какие видишь обычно в рекламных роликах и проспектах. «Турбидит» – облупившейся белой краской было выведено на его черном борту. Какое-то мистическое чувство скользнуло у меня в душе. Слово это, ничего не говорящее большинству людей (да, наверное, и матросам из команды), прозвучало для меня как пароль. Ведь турбидиты – это отложения мутьевых потоков в осадочных бассейнах, типа моего.

Бок о бок с «Турбидитом» покачивались такие же или еще обшарпанней и неказистей – «Вулканолог», «Бурильщик», «Профессор Скрыплёв»…

Не тот ли это Скрыплев, специалист по Забайкалью? Может, это в честь него названо судно, а он разносит телеграммы. Впрочем, скорее всего, это просто совпадение, хотя и довольно странное.

По громыхающему под ногами, обитому дюралем трапу мы взбежали на корму «нашего» судна. Олег уверенно проследовал вдоль борта, каким-то мощным рычагом вместо ручки отворил овальную железную дверь. Пройдя впереди меня по узкому коридорчику, он стукнул в дверь с табличкой «Электромеханик». Дверь отворил плотный мускулистый мужчина с лицом боксера.

– Заходите, садитесь, – широко, с ямочками на щеках, улыбнулся он. – Гена, – представился он мне.

– Пока что Вадим будет ходить вместо меня, – сообщил Олег Гене.

– Ясно, – приветливо глянул тот на меня.

– Он в курсе всех дел. Наш человек.

– Понятно.

Олег извлек из-за пазухи толстый, туго обмотанный белой изолентой брикет – доллары:

– Пристроишь.

Гена бросил брикет в ящик стола.

– Потом спрячет, – пояснил мне Олег, когда мы уже выбрались на палубу. Нетрудно было догадаться, что валюту Гена спрячет от таможни.

– И что таможенники, не находят? – осторожно осведомился я.

– Редко. Моряки всегда подходящую дырочку отыщут. Хотя все это тоже – нагрузка на нервы и седина в бороде.

В один из вечеров квартира Олега наполнилась людьми, его компаньонами.

– О, уголовник Жупиков! – шутливо приветствовал Олег. – Туфли приволок. Смотри, Оля, это в который раз: берет на реализацию, а потом возвращает.

– Витек, мы бы уже давно их продали оптом, – возмущается Ольга. – А теперь они у нас будут валяться, десять пар.

Витек (он хозяин квартиры в соседнем подъезде, где Олег хранит товар), в очках, с усами пучочком под пухлым носом, делает виноватую и просительную гримасу. Олег смотрит на жену, и та со вздохом уносит туфли в комнату.

Появился худощавый, небольшого роста парень с серьезным, озабоченным, как будто слегка испуганным лицом – Шура Голощупов.

– Деньги принес, – доложил он.

– Шурик самый дисциплинированный: первый принес, – замечает Олег. – Что тебе брать, решил?

– Да, вот список… Папки – сто штук, женские блузки…

– Ладно, Шурик, я разберусь, – прерывает его Олег. – А вот и Макс! Максим Румянов, – представил мне Олег плотного круглолицего парня. – Мой самый надежный компаньон.

С самым надежным компаньоном также возникло разногласие по количеству числящихся за ним кожаных курток.

– Ты, Оля, забыла записать, – мягко, с улыбкой настаивал он. – Я за две куртки расплатился.

– Оля, – Олег испытующе уставился на жену. – Значит, ты что-то напутала. Максим же не станет обманывать.

Ольга порывисто встала и ушла из кухни.

Я понимал, что Олег проявляет уступчивость, не желая из-за куртки или из-за непроданных туфель ссориться с друзьями.

Все это были обычные дружеские «разборки», но подчас дело доходило и до серьезных конфликтов. Такая стычка произошла у Олега с Шурой Безбережным во время одной из наших деловых поездок по городу.

Олег вел машину. Шура сидел рядом с ним и жевал «Сникерс». Я умостился на заднем сиденье.

– На какую сумму ты собираешься меня зарядить? – не поворачивая к напарнику головы, задал вопрос Олег.

Шурик стал жевать медленнее.

– Тысяч на девять долларов, – столь же медленно проговорил он.

– Я могу взять у тебя только три, – сухо сказал Олег. – Ты же знаешь, Шурик, я у всех беру одну-две, максимум три тысячи.

– До этого ты брал у меня больше.

– А теперь приехал Вадим, ситуация изменилась.

