меня совсем за идиотку считаешь?

Серые глаза Кандэйс вспыхнули от гнева.

— Я уже делала попытки измерить глубину твоей глупости. Напрасные старания — она неизмерима, Романо!

— Дамы, дамы, пожалуйста, — всполошился Томас Марик, сидевший слева от Дэвиона. — Давайте отбросим взаимную вражду, разделяющую нас. Забудем старые обиды. Перед лицом фундаментальной задачи, стоящей перед нами, все остальные трудности должны быть отброшены.

Хэнс невольно глянул в его сторону. Уже который день медики, находящиеся в распоряжении Вульфа, бились над Джошуа, сыном Марика. Врачи сомневались, что мальчик выживет. Дэвион невольно усмехнулся — так часто бывает, все ждут смерти, а он возьми и поправься. Мальчишка, как говорят врачи, настоящий боец, глядишь, он нас всех переживет.

Лицо Томаса приняло задумчивое выражение. Словно он увидел истину... Подобный взгляд всегда был присущ приверженцам Ком-Стара.

— Возражения леди Романо насчет посылки ее войск в другие районы боевых действий имеют основания. Ее нация больше других пострадала от агрессивных поползновений соседей. — Марик вежливо поклонился принцу Свободной Республики Расалхаг Магнуссону. — Кроме вас, конечно.

Затем Марик продолжил. Вздохнул, заговорил с грустинкой, словно ему самому был неприятен этот разговор.

— Понятно, что вы, леди Романо, не желаете повторять исторические ошибки. Это мудро.

— Вот те раз! — воскликнул Хэнс Дэвион. — Я даю честное слово, что в течение двадцати лет после изгнания кланов ноги моего солдата не будет на территории ее государства.

Томас укоризненно и даже с некоторой издевкой усмехнулся:

— Я уверен, ваше предложение могло бы способствовать установлению духа сотрудничества, однако леди Романо требуются более веские гарантии. Ее не так легко успокоить. Вспомните, что последняя битва, в которой она принимала участие, случилась между ее Конфедерацией и нашей Лигой Свободных Миров.

Хэнс Дэвион усмехнулся:

— Тогда вы тоже дайте слово, и мы наконец приступим к обсуждению главного вопроса.

— Не надо так спешить, принц Дэвион. — Генерал-капитан сложил руки, словно собирался молиться. — Я думаю, что репутация нашей нации как нестабильного сообщества дерзких и смелых людей и ваша, господин Дэвион, совершившего нападение в день своего бракосочетания, может поставить под сомнение наши честные слова. Ей требуются, я повторяю, более твердые гарантии.

Хэнс Дэвион указал на Куриту:

— Мы с Канреем заключили пакт о ненападении. Если мы пошли на подобное соглашение, значит, мы поверили друг другу. Почему же госпожа Романо не отваживается сделать то же самое?

«Потому что она сумасшедшая, вот почему!» — сам себе ответил Дэвион и по глазам Томаса понял, что он тоже повторил эти слова.

— На этот вопрос может ответить только леди Романо. — Марик сделал поклон в ее сторону. — Я не имею права ни отвечать за нее, ни выносить решение по поводу вашего диспута. Меня более всего тревожит вопрос о войсках, которые будут переданы под чужую юрисдикцию. От моих границ до линии фронта от двухсот шестидесяти до трехсот двадцати световых лет. Это означает от десяти до одиннадцати прыжков межзвездного корабля. Простой подсчет подсказывает, что у меня не хватит ресурсов, чтобы сформировать боевую группу, способную оказать хотя бы какую-нибудь действенную помощь.

— Чепуха! — ответил Хэнс. — Все остальные готовы сделать все, что они могут.

— Посылка большого отряда — непосильное бремя для нашей экономики. В отличие от вас я не являюсь диктатором, чья власть никем не оспаривается и чьи распоряжения выполняются беспрекословно.

Шрам, прочертивший лицо Томаса, стал очень заметен — то ли кровь прилила, то ли в минуты возбуждения рубец начинал выделяться — непонятно, потому что с виду генерал-капитан был совершенно спокоен.

— Если даже я издам приказ о формировании экспедиционного корпуса, парламент может не утвердить его. Я не уверен, что они поступят неправильно.

Магнуссон с размаху врезал кулаком по установленному возле него письменному столу.

— Как можно ставить свои решения в зависимость от чьего-либо мнения, если опасность угрожает всем нам! Вот она, у порога! Мы же не выдумали ее. Если кланы сохранят прежний темп, они через два года доберутся до Атреуса, а Сиана они достигнут еще раньше. Стоит им разбить Федеративное Содружество, и ваша песенка будет спета. Вы решили отсидеться в сторонке? Смотрите, как бы очень скоро вам не оказаться в той же могиле, куда угодила половина моего населения.

Томас нетерпеливо дернул головой:

— Со всем моим уважением, принц Магнуссон...

— Нет уж, позвольте, господин генерал-капитан. Не надо прятаться за красивые слова, за вежливое обхождение, которыми вы желаете прикрыть неуважение к нашей нации. Я понимаю, в ваших глазах я, возможно, недостоин уважения. Вы просто более терпимы и воспитаны, чем госпожа Романо. То-то вы все это время помалкивали. Однако я с сожалением должен констатировать, что никто из вас в полной мере не осознает угрозу, которую несут с собой кланы.

Седовласый правитель указал в ту сторону, где сидел Морган Келл рядышком с Мелиссой Штайнер:

— Поинтересуйтесь у Келла, каково человеку знать, что его сын пропал без вести во время схватки с кланами. — Затем он повернулся и указал пальцем на Тора Мираборга: — Можете спросить у этого доблестного офицера, что он чувствует, зная, что его дочь пошла на смерть, чтобы спасти жизнь своего повелителя. Она таранила флагманский корабль кланов. Поспрашивайте моих людей, и они расскажут, каково жить на чужбине, каково ощущать себя скитальцами и вспоминать о родном доме, раздавленном железной пятой захватчиков. Если эти невыдуманные истории, если их горе и слезы не тронут ваше сердце, то мне ничего не остается, как только предречь вам — подобные испытания в конце концов обрушатся и на ваши головы. Враги уничтожат все!

Мелисса Штайнер поднялась со своего места.

— Я думаю, все присутствующие в этом зале разделяют ваше горе, Хаакон. Все понимают степень опасности, нависшей над нами. Полковник Вульф и Келл готовы вступить в борьбу во главе своих испытанных в боях войск. Хэнс Дэвион и я до конца посвятили себя борьбе за освобождение. Кандэйс Ляо обещала прислать свои лучшие силы. Нам известно, что уважаемый Канрей разделяет нашу решимость. Он тоже готов приложить все силы для отпора захватчикам. Конечно, это — горе. Кого война радует?! Это жуткое слово. Трудное, печальное... Но у нас нет выбора. Мы должны сражаться!

Она повернулась в сторону Романо:

— Госпожа канцлер, я обещаю, что войска Федеративного Содружества не посягнут на ваш суверенитет. Я обещаю, что ваши части не будут использованы как пушечное мясо в сражениях с кланами. Те же самые обязательства, господин генерал-капитан, я беру и в отношении вас. Томас Марик, присоединяйтесь к нам.

Как только Мелисса села, Хэнс взял ее руку в свою. Он почувствовал, как ее бьет дрожь, погладил пальцы. Она взглянула на него — он сразу ответил на ее молчаливый вопрос:

— Все правильно, Мелисса. Мы поступили так, как должны были поступить. Если твоего слова недостаточно, я готов повторить еще раз.

Романо лениво поднялась — взгляд у нее был томный, сдобренный изрядной долей ненависти, движения замедленны. Она сладко зевнула, прикрыла рот тыльной стороной ладони и сказала:

— Вы верите в свои обещания, архонтесса Штайнер? Вот и верьте. А я не верю. Я знаю породу Дэвионов. Правда, не знаю, чем в них можно восхищаться. Вы знаете — вот и восхищайтесь! Я, например, ни капельки не сомневаюсь, что он отбросит все клятвы и уверения сразу, как только почует добычу. Я не желаю жертвовать своими людьми, бросать их на алтарь вашего неутоленного тщеславия. Или заблуждения, пусть даже оно кажется искренним.

Затем она обратилась к Хаакону Магнуссону: