арабское обещание мира.
Сегодня мало кто помнит довод в пользу этого обмена, который неустанно повторяли поджигатели мира. Если мира не будет, – говорили они, – Израиль всегда сможет отобрать свою землю у «палестинцев». В свете катастрофических для Израиля последствий Ословского сговора, Израилю давно следовало бы сделать именно это. Будучи безнадежно наивным оптимистом, я полагал, что Израиль согласился на этот отрковенно нечистый обмен только потому, что намеревался воспользоваться первым же предлогом, чтобы раз и навсегда очистить свою землю от врагов. Более тысячи израильтян было убито арабами только в ходе последней интифады – интифады, начатой Арафатом в ответ на очередное предложение земли. Почему же так трудно понять, что арабы, оккупирующие Газу, Иудею и Самарию, добиваются не создания нового государства, а уничтожения старого? Не обидно ли, что сегодня изгнание арабов стало куда более проблематичным, чем уверяли нас поджигатели мира двенадцать лет назад.
Тем временем, арабский «Meine Kampf» продолжает раскручиваться. Новый фюрер неукоснительно продолжает дело старого, используя те же методы и ту же демагогию. А почему бы и нет? То, что устраивало Ясира I, точно так же устроит Ясира II.
Агада для Йом Аушвиц
«Йом Аушвиц»
Я думаю, что конец Освенцима был по крайней мере таким же монументальным событием в истории евреев, как Исход. Конечно, все, кроме меня, называют это «освобождением». Но в моем сознании всякое упоминание о свободе в связи с Освенцимом ассоциируется со знаменитой надписью над его воротами: «Arbait macht frei» – «Работа освобождает». Пока советская армия добиралась до этих ворот, немцы успели освободить там от бремени жизни от 1,1 до 1,5 миллионов евреев. Я знаю, что в Освенциме убивали не только евреев. Пепел всех его жертв стучит в моем сердце. Но все же Освенцим был построен не для них. Они случайно попали в жернова кровавой мельницы, построенной с целью полного уничтожения именно моего народа. Мельницы, которая никогда бы не закрутилась без молчаливого одобрения христиан всего мира.
Нет, я не забываю ни Рауля Валленберга, ни других праведников-гоев, которые, порою ценой своей собственной жизни, пытались спасти евреев. У Яд Вашема в память каждого из них посажено дерево. К сожалению, получившийся в результате лес недостаточно велик, чтобы дать укрытие еврейским партизанам, когда остаток Израиля будет оккупирован арабами. Если бы достаточно гоев верило, что евреев нельзя убивать только за то, что они – евреи, Израилю не грозила бы арабская оккупация.
Шесть миллионов евреев, ставших жертвами Катастрофы, составляют меньше одной десятой всех погибших во Второй Мировой войне. Но евреев и до Катастрофы была всего лишь горстка. Масштабы обрушившегося на нас зла невозможно охватить рассудком. В Катастрофе погибло между одной третью и половиной всего еврейского населения планеты. Я не знаю достигло ли оно сегодня, шесть десятилетий спустя, своего предвоенного уровня. Я знаю однако, что еврейские общины Европы, существовавшие в течение многих веков, никогда больше не возродятся. В этих общинах искрилась уникальная смесь древних еврейских традиций с современной местной культурой. Они финансировали княжества, позволившие им обосноваться на своей земле. Они дали миру бесчисленных докторов, философов, поэтов, музыкантов. Они дали миру Баруха Спинозу и Альберта Эйнштейна. Сегодня они так же мертвы, как каждый погибший в Освенциме еврей. Их гибель оставила после себя пустоту, смердящую сгоревшими свитками Торы и сгоревшей человеческой плотью. Сегодня эту пустоту заполняет поток мусульман, необратимо превращающий континент в провинцию Всемирного Калифата, неумолимо сталкивающий колыбель нашей цивилизации назад, в страшный мрак средневековья. Это – цена, которую Европе приходится платить за предательство своих еврейских граждан. Но является ли это торжеством справедливости? Нет, это – самоубийство цивилизации. Это – продолжение Катастрофы.
