— Знаю, Кактус, знаю, что с тобой. Ты на такие грубые дела нетерпелив, можешь не напоминать. Успеется… Стану слушаться я твоих умных советов, так быстро обезлюдеет вся наша экспедиция, только подметки от башмаков и останутся. Надо ж разобраться. Я вот, например, думаю, что это забор напаскудил. Как только там Финогенов побывал, психика стала разлагаться то у одного, то у другого.

— Что-то связанное с химией, Штеккер?

— Скорее, с физикой, друг мой. Сказав это, стыдливо умолкаю, потому что в данном редком случае я знаю немногим более тебя. Есть только микроидея: любого, соратника, несоратника, можно взять под контроль без помощи интерфейса и искусственной крови… Поведай мне, скрытый умница, откуда берется аура, то есть пакет магнитодинамических волн?

— Чего ты задираешься? Я зачет по МДВ давно сдавал, да и то списывал. Ну, кажется, это колебания в жидкости и газах, происходящие из-за электрических токов в голове — дельта-ритмов. А токи из-за какой-то там еще психической активности…

— Ты не бойся говорить что-то похожее на правду, верной ведь дорогой идешь. Так вот, психика как бы оставляет след в окружающем пространстве, прозываемый МДВ-аурой. Но почему бы не существовать обратному воздействию? Вдруг стоит где-то штуковина по прозвищу генератор, излучает волновой пакет, похожий на пульсации животной ауры. И этот пакет резонирует с содержимым нашей головы. Под черепной крышкой возбуждаются или гасятся какие-то токи и ритмы. От этого муть там образуется и ненужные эмоции. А в итоге, можно позабыть цели и задачи, поставленные “Уставом Войны” перед каждым кшатрием.

— Не люблю я твоих умничаний, липовые они у тебя,— признался Кактус, откровенно нарушая субординацию. — Особенно, когда ты долдонишь мне, что все вокруг просто замечательные люди, только вот какое-то говнецо в них резонирует. Передо мной не надо притворяться мудрым, я ведь в курсе — приличные мысли в твоей башке не водятся. Хоть ты в толковый, хоть в бестолковый словарь заглянешь. Меня другое интересует — кем сейчас заниматься?

— Эх, разговорчики в строю. И это называется мой подчиненный. Да займись ты хоть теми, кто на озере плещется.

— Ладно, но прежде, чем лезть мне невесть куда, рискуя собственными яйцами, я требую, чтоб ты отправил Фиксу на анализы. Нашим в лес или еще повыше.

— А если она не захочет?

— Слушай, не надо глупых вопросов. У меня захочет. В любое место,— успокоил Кактус. — Но ты вначале своими руководящими воздействиями замани ее в сарай… Попробуй только застрять на этой скамейке на манер сидячего памятника.

Разговор, не доступный остальным сотрапезникам, после такой угрозы стих. Все это время Фикса вела с помощью обычных звуков беседу о том, каких скотов можно доить, а каких нельзя и, кажется, наслаждалась своей глупостью.

Через полчаса я заметил, что девушка куда-то засобиралась, тачку даже ладит. Пора тормозить, иначе Кактус мне не простит.

— Ты куда, пейзанка дорогая, снаряжаешься? — елейным, даже приторным голосом осведомился я.

— На станцию мешки с удобрениями завезли. Надо помочь Василию забрать их. Если хочешь, давай с нами.

— Лейтенант К111, тебе ничего не надо из того, что требуется Васе Финогенову. У него свое удобрение, у нас свое,— уже твердо, с легким дребезжанием в голосе надавил я.

Она, как ни в чем не бывало, продолжила свои занятия. Тогда зашел я в сарай, где и выдернул деревяшку из поленицы. Она естественно развалилась, чуть меня не угрохав. После этого я обклеил матюгами ни в чем не повинные поленья и стал вызывать помощь. Дескать, ой, эй, убился. А сам в щель сарайной стены поглядываю, как там Фикса реагирует, адекватно или нет.

Она задергалась, она чувствовала подвох и провокацию. Даже аура ее оживилась и расцветилась какими-то странными волнами. Первый раз в жизни был свидетелем такой нерешительности у кшатрия. Наконец, после долгой паузы, звенящей от изрыгаемых проклятий, она все же подошла к моему валяющемуся на земле телу. Я, как и полагается по сюжету, жалобно закряхтел.

— У командира все заживет и полный порядок, если ты будешь, валькирьюшка наша ненаглядная, вести себя прилично. И не станешь перенимать всякую глупость у грязнуль,— внезапно появившийся Кактус надежно заслонил проход. — Ты разве забыла, что у тебя есть мы — родня твоя фактически.

