не получу определенный результат. А вам буду платить за это ежедневно по полтиннику. Согласны?

— Шпионить собрался?! — грозно рыкнула бабуся, колыхнувшись в мою сторону — я чуть со стула не слетел от неожиданности. — Террорист?! Да ты у меня не уйдешь отсюда, голубчик, я тебя вот этими самыми руками…

— Побойтесь бога, мамаша! — затравленно воскликнул я. — Ну вы посмотрите на меня — какой из меня террорист? Вы что — террориста от обманутого мужа отличить не в состоянии? Нате, потрогайте — у меня на голове наверняка ороговевшие сегменты прорезаются…

— Так твоя в части работает? — мгновенно преобразилась хозяйка загадочного телефона — аж засветилась вся от любопытства. — Так ты хочешь поймать ее? В смысле с хахалем, значит, когда разговаривать будет?

— Ну что ж вы так грубо, мамаша! — засмущался я. — Просто хочу прояснить ситуацию. Есть, знаете ли, некоторые подозрения…

— Так ее гребет не военный? — с некоторым разочарованием предположила бабуся. — Если, значит, с части кому-то звонит або в часть кто звонит…

— Тут не так давно из Ростова комиссия приезжала, — на ходу сымпровизировал я. — Неделю работали, недостатки выявляли. А теперь ей — есть такая информация — через день из Ростова названивает кто-то. Полковник, говорят… Может, врут, я не знаю… Может, это подружка какая ей названивает… — Тут я засмущался окончательно, потупил взор — стыдно стало, что нагло вру старому человеку, ветерану войны, несу всякую околесицу.

— Да какая, к ебеней маме, подружка! — аж взвизгнула бабуся — и явно различимые нотки торжества по поводу соучастия в чужой интрижке прозвучали в этом взвизге. — Ну ты, значит, того — совсем дурак, что ли? Ай-я-я-я… Подружка!!! Слушай — да кто ж такая-то стервоза-то, а? Я ж их, почитай, всех знаю — баб, значит, в смысле, которые тута работают, — тычок в сторону двери. — Танька- секретчица? — Я отрицательно помотал головой. — Светка из строевой? — Опять мотнул — почувствовал, что краснею. — Так-так… У Вальки муж военный… Надежда — баба солидная, не пойдет на такое… Так-так… Людка-кладовщица?

— Хватит издеваться! — не выдержав, возопил я — по-моему, оскорбленному мужу как раз таким образом и пристало реагировать на столь беспардонное перебирание его личного грязного белья. — Вы соглашаетесь или нет? Если нет — я пойду к кому-нибудь другому обращусь.

— Да сиди хоть целый месяц слушай! — торопливо протараторила бабуся — обиженный тон у меня получился что надо. — Сиди — плати полтинник да двойку накручивай каждые две минуты. Мне-то что — не хочешь говорить, как хочешь…

— Зачем двойку — каждые две минуты? — угрюмо буркнул я, накручивая двойку. — Набрать один раз и слушать — что, нельзя?

— Так каждые две минуты соскок идет, — пояснила бабуся, сердобольно глядя на мой стриженный коротко череп, — видимо, надеялась отыскать там видимые признаки ороговения. — Набрал — слушай, через две минуты отбой, опять набрал… Молочка тебе принести, сударик?

— Валяйте, — тяжко вздохнув, разрешил я, доставая из кармана полтинник. — С сегодняшнего дня и начнем…

Пока я заседал у военной телефонистки и каждые две минуты дисциплинированно накручивал двойку, Джо и Север скучали в «Ниве» неподалеку от КПП воинской части, Сало и Барин аналогично скучали на окраине города — тож в «Ниве», а полковник непреднамеренно вкушал алкоголь с пенсионером ГУЛАГа. Нет, состав экипажей поменялся вовсе не из-за острого нежелания Шведова выслушивать дребезжание Джо, принимавшее в последнее время хроническую форму. Просто полковник хотел собственнолично зафиксировать момент появления в сфере нашей жизнедеятельности горячо любимого Зелимхана и никому не желал уступать пальму первенства в этом вопросе.