– Мне кажется, – как будто с трудом выдавил из себя Безбережный, – о таких вещах надо предупреждать заранее.

– А что, ты бы тогда сам пошел? – спросил Олег с насмешкой.

– Не исключен такой вариант. А что мне остается делать? Ты же мне ставишь жесткие условия.

– Почему же? Есть и другие варианты, – возразил Олег. – Например: я привожу товар на тебя и на себя, а ты реализуешь.

– Так ведь и было.

– Разве? – хмыкнул Олег. – До сих пор было так: я иду в Пусан, там бегаю по магазинам, загружаю пароход, плачу за помещение, за таможню, рискую… А потом сам же все и продаю – и свой товар, и твой.

– Я организовывал встречу, – веско вставил Безбережный.

– Встречал не ты один, встречали и остальные ребята. А ты так организовывал, что сам опаздывал на разгрузку. Было такое?

Шура мрачно молчал.

– Олег, – произнес он наконец, слегка заикаясь. – Ты мыслишь сейчас вне инфраструктуры. Ты забыл, как все начиналось, кто помог тебе наладить связи и кто тебя впервые зарядил валютой.

– Да, ты нашел тогда деньги! – запальчиво подхватил Олег. – И это было единственный раз. Дальше я вышел на Шмакина и занимал сам. В том числе и на тебя.

– …И кто тебе сделал «крышу», – продолжал Шура, словно не слыша напарника (речь шла, конечно же, о бандитской «крыше»).

– А плачу за «крышу» я. И веду все переговоры напрямую. Ты сделал «крышу», а я нашел выход на таможню. Инфраструктуру мы создавали оба.

– Но все равно у тебя претензии.

– Да, у меня претензии, – Олег резко крутанул руль, так что мы с Шуриком повалились набок. – Я считаю, что на данном этапе участие каждого из нас в деле не одинаково. Продавать ты не умеешь. Но и в Корею ходить ты не хочешь. Что ты сказал, когда мы вместе ходили? Что это дело не для тебя. Но и ничего нового за это время ты не придумал. Одни только разговоры о фирме, которой нет.

С заднего сиденья я слышал, как тяжело сопит Шурик.

– В таком случае… надо расходиться, – произнес он отчетливо.

– Шурик, – процедил Олег мрачно. – Ты же знаешь, что не стоит говорить мне такие вещи. Потому что я, конечно же, скажу: да, расходимся. Но ты прежде взвесь. Ведь ты таким образом становишься моим конкурентом. И конкуренция будет не в твою пользу: в Корее тебя не знают, помещения на судне у тебя нет… И с таможней тогда сам выкручивайся.

Я тягостно молчал, тем более что оба спорщика, похоже, совсем забыли обо мне. Когда же мы остановились у торговой площади и Олег отправился к одному из киосков, оставив нас в машине, Шура, которого я собирался было успокоить, повернувшись ко мне, промолвил:

– Вадим, ты не бери в голову. Месяц сейчас такой, для Козерогов напряженный. Да еще четверг. Вот из Олега и прет раздражение. Ничего, это даже на пользу – накопившийся пар выпустить.

Через пять минут, когда мы тронулись дальше, они уже болтали о всякой чепухе, главным образом о марках машин.

– Вон «поджеро» пошел. Зверь машина!

– Мне «ланд ровер» больше нравится.

– Ну, это слишком круто. На них только таможенники ездят.

И тому подобное.

Однако Олег, видимо, продолжал в уме незаконченный спор и вечером без всякого вешнего повода посетовал:

– Конечно, когда я приехал во Владик, я никого тут не знал, и Шурик со многими меня свел. «Мой контакт», как он выражается. Мол, я всем обязан ему и его «контакту». Но что мне теперь, до конца жизни его содержать? Я привожу ему товар, Ольга его продает заодно с нашим… Ладно, меня бы это утроило, если бы он постоянно не ставил себя так, как будто он главный, как будто на нем все держится. А на деле он в коммерции – ноль. По образованию он биохимик, ему бы пепсины свои изучать, а не бизнесом заниматься.

– А почему не изучает? – спросил я.

– Будешь изучать, когда институт закрыли! Да и пепсин этот, как я понял, никого сейчас не интересует.

«Та же история, что и с геологией», – невольно сравнил я.

Уходим! В рейс! В океан! За границу! Как оно все будет? Какой он, океан? Ведь я никогда в океане не был. И на судне морском не плавал. Только на речном,