видела его за великолепным телом красавца Паши.
Он стоял и смотрел на нее. Его черные узкие глаза жгли ее, прожигали насквозь, — казалось, жадно бегая по ее телу, они оставляют, как угли, черные дымные ожоги.
Его возникновение в спальне было для Александры столь неожиданным — в нежных Пашиных руках она давно забыла о существовании Тимура, о том, что она на его даче, да и вообще обо всем, — что она было решила, что грезит.
Но нет, ей не пригрезилось. Он действительно стоял, сплетя руки на груди, и смотрел на нее с улыбкой, леденящей ее кровь. Он был гол, и Александра, бросив взгляд пониже, откинулась со стоном отвращения на подушку.
Тимур ее не обманул. Он действительно был импотентом. Вялый, длинный, темный столбик его пениса безвольно висел между волосатых ног.
Тимур злорадно улыбнулся, как будто ему льстило и радовало отвращение Александры, и сделал к ней шаг. Потом другой. Саша не могла отвести глаз от приближавшейся к ней смуглой фигуры, жегшей ее черными раскосыми глазами, от мягкой тряпочки бездейственной плоти, мотавшейся при каждом его движении…
Мысль ее металась: что он хочет сделать с ней? Что может сделать импотент? Может ли он вообще что-то?..
Нет, она не хочет его! Боже мой, она не хочет его прикосновений! Зачем ему это??? Он накачал ее возбуждающим наркотиком, он отдал ее на растерзание красавцу Паше, он стоял, смотрел, наслаждался этим зрелищем — и все, и хватит с него! Пусть стоит, если ему так нравится, пусть смотрит, но только не прикасается к ней!!!
И вдруг до нее дошло… Паша умело не давал ей достичь оргазма, Паша сохранил ее оргазм для… Тимура?!! Нет!!! Только не это!!!
При мысли о том, что ненавистный Тимур начнет сейчас втискивать свою безвольную плоть между ее ног, ее затошнило. Она вскочила.
— Не выйдет! — разъяренно крикнула она ему в лицо. — Ничего у тебя не выйдет, подонок! Ты мне обещал, что ничего не произойдет, если я не захочу сама? Так вот: я тебя не хочу!!! Я тебя ненавижу! Ты думал, что мне сам черт покажется ангелом после всех твоих наркотиков и усилий этого мальчишки? А вот нет! Тебе удалось довести меня до предела, я умираю от желания, тут все ты рассчитал верно, — но удовлетворять с
Она схватила подушку и запустила ею в Тимура. Тот поймал, кинул на пол и продолжал идти на нее.
— Паша! — закричала Александра. — Сделай же что-нибудь! Не отдавай меня этому чудовищу! Я его ненавижу, меня от него воротит! Паша, умоляю тебя!!!
Она схватила Павла за плечи и опрокинула его на себя. Тот не ожидал и послушно упал на Александру. Обхватив его торс ногами, Александра буквально заставила юношу войти в нее и бешено задвигалась под ним, торопя его содрогания.
Тимур остановился, изумленный. Такой поворот событий явно не входил в его сценарий, и он растерялся от подобной наглости.
— Павел! — крикнул он. — Не смей! Сейчас же оставь ее!
Но Павел только мычал, не в силах остановиться. Два обнаженных тела бешено двигались перед остолбеневшим Тимуром, сцепившись, словно в схватке насмерть.
— Еще, еще, не отпускай меня, мальчик, не отдавай меня Тимуру! — кричала Саша, цепляясь за Павла. — Пусть он сдохнет от ревности, пусть он удушится от зависти, импотент проклятый!
— Ах так, — прорычал Тимур, приходя в себя. — Черта лысого, говоришь? Я тебе устрою черта, я тебе покажу! Рональд! — крикнул он.
В спальню задвинулся огромный негр. Он начал быстро раздеваться, распространяя душный, терпкий запах пота.
Павел оторвался наконец от Александры и, виновато косясь на Тимура, снова сел, поджав под себя колени, возле нее.
Тимур окинул Александру взглядом, полным обжигающей ярости.
— Варька, — заорал он бешено, — ты где, шалава? Отдельное приглашение нужно?
— Тут я, тут! — весело пропел девичий голосок, и в комнату проскользнула девушка, довольно хорошенькая, с блудливыми кошачьими глазками на треугольном личике. Одета она была по стандарту порнофильма: черный пояс с резинками, из-под которого, за отсутствием трусиков, с абсолютной непристойностью являл себя миру наголо выбритый, незагорелый лобок; прозрачные чулки да красные туфли с острыми каблуками, которые она не сняла, даже когда забралась на постель, поджав под себя ноги, как Паша, по другую сторону от Александры.
Громадный негр, названный Тимуром Рональдом, сел у ног Александры.
В сознании Александры, мутившемся от наркотика, страха, вожделения и стыда, мелькнуло: три хищных зверя перед тушкой убитого животного, готовые вонзить голодные зубы в его парную плоть…
— Вперед! — задыхаясь от злобы, рыкнул Тимур. — Сделайте мне ее по полной программе!
И звери накинулись.
…Когда в просветах трех тел мелькал побледневший от страсти и ярости Тимур, оставшийся стоять в ногах кровати, Александре удалось разглядеть в его руках видеокамеру, бесстыже и похотливо уставившуюся глазком прямо в ее раскинутые ноги…
Глава 21
…Звонок раздался сразу после полуночи, когда детективы уже решили отправиться по койкам. Подняв удивленно брови, Кис снял трубку. Некоторое время он слушал неразборчивые всхлипывания и наконец произнес:
— Варя? Это вы?
— Я… Приезжайте, скорее… Мне страшно!..
— Что случилось, скажите толком?
— Паша… Паша… — Рыдания с новой силой хлынули в трубку.
— Что «Паша»? Варя, говорите же! Что случилось? Что сделал Паша?
— Его… Пашу… убили-и-и!..
Варю они застали во дворе дачи. Она сидела на корточках возле бездыханного тела мужа. Он был мертв, и огнестрельная рана, черно зиявшая среди спутанных светлых кудрей, не оставляла в этом никаких сомнений. Пашин профиль заострился, черты разгладились, и мертвый голубой взгляд был безразлично устремлен в звездное ночное небо.
— Он уезжал вечером по делам… — рыдала Варя, — а час назад кто-то позвонил в переговорное устройство. Мне никто не ответил, я подождала — тихо, и потом хоть и страшно было, но все же я решилась выглянуть за ворота… Там никого не было. Только на земле лежал Паша-а-а… — захлебывалась она в реве.
— Это вы его втащили во двор?
— Он тяжелый… Я только сюда и смогла дотащить…
Детективы решили не трогать тело и оставить его на месте для милиции. Кис попросил фонарик и, получив его от Вари, осветил мертвое тело. На юноше не было ни куртки, ни свитера — хотя погода была достаточно холодной, и, по словам Вари, Паша уходил, одетый в соответствии с погодой. Рубашка была расстегнута до брюк, и на груди отчетливо виднелись красные, набухшие следы ожогов.
— Его пытали, — произнес, разогнувшись, Кис. — Куда он ходил?