Да, в ту пятницу мы таки выпасли новую перевалочную базу коридорной группировки — и, как прозорливо предполагал полковник, не без определенных сложностей. И машины разделились, и петляли по городу, проверяясь, как всамделишные шпионы, а под занавес какая-то скотиняка (но не Аюб, а некто другой, гораздо хилее организмом) вылезла из грузового «уазика» и заскочила в придорожное кафе. Хорошо, что мы не поперлись следом, а наблюдали со стороны: скотиняка минут пять потрепалась с продавцом — кавказцем тож, — прихватила кастрюлю с бастурмой[21] килограммов на пять и через черный ход просочилась на улицу. А продавец — пособник мерзкий — в это время вроде бы ненароком вышел на крыльцо парадное и закурил. Проверились, стало быть. Ну-ну…

В конечном итоге обе машины благополучно прибыли в глухой пригород Стародубовска и совместно заехали в расположенную на отшибе добротную усадьбу с высоченным забором. А дальше было все по стандартному плану: яркий фонарь во дворе зажегся, оживленный галдеж поднялся, возбужденно собакен забрехал, чего-то куда-то таскать начали, потянуло аппетитным шашлычным дымком.

— Умеют жить, сволочи, — растроганно констатировал полковник. — Умеют. Но ничего — это ненадолго. Мы это дело поправим…

В плане организации наблюдения за усадьбой Аюба возникли определенные сложности. Дальняя окраина города, конец улицы, плавно преобразующийся в лысый пустырь. На десять соседствующих дворов имеются четыре машины, каждую из которых все тут знают, что называется, в лицо. Некуда «Ниву» поставить — сразу возникнут ненужные вопросы, чреватые провалом всей операции. Ближайшая возвышенность, представленная в виде пологого лесистого холма, расположена на удалении трех километров, а потому использованию не подлежит: стереотрубы стократной у нас нет, а чтобы хорошенько рассмотреть лицо человека, необходимо подобраться к нему как раз метров на тридцать. А нам нужно было именно лицо — никак не меньше. Кроме всего прочего, ученые горьким опытом абреки организовали поверхностное круглосуточное наблюдение за прилегающей территорией. Поверхностное — это в том смысле, что на крыше. В торце крыши располагалось большое чердачное окно без стекол, а у окна этого кто-то постоянно сидел: то дымок оттуда вился сигаретный, то огоньки зажигались, а порой стекла характерно поблескивали, сообщая взору специалиста, что наблюдатель оснащен оптикой.

Судьба была благосклонна к нам: как часто бывает в таких, казалось бы, безнадежных случаях, брешь в тотальной обороне противника обнаружилась практически на ровном месте. Имела эта брешь от роду шесть с лишком десятков годков, устойчивое пристрастие к алкогольсодержащим напиткам, звалась дядей Васей и — что самое важное — проживала по соседству с супостатовой усадьбой. Родственников у дяди Васи не было, потому как детдомовцем являлся он: отца-бандита в перестрелке убили чекисты, а мать-проститутка переела на какой-то малине кокаина и безболезненно отбыла в нирвану. Как бы в качестве компенсации за моральную ущербность родителей сын-сирота всю жизнь прослужил в системе НКВД — МГБ — МВД в качестве надзирателя — контролера — корпусного. Женой и детьми обзавестись дядя Вася так и не удосужился, поскольку имел врожденный фимоз в крайне выраженной форме, а операционным путем исправлять сию природную оплошность не желал ни в коем случае.

— Что дано природой — то так и должно быть, — заявлял он. — Да и на хера мине ваши бабы- дети? Вот некоторые понарожают ублюдков, а потом не знают, как от них избавиться. Ну хто мог у мине получиться, кабы незалупу я ликвиднул? Ведь у мине гены! Ну ты смотри, какие у мине гены! Кто мог получиться: зечара-рецидивист, наркоман-убийца, а если девка — то обязательно проститутка или бандерша. И на хера? Не, я как-нибудь так — один, сам по себе…

Однако все эти потрясающие биографические подробности выяснились несколько позже, когда полковник познакомился в дядей Васей более тесно. А началось мимолетное знакомство в тот момент, когда Шведов, обряженный в прикид бомжа, путешествовал с клюкой по улице Ванюшкина, на которой располагалась усадьба супостатов, и мучительно выискивал варианты для организации скрытого наблюдения за вражьим подворьем.

— Смерть фашистским оккупантам! — натужно заорала вдруг показавшаяся над забором лохматая башка с ненормально сверкавшими глазами. — Запорю до смерти, мля!!! А-а-а-а!!! Смерть захватчикам! Грудью встанем, мля!!! Гоните пол-литру, мля, казбеки, мля, в очко деланные!!! А то, мля, подпалю с четырех углов, мля!!! Гоните, мля!!! А-а-а-а!!!

Полковник — весьма тертый и видавший виды оперативник — от такого неожиданного перепада инстинктивно шарахнулся было в сторону — а проходил он как раз мимо соседствующей с Аюбовым подворьем усадьбой, из-за ветхого забора которой башка и вынырнула. Но оказалось, что высказанная