Сегодня мир готовится разрушить еврейские общины Израиля и заменить их мирное население арабскими террористами. То, что эти общины называют «поселениями» не меняет сути происходящего. Катастрофа продолжается. Или это уже начало новой Катастрофы?
Каждый год мы напоминаем себе, что это не наши далекие предки, а мы сами, каждый еврей лично, три тысячи лет назад ушли вслед за Моисеем из Египта. Точно также у нас есть по крайней мере шесть миллионов причин считать, что Катастрофа произошла лично с каждым из нас. Если вы – еврей, родившийся после Второй Мировой войны, то вы родились только потому, что немцам, как они ни старались, не удалось добраться до ваших родителей.
Когда бы и где бы вы ни родились, каждый еврей, покинувший немецкий лагерь смерти через трубу его крематория, унес с собой частицу вашей души. Вы можете до поры не замечать этой потери, потому что вы с ней родились. Но восполнить ее вы никогда не сможете. Судя по истории еврейского народа, эти шесть миллионов шрамов – не единственные на вашей душе. Судя по тому, куда идет сегодняшний мир, они не будут последними. Каждый раз, когда араб убивает очередного еврея, часть вашей души умирает еще до того, как вы прочитаете о новом преступлении в новостях.
Бог не создал двух одинаковых душ. Души одних людей сильны и выносливы. Каждая потеря укрепляет их для борьбы с врагом. Души других мелки и трусливы. Такие люди кончают, как Ицхак Рабин и Шимон Перес. К сожалению, моя теория не объясняет, как эти мелкие душонки добираются до власти… Неужели потому, что евреи, как каждый народ, имеют то правительство, которого заслуживают?
Что мы может сделать? Вызвать еще одно цунами? Нет, это нам не поможет. Давайте, вместо этого, сделаем что-нибудь очень еврейское. Давайте начнем отмечать Йом Аушвиц каждый год, в каждой еврейской семье. Я – человек невежественный и не знаю, на какую дату еврейского календаря пришлось 27 января 1945 года. И все же я бы оставила 27 января гоям, чтобы они, если им это надо, провели этот день в раздумьях о своих преступлениях, а если не надо, то не надо. Мы же отпразднуем Йом Аушвиц по нашему собственному календарю, в соответствии с нашим собственным счетом дней и печалей.
Воообразите разговор у себя в конторе накануне Йом Аушвиц.
– Ты почему завтра на работу не выходишь? – спрашивает начальник-нееврей своего еврейского подчиненного.
– Завтра – еврейский праздник, – объясняет тот.
– Это какой же? – интересуется начальник.
– Йом Аушвиц, – говорит еврей.
– Ём кого? – переспрашивает было начальник, но тут же пресекает свое любопытство: – А кого бы там ни было, лишь бы не меня. Поздравляю! Гуляй на здоровье!
– Спасибо, – вежливо отвечает еврей.
На следующий день вся семья в полосатой одежде соберется вокруг обеденного стола. Люди постарше наденут специально пошитую одежду, напоминаюшую покроем форму лагерных узников. Легкомысленная молодежь наденет что угодно, лишь бы с полосками, как зеленые носки в день Святого Патрика. В течение предшествующих суток все, кроме маленьких детей, постились, как на Йом Киппур, чтобы легкими муками голода напомнить себе о страшных муках гитлеровских узников.
За каждым столом два места будут пустовать. Они будут оставлены для тех, кто не пережил Катастрофы. Почему два? Потому что на свете нет шести миллионов еврейских семей, и если оставить только одно, то некоторые из погибших почувствуют себя забытыми, а мы этого не допустим. К счастью, на свете больше трех миллионов еврейских семей, и потому больше шести миллионов стульев останутся пустыми. Это хорошо. Пусть лишние стулья достанутся тем гомосексуалистам, цыганам, украинцам, полякам и всем остальным, кто безвинно сгорел в одних с нами печах. При жизни они частенько не сознавали, как мало они от нас отличались. Теперь-то уж этой разницы точно недостаточно, чтобы отказать им в
