Виктор Дэвион расплылся в улыбке, когда заметил скользнувшую в затененный сад девушку.

— Комбан-ва, Омико— сан .

— Аригато дозаймас, Виктор— сан . — Она опустила глаза и поклонилась ему. — Ваш японский стал заметно лучше.

— У меня такая замечательная учительница. Кроме того, должен признаться, что у меня есть повод упорствовать в этом деле.

Девушка вздрогнула, покраснела, отвела глаза в сторону. Виктор подошел к ней поближе.

— Я совсем не хотел смутить вас, потому что... Потому что это правда.

Он взял Оми за подбородок, она чуть коснулась его пальцев губами.

— У меня очень послушный ученик.

Девушка вздрогнула, так как в это мгновение вечернюю тишину раскололи далекие раскаты грома. Небо в той стороне засветилось, и в этом многоцветном сиянии возникло нечто округлое, металлическое, напоминающее летящую каплю. Золотистое пламя окутало космический корабль, его отсветы легли на лицо Оми.

— Единственный способ, с помощью которого мне удалось обмануть бдительность охранников из СБ, — объявить им, что ты покинул Аутрич на этом корабле. Когда я получила твою записку, мне стало так грустно — неужели мы даже не попрощаемся? — Она ласково, долго смотрела на него, потом вздохнула. — От своего отца ты получил в наследство изворотливость лисицы, в то же время у тебя есть что-то общее с твоим кузеном Морганом. Ты так же храбр. Что будет, когда они обнаружат, что тебя нет на борту? Виктор улыбнулся:

— Это все Кай устроил. Он заявил, что у нас намечена чрезвычайно важная встреча, и мы сошли с корабля. Нас ждет готовый к отлету челнок — мы стартуем через несколько часов.

— Какое счастье иметь такого друга.

— Он мне не только друг. Он как брат. Я считаю, что мне очень повезло. Послушай, Оми, твой отец разговаривал с тобой? Мой, например, имел со мной долгую беседу. Нельзя сказать, что она была легка для нас обоих.

Оми порывисто кивнула, ее черные волосы рассыпались и легли на плечи, укутанные широким шарфом из зеленого шелка.

— Папа старался говорить веско, убедительно. Брови хмурил... Ты знаешь, это был странный разговор. Нет, дело не в том, что он старался убедить меня — он всегда обращался со мной очень уважительно... Я имею в виду смысл разговора. Ты знаешь, что он заявил, — что я должна крепко подумать и что даже могу переписываться с тобой! Представляешь?! Я предполагала, он будет настаивать на том, чтобы я забыла тебя. Может, он догадывается, что я все равно буду посылать тебе весточки? Когда он узнал, что мы любим друг друга, он дар речи потерял. Я думала — все, конец, а все обернулось совсем по- другому.

Виктор неожиданно и радостно хлопнул себя по коленкам:

— О том же самом и примерно в том же духе говорил и мой отец. С виду грозный донельзя, а по сути все разрешил! Кай по секрету сказал мне, что наши старики обменивались шуточками по поводу нашей свадьбы. Возможной, конечно... Нет-нет-нет, молчу, молчу! Не дай Бог сглазить... Нет, не могу не поделиться. — Виктор глубоко вздохнул, потом резко выдохнул. — Кай сказал, что они оба сошлись на том, что этот брак невозможен, но что они готовы отрезать себе руки, лишь бы мы были счастливы. — Молодой человек внезапно опечалился, посерьезнел. — Только нельзя спешить, любовь моя. То есть не надо суетиться...

— Как ты назвал меня? Моя любовь? Виктор, ты уверен в этом?

Виктор раскрыл рот, чтобы уверить ее, однако после недолгого раздумья примолк. Оми влекла его куда сильнее, чем любая другая женщина, встречавшаяся на его пути. «Это и есть любовь?» — неожиданно спросил он себя. Или, может, она поразила его своей необычностью, какой-то изысканной, сладостной красотой?

— Оми, возможно, я буду самым последним человеком на свете, который узнает об этом. Он взял ее руки в свои.

— Ты мне очень нравишься, ты мне снишься... Часть меня буквально вопит и стонет от любви к тебе, и в то же время меня грызет сомнение — смогу ли я выдержать ту ношу, которую это признание возложит на мои плечи? Знаешь, чего я еще боюсь, если скажу «да» и мы станем любовниками? Я боюсь потерять в тебе друга.

Оми нежно улыбнулась.

— Твои страхи и сомнения — копия моих. Знаешь, я тоже часто спрашивала себя: может быть, меня тянет к нему потому, что эта тяга для нас запретна? Потому что нам никогда не быть вместе? Мне по сердцу, что ты не боишься признаться в своих сомнениях. У тебя хватает на это душевных сил. И твой титул не помеха. Если бы ты знал, скольких самодовольных глупцов я повидала, которые считают себя правыми всегда и во всем только потому, что высоко забрались по служебной лестнице. Хвала богам, в нашей семье сомнения считают важной частью души. Они не только не под запретом, но мама, например, всегда убеждала меня, что спросить совет у своей совести может только храбрый и благородный человек. Собственно, этим ты меня и привлек. Ты страстно ищешь истину. Я тоже буду с тобой откровенна — мне кажется, мы с тобой будем счастливы и как друзья, и как любовники.

— Спасибо, Оми, бриллиант ты мой в японском стиле. — Он вздохнул. — Стоит только задуматься, какие проблемы сразу возникнут в связи с нашим браком...

— Вот и решай их, Виктор. Я тоже не буду сидеть сложа руки.

— Так-то оно так, только, когда я попаду на фронт, у меня не будет времени этим заниматься. Как подумаю, какой скандал закатит твой дедушка... Мой уж точно перевернется в гробу! Риан Штайнер проклянет меня, это как пить дать. Начнет орать на каждом перекрестке, что я продался Синдикату. Ваши ортодоксы тоже поднимут вой. Если мятеж не учинят...

— Вот и подумай, как справиться с этими проблемами. Мама, как мне кажется, на моей стороне, а она многое может. Дедушка? Он очень любит меня, я в конце концов уломаю его... Конечно, не сразу, но мы ведь будем терпеливы. Научимся ждать.

— Обязательно! — с жаром воскликнул Виктор. — Это хорошая мысль. Я тоже поговорю с матерью.

Это было удивительное чувство — ему было так легко с Оми. Мало того, что они понимали друг друга, с полуслова, но, имея разные точки зрения на один и тот же предмет, они с легкостью находили компромисс, причем практически не поступаясь своими убеждениями. Просто одно мнение удачно дополняло другое. Вот хотя бы этот разговор. Виктор даже был несколько ошарашен деловитостью и