– …Ты сказала тогда: «Стоит только найти лягушку, и все сразу встанет на свои места».

– А-а… Лягушку больше искать не надо.

– Почему?

– Потому, что ты ее уже нашел.

– Нашел?..

Холод за пазухой может служить косвенным подтверждением слов Анук. И даже если у меня под футболкой и устроилась счастливо найденная лягушка, это ничего не объясняет. Разве что вытащить ее и посмотреть, как она выглядит при свете. Я не очень-то жалую земноводных и при других обстоятельствах и пальцем бы к ним не прикоснулся, но любопытство пересиливает брезгливость. Я запускаю руку под футболку, втайне надеясь, что лягушка окажется не совсем лягушкой; хотя бы полуящерицей- полусаламандрой, облагороженной воспоминаниями о ночи, проведенной с Линн. И о лиссабонском фуникулере.

– Давай сюда, – голос Анук слегка подрагивает от нетерпения.

Я и глазом не успеваю моргнуть, как содержимое моей ладони перекочевывает в ее руки. Меня можно поздравить, надежды оправдались. Правда, всего лишь наполовину: это не лягушка, не совсем лягушка.

Анук держит в руках пистолет.

Тот самый, который я поднял на бесконечно множащихся лестницах в букинистическом. Анук с пистолетом – что-то новенькое, но, нужно признать, оба они выглядят довольно убедительно.

– Полезная вещь, – замечает Анук. – Армейский пистолет MAS, калибр девять миллиметров. Дальность стрельбы до семисот метров. Но лучше стрелять с пятидесяти.

Я ничего не знаю об Анук нынешней. Несомненно только одно: если бы Анук и Диллинджер встретились, о Бонни и Клайде никто бы и не вспомнил.

– В обойме – девять патронов, – продолжает инструктировать меня Анук. – С конца пятидесятых состоит на вооружении армий в бывших французских колониях.

– И что?

– Ничего. Полезная вещь.

Еще бы не полезная. Я понятия не имею, какое количество времени пистолет пролежал на ступеньках в