, таблеток, чтобы успокоить эмоции, от которых, как известно, основная аура и образуется.

Первый этап, и первая осечка. Мы с Кнопкой перемахнули через трехметровый забор с помощью пневмопрыгов, а Крюк ногами прыгнул. Мы, конечно, этому не удивились, мускульные миофибриллы у Крюка растянуты долгими тренировками, и внутреннее топливо АТФ он умеет производить в лошадиных дозах. На некоторых астероидах ему под силу и на первой космической скорости подскочить. Но тут какие-то концы с концами у него не сошлись, он взял и потянул сухожилия, да еще захромал. Срочно провели мы планерку и решили, пусть Крюк отдохнет, мы и без него разберемся с местными хулиганами. На таком решении, кстати, особо настаивала Кнопка.

Оставшиеся в строю бойцы надули свои поплавки, напялили дыхательные маски и тихонько- тихонько погребли где-то на глубине метра. Внешний ауропеленгатор — в кармане — должен был нас вывести на источник гнусных излучений.

Рассмотрели по дороге, какие тут островки. Искусственные, из какой-то органической смолы, раздувшейся благодаря химическому взаимодействию с водой. Они напоминали не то кувшинки, не то медузы, внизу даже имелась бахрома из щупалец и стебельков. Остров, на котором находился излучатель, был к тому же самым большим и крепким. Судя по всему, родился он много раньше других. Впрочем, он продолжал разрастаться и отпочковывать сыновне-дочерние островки. Естественно, я не мог прочувствовать их ауру своими рецепторами — меня надежно блокировали экраны-поглотители.

Вода в озере повсеместно дохлая, неживая была, а под тем островом-пупом даже на дне пустота стерильная.

На пару метров ниже уровня озера нашлось окончание большой трубы, причем дристала она по- крупному. Нам такой непарадный вход больше других подходил, хоть и был заделан решеткой. Помазали ее пиронезином, подожгли смазку, и через полминуты подводного горения железка искрошилась. Ворота открылись и пригласили гостей. Фановая труба весьма интересной вблизи оказалась. Сделали ее из какой- то квазиживой органики и получился вылитый портрет прямой кишки — мягкие стенки, сокращаясь, гнали жижу наружу.

Пробрались мы по горизонтальному участку трубы до люка, вернее, периодически надувающегося и сдувающегося пузыря. Когда он дырку открыл, чтобы выплеснулась очередная порцию дряни, мы туда зашвырнули зонд, который нам разведал дорогу, потом сами рискнули. За пузырем труба поворачивала к небу, так что нам стали помогать вакуумные стеноходы.

Можно было предположить, что упремся в какой-нибудь венчающий это дело унитаз, но обошлось. Добрались до шпигата. Какие странные вещи в определенных обстоятельствах могут возбудить радость!

Шпигат был на болтах, которые Кактус просто бы отвертел, а мне пришлось опять помазать своей пастой. После успешного преодоления преграды мы с Кнопкой очутились, как это частенько бывает у героев романов — в мрачном подземелье, на бугорке. Впрочем, помещение только казалось подземельем.

Пленки-мембраны, батареи силовых устройств, отовсюду — из пола, стен, потолка, гибких труб — брызжут струи и даже гейзеры какого-то непонятного дерьма. Образуется жидкостная взвесь, которая под управлением некоего поля пульсирует, густеет и принимает объемные формы. Порой это напоминает бьющиеся на ветру паруса. Весь пол в жиже, которая, поднимаясь до уровня какого-нибудь люка, падает в выводную трубу. Я люблю свежий воздух и даже несвежий, но тут токсины так перли в лицо, что фильтратор едва успевал их осадить. В общем, это был цех, хотя и на большого любителя.

А потом по очень шаловливому прыгающему мостику мы пропутешествовали в другой цех — вслед за “парусами”, плывущими на конвейере. Тут они попадали под действие аппаратов более привычного вида — штамповочных, напайных и набивных, а также центрифуг. Экскурсия показала, что в последующих цехах все становится еще более прозаично — там были установки для склейки, окраски, подпайки. Дальше начинались склады готовой продукции, на которые транспортеры выбрасывали все: от ползающих ковров и прыгающих стульев до шагающих компьютеров и имитационных игрушек. Игрушечные звери — лающие, хрюкающие, какающие — мало чем отличались от натуральных, хоть посылай их на замену тем, кто томится в лесу и тянет срок в зоопарке. Получалась у местных умельцев даже жратва типа колбасы и печенья. В этом деле до совершенства не доходило, даже на мой неискушенный зуб, но эрзац раскусывался и проглатывался, вызывая ощущение сытости в нижней части организма.

На такие склады, по идее, должны были трудится десятки отраслей и заводов, а здесь все лепилось в одном отдельно взятом месте, несмотря на заведомую убыточность. Видимо, здесь интересовались не прибыльностью, а удачностью подделки. Так соригинальничать дурачкам-землянам, конечно, кибероболочки пособили.

Остро хотелось найти пульты управления производством. По крайней мере мне, потому что Кнопка все время суетилась и куда-то торопила. Наконец, обнаружилась дверца с запрещающей надписью. Из той комнатки еще пару кабелей выбегало. Я подал на них сильное микроволновое излучение и просканировал задверное пространство — там была пультовая аппаратура, прощупывались и линии сигнализации.

Пришлось портить стену. Просто замечательно, что у меня в кармане завалялся электронно- позитронный резачок. Дыру проделал в пять минут. Затем я немного разочаровался: главный пульт в секретной комнатке отсутствовал. Стоял там и помигивал огоньками мультипрограммный аппарат, а труба подводила к нему исходную жижу. Но функционировал он довольно вдохновляющим образом.

На экране набираешь масштаб и вид необходимой тебе вещи, также количество экземпляров и материал, которому подражать надо. Давишь красную кнопку. Аппарат хрюкает, урчит и, наконец, в прозрачный футляр падает то, что заказывал. Например, золотые кольца, монеты, браслеты и так далее. Можно пощупать — это не дуриловка с помощью голографической пленки-экрана. Кстати, у нас на Космике