— Вы не родня мне, а попутчики. Сейчас же совсем осточертели,— напомнила Фикса,— вот скажу Василию, и он вас отсюда вышвырнет, как котов, поганой метлой. Тогда никто вас в деревне уже не пустит к себе. Я была бы рада увидеть ваши удаляющиеся затылки.

— С каких это пор мы тебе осточертели, а Вася милым стал? — уточнил Кактус. — Разве нормальные люди меняют так быстро свои взгляды? По-моему, тебе в подсознание уронили большую кляксу. Но не волнуйся, у нас есть промокашка.

Она не хотела бесед и политинформаций, в ее ауре даже не звучала неприязнь — лишь какие-то “свисты”, характерные для окукливающихся насекомых. Фикса-ренегатка, чтобы выйти, просто взяла и оттолкнула Кактуса. Причем, этот здоровенный жлоб чуть не упал! Я так надеялся, что он не схватится за свой “Мясоруб” — и Кактус-молодчик не подвел, совладал с собой. Он выбросил в направлении Фиксы свою осененную разрядом руку. Какое-то мгновение, которое всегда венчалось успехом. Но сегодня успех перешел на другую сторону. Мгновение растянулось — К015 казался несколько задумчивым. А разряд его будто уткнулся в экран и закоротился. Раздался сильный щелчок, Кактус стукнулся оземь, запахло паленой кожей. Фикса шагнула через поверженное тело, однако не тут-то было. Вот за что я ценю К015 — он очухался, и, крутанувшись, сделал ей шикарную подсечку. Девушку бросило на поленья вглубь сарая.

Фикса вставала с непроницаемым лицом, а Кактус подступал к ней, нарочито играя искрами меж ладоней. Но все равно оставался заторможенным, будто вспоминал, какой собственно номер ему предстоит выкинуть. Когда К015 собрался снова показать свои способности, у меня неожиданно замельтешили темные пятна перед глазами. Мельтешня вскоре улеглась, но смотреть было уже нечего. Фикса оказалась почему-то сзади Кактуса, а он рухнул, кажется, от зверского удара в широкую шею.

Не ожидал я — экая К111 спецовка по рукопашному бою! И хоть в общем-то неудобно бить даму, решил поддержать осрамившегося товарища, которому явно стало не по себе. Я не нападал сзади, как последняя скотина, а подождал, пока Фикса повернется ко мне. Затем притворился, что упаду на руки и нанесу стригущий удар по нижнему уровню, однако же подскочил и в лучших традициях марсианской школы попробовал засадить в ухо. Я сделал нужные пол оборота, полюбовался, как выщелкивается моя нога и ботинок направляется на свидание с ее головой. Что было дальше — неясно. Пелена закрыла мои глаза, в ушах образовалась восковая пробка. И словно стайка пузырьков с щекотаньем прокатилась по мне. Щекотанье кончилось очень плачевным образом. Я успел приземлиться, почувствовать рецепторами кого- то сзади и получить по затылку. Тело оказалось слабее духа, поэтому наступило затмение мозга.

Когда оно прошло, во рту было полно щепочек, как у дятла, из носа натекла красная лужица — я понял, что спикировал мордой в пол, причем благодарить за это надо именно Фиксу. Она как раз довольно элегантно выходила в освободившийся навсегда дверной проем. Напоследок бросила кому-то из нас: “Слюни сам подберешь или ведерко подставить?” Вежливая Анима сообщила мне нешуточную силу пропущенного удара и оценила происшедшее, как легкое сотрясение мозга. После чего дала хороший совет: полежать в койке и принять соответствующие препараты. Действительно, лежу и вставать не хочется. А когда с большим скрипом поднялся, то меня стало шатать и кренить. Впрочем, я мог понаблюдать, как из положения “на четвереньках” выбирается Кактус. У него был не самый здоровый цвет лица, а в нетвердой руке кувыркался лазерный резак. Кореш мой явно забодал носом полено.

— Сегодня какое число? — попытался я отвлечь его. — Пятнадцатое, да?

— У кого как,— и переключился на свое, “наболевшее”. — Я ее порежу несильно, только немного постругаю. Потом обжарю вот этими вот руками. Если настроение поднимется, разрешу тебе приготовить из нее студень.

— Надежды юношей питают. Дорогой Кактус, старайся увеличивать промежуток между своими мыслями и делами. Студень из Фиксы не для нас, потому что мы на работе. С такими красочными эффектами мы просто рассекретим операцию, а, значит, завалим. Ты разве не понимаешь, что