вступали в безбожные половые сношения, между прочим, с мужчинами и с ослами; из всех людей они были самыми негодными и преступными и потому им суждено было позорно погибнуть. Впоследствии лишь немногие из них, заключив договор с римлянами, остались здесь жить, как я буду об этом писать в дальнейших книгах (VII [III], гл.34, §48) (Другое чтение: «как я раньше об этом писал») ; все же остальные отказались от этого союза по следующей причине. Проявляя по отношению к своему королю (имя ему было Ох) чисто зверское и достойное безумных отношение, эрулы внезапно без всякой вины убили этого человека, не выставляя никакой другой причины, кроме той, что в дальнейшем они хотят жить без царей. Но и прежде их король носил это звание только на словах, не имея почти никаких преимуществ сравнительно с любым частным человеком. Все могли сидеть вместе с ним и требовали права быть его сотрапезниками, и беспрепятственно всякий, кто хотел, мог нанести ему оскорбление. Нет людей более недобросовестных и непостоянных, чем эрулы. Совершив это преступление, они тотчас же в нем раскаялись. Они стали говорить, что жить в анархии, без вождей они не могут. После многих общих совещаний всем им показалось лучшим послать просить себе в короли кого-нибудь из людей царского рода с острова Фулы. А что это такое, я сейчас объясню. [159]

15. Когда эрулы были побеждены в бою лангобардами и должны были уйти, покинув места жительства отцов, то один из них, как я выше рассказывал (гл. 14, § 28), поселился в странах Иллирии, остальные же не пожелали нигде переходить через реку Истр, но обосновались на самом краю обитаемой земли. Предводительствуемые многими вождями царской крови, они прежде всего последовательно прошли через все славянские племена, а затем, пройдя через огромную пустынную область, достигли страны так называемых варнов. После них они прошли через племена данов, причем живущие здесь варвары не оказывали им никакого противодействия. Отсюда они прибыли к океану, сели на корабли, пристали к острову Фуле и там остались. Этот остров Фула очень большой. Полагают, что он в десять раз больше Британии (Ирландии). Он лежит от нее далеко на север. На этом острове земля по большей части пустынна, в обитаемой же части живет тринадцать племен, очень многолюдных, и у каждого племени свой царь. Здесь каждый год происходит чудесное явление. Около летнего солнцеповорота в течение приблизительно сорока дней солнце здесь никуда не заходит, в течение этого времени непрерывно сияет над землей. Но месяцев через шесть после этого, около зимнего солнцеповорота, дней сорок солнце совсем не показывается над этим островом и он погружен в непрерывную ночь. Это время живущие здесь люди проводят в полном унынии, так как они не имеют никакой возможности тогда сноситься друг с другом. Лично мне отправиться на этот остров, чтобы своими глазами увидать то, что мне рассказывали, хоть я и очень старался, никак не удалось. Тех, которые оттуда приходят к нам, я спрашивал, как они могут вести счет и деление дня, если солнце не всходит и не заходит там в установленное время? Они дали мне ответ правильный и убедительный. Они сказали, что в те сорок дней, когда солнце, как сказано выше, не заходит, оно сияет людям то с востока, то с запада. И всякий раз, как оно, совершая свой путь, вновь окажется у края неба на том же месте, откуда [160] в прежние дни его видали поднимающимся, они считают, что прошли одни сутки. А когда наступает время непрерывной ночи, то, наблюдая за ходом луны и движением звезд, сообразуясь с ними, они рассчитывают деление дня. По прошествии тридцати пяти дней этой великой ночи, определенные люди, которым это привычно, посылаются на вершины гор и, увидав оттуда определенным образом солнце, они объявляют стоящим внизу людям, что через пять дней солнце засияет им. Получив эту добрую весть, они, хотя еще в темноте, отмечают ее всенародным веселым праздником. У жителей Фулы это самый большой из праздников. Мне кажется, что жители этого острова находятся всегда в страхе, как бы солнце не покинуло их навсегда, хотя это явление у них происходит всегда одинаковым образом каждый год.

Из всех варваров, живущих на Фуле, одно племя, которое называется скритифинами[4] ведет особенно звериный образ жизни. Скритифины не носят одежды, не ходят в обуви, не пьют вина, не добывают себе никакого пропитания посредством возделывания земли. Они сами не пашут земли, и женщины у них не знают никаких домашних работ, но мужчины вместе с женщинами заняты одной только охотой. Находящиеся там леса огромны, изобилуют дикими и другими животными, а равно и горы, которые поднимаются там. Скритифины питаются всегда мясом пойманных животных, а в шкуры одеваются, так как у них нет ни льна, ни приспособления, чтобы сучить нитки, но, связав звериными жилами кожи друг с другом, они таким образом закрывают все тело. И их младенцы вынянчиваются у них не так, как у остальных людей. Дети скритифинов выкармливаются не женским молоком, и сосут они не материнскую грудь, но выкармливаются только мозгом пойманных животных. Как только женщина родит, она заворачивает новорожденного в шкуру животного, тотчас же привешивает ее к какому-нибудь дереву, кладет ему в рот мозг, а сама тотчас же отправляется с мужем на обычную охоту. Они все делают вместе и на это занятие охотой ходят [161] вместе. Таков образ жизни этих варваров. Но другие жители Фулы, можно сказать, все, не очень отличаются от остальных людей: они поклоняются многим богам и демонам (гениям), живущим на небе и в воздухе, на земле и в море, и некоторым другим мелким божествам, считающимся, что они находятся в водах источников и рек. Они непрерывно приносят всякие жертвы, приносят жертвы мертвым и героям. Из жертв они считают самой прекраснейшей принесение в жертву человека, который был их первым военнопленным. Они приносят его в жертву в честь Ареса, так как этого бога они почитают выше всех. Они посвящают этого пленника богу, не просто убивая его, как приносят жертву, но вешают его на столбе или бросают на спицы или умерщвляют какими-либо другими особыми способами, вызывающими жалость к его мучениям. Так живут обитатели Фулы. Из них самым многочисленным племенем являются гавты, у которых и поселились пришедшие сюда эрулы.

И вот эрулы, которые жили в римских пределах, совершив убийство своего короля, послали некоторых из знатнейших своих людей на остров Фулу, чтобы они разыскали и привели с собой, если они будут в состоянии найти там кого-нибудь царской крови. Когда эти люди прибыли на остров, они нашли там многих лиц царского рода; выбрав одного, который им особенно понравился, они вместе с ним поехали обратно. Когда они были в пределах данов, он умирает от болезни. Поэтому эти послы вновь вернулись на остров и взяли с собой оттуда другого, по имени Датия.(Другие рукописи: «Тодасия») За ним последовал брат его Аорд и двести юношей из бывшей в Фуле эрульской молодежи. Так как на все эти поездки было потрачено много времени, то эрулам, бывшим около Сингидона, пришла в голову мысль, что они могут повредить себе, вызывая вождя из Фулы без согласия императора Юстиниана. Поэтому, послав в Византию, они просили императора дать им короля, который был бы ему угоден. Император тотчас же послал им [162] в качестве короля одного из эрулов, давно уже жившего в Константинополе, по имени Сваруаза. Вначале эрулы приняли его и подчинились ему охотно и слушались его, когда он приказывал, что полагалось. Но несколько дней спустя прибыл человек с известием, что посольство с острова Фулы находится уже близко. Сваруаз велел выступить против них, чтобы их истребить, и эрулы, одобрив его план, тотчас последовали за ним. Когда они отстояли друг от друга на расстоянии одного дня пути, ночью все, покинув его, перебежали на сторону пришедших, и он, оставшись один, сумел бежать и вернулся в Византию. Император всеми силами старался вернуть ему прежнее положение. Тогда эрулы, боясь могущества римлян, решили удалиться в пределы гепидов. Такова была причина отпадения эрулов.

16. Велизарий и Нарзес, каждый со своим войском соединились около города Фирма, который лежит у самого берега Ионийского залива и отстоит от города Ауксима на расстоянии дня пути. Там они устроили совещание с начальниками всех частей войска о том, каким образом им будет выгоднее всего идти на врагов. Если они двинутся на тех, которые осаждали Ариминум, то они опасались, как бы те, кто был в Ауксиме, зайдя в тыл, не нанесли им и живущим в этой местности римлянам непоправимого, что и естественно, вреда; с другой стороны, они боялась и за осажденных, чтобы из-за недостатка продовольствия они не испытали чего-либо ужасного. Большинство говорило, сердясь на Иоанна. Его упрекали, что, вследствие своей неразумной храбрости и любви к большой наживе, он поставил себя в такое опасное положение и не дал военным операциям идти в том порядке и тем путем, как это наметил Велизарий. Но Нарзес (так как Иоанн из всех людей был для него самым близким другом), боясь, как бы Велизарий, склонясь к тому, что говорили начальники, не поставил дела под Ариминумом на второй план, сказал следующее: «Вы, начальники, рассуждаете не о том, о чем обычно надо рассуждать на собраниях, и вы держите совет не [163] о том, что, естественно, каждому может казаться