она преподнесла ему напоследок такой чудесный подарок.
Эллиот улыбнулся. Кто знает, может быть, Алекс на самом деле найдет для себя американскую наследницу.
Ах, как она мила, как ему нравится ее голос, и загадочный блеск глаз, и даже то, как она легонько тычет его пальчиком в бок, когда смеется! И какое у нее замечательное имя – мисс Шарлотта Уитни Баррингтон.
– А потом мы хотели поехать в Лондон, но говорят, в это время года там жутко холодно, и страшный туман, и вообще очень мрачно – с этим лондонским Тауэром, где отрубили голову Анне Болейн.
– Он не показался бы вам мрачным, если бы я показал его вам, – возразил Алекс.
– И когда же вы едете домой? Вы ждете оперы, да? Кажется, здесь все говорят только о ней. Забавно, правда, приехать в Египет, чтобы попасть на оперу.
– Но ведь это «Аида», дорогая моя.
– Знаю, знаю.
– Конечно, мы пойдем на оперу, и вы там обязательно будете. А на бал вы пойдете? Какая очаровательная улыбка!
– Ну, я ничего не знала про бал, понимаете? Я не хотела идти туда с мамой и папой и…
– Ну что ж, можно пойти со мной. Ах, какие чудные белые зубки!
– Да? Мне это нравится, граф Рутерфорд.
– Пожалуйста, называйте меня Алексом, мисс Баррингтон. Граф Рутерфорд – это мой отец.
– А сами вы виконт, да? – спросила она с неподражаемым американским дружелюбием и с той же сияющей улыбкой. – Мне так сказали.
– Да, наверное, это так. Виконт Саммерфилд, а вообще…
– А что такое виконт? – спросила она.
Какие милые глаза, какой обворожительный смех, как весело она смотрит на него! Он больше не мог сердиться на Генри из-за того, что тот связался с этой танцовщицей, с Маленкой. Даже хорошо, что Генри отдалился от них со своим пьянством и картами, хорошо, что он не появляется вместе с ними в общественных местах.
Интересно, что подумает Джулия о мисс Баррингтон? Вот ему она очень даже нравится!
Полдень. Столовый зал. Рамзес сидит откинувшись и смеется.
– Да, я настаиваю. Возьми вилку и нож, – сказала Джулия. – Просто попробуй.
– Джулия, неужели ты думаешь, что я не смогу? Но это варварство – запихивать в рот еду куском серебра!
– Ты знаешь, что ты красив, что ты всех очаровываешь, поэтому ты упорствуешь.
– За многие века я научился такту. – Рамзес взял вилку и зажал ее конец в кулаке. Джулия стукнула его по руке.
– Рамзес, ешь правильно.
– Малышка моя, – сказала он, – я ем так же, как ели Адам и Ева, Изида и Осирис, Моисей, Аристотель и Александр.
Джулия расхохоталась. Царь быстро украдкой поцеловал ее. Потом лицо его омрачилось.
– Так что с твоим кузеном? – прошептал он. Эти слова застали Джулию врасплох.
– Неужели нам нужно говорить о нем?
– Мы оставим его здесь, в Каире? Неужели убийца твоего отца не будет наказан?
На глаза ее навернулись слезы. Джулия сердито полезла в сумочку за носовым платком. Она не видела Генри в Каире и не желала его видеть. В письме к Рэндольфу она даже не упомянула о нем. Именно мысль о дяде расстроила ее и заставила заплакать.
– Переложи на меня эту ношу, – прошептал Рамзес. – Я все вынесу. Просто восстановится справедливость. Джулия приложила руку к его губам.
– Хватит, – сказала она. – Не сейчас. Он тихо вздохнул и сжал ее руку.
– Кажется, все уже собрались, чтобы идти в музей, – сказал Рамзес – Не стоит задерживать Эллиота – ему трудно стоять.
Подошел Алекс наклонившись, он чмокнул Джулию в щеку. Как целомудренно! Она вытерла нос и отвернулась, чтобы Алекс не видел, какое красное у нее лицо.
– Ну что, все готовы? – спросил он. Через пятнадцать минут нас ждет в музее личный экскурсовод. Да, чуть было не забыл: с оперой все устроилось. Ложи закуплены, есть билеты на бал. Рамсей, старина, должен признаться, что на ночном балу я не буду соперничать с вами, добиваясь внимания Джулии.
Та кивнула.
– Уже влюбился, – прошептала она язвительно. Алекс помог ей подняться.
– В мисс Баррингтон, – добавила Джулия.
– Пожалуйста, дорогая, выскажи свое мнение. Она идет с нами в музей.
– Давайте-ка поспешим, – сказал Рамзес. – Твой отец плохо себя чувствует. Удивительно, что он вообще идет с нами.
– Господи, знаете ли вы, что значит каирский музей для людей? – спросил Алекс. – А ведь это самое пыльное, самое грязное заведение из всех, что…
– Алекс, пожалуйста, мы собираемся посмотреть на величайшую коллекцию египетских сокровищ…
– Последних из сохранившихся, – сказал Рамзес, взяв Джулию под руку. – И все цари в одном помещении? Ведь ты так говорила?
– А я – то думал, что вы уже бывали там, – удивился Алекс. – Вы для меня загадка, старина…
– Продолжай в том же духе, – пробормотал Рамзес.
Алекс не слышал. Он уже разговаривал с Джулией, настаивая, чтобы она высказала ему свое мнение о мисс Баррингтон. Сама мисс Баррингтон, миловидная блондинка с розовыми щечками, стояла в вестибюле с Эллиотом и Самиром. Симпатичная, ничего не скажешь.
– Надо же, – сказала Джулия, – неужели тебе так нужно мое одобрение?
– Тихо, вон она. С отцом. Они отлично ладят.
– Ну что ж, она очень мила.
Они торопливо прошлись по пыльным просторным залам первого этажа, слушая экскурсовода, который довольно быстро говорил по-английски, хотя и с сильным акцентом. Да, изобилие сокровищ, ничего не скажешь. И все из разграбленных гробниц: в его времена такое было просто немыслимо. А здесь можно увидеть буквально все – под пыльными стеклами, в слабом свете люстр, и все же сохраненное, не испорченное ни временем, ни людьми.
Рамзес смотрел на статуэтку счастливого писаря – на маленькую сидящую фигурку со скрещенными ногами, с папирусом на коленях, с вдохновенным лицом. Она должна была бы умилить его до слез. Но он чувствовал только радость от того, что пришел, посмотрел на все это, выполнил долг и теперь может со спокойной душой уехать.
Наконец они поднялись по широкой центральной лестнице. Зал царей, тяжкое испытание, которого он так боялся. К нему подошел Самир.
– Почему бы не отказаться от этого жестокого удовольствия, сир? Все они ужасны.
– Нет, Самир, я должен пройти этот путь до конца.
Когда он понял, что это за зал, то чуть не расхохотался – огромное помещение со стеклянными витринами, совсем как в больших магазинах, где товары размещаются под стеклом, чтобы никто не трогал их руками.
И все-таки вид черных высушенных тел потряс его. Он почти не слышал экскурсовода, едва улавливая знакомые слова:
– Мумия Рамзеса Проклятого в Лондоне является весьма сомнительным открытием. Весьма сомнительным. Вот здесь перед вами настоящий Рамзес Второй, известный в истории как Рамзес Великий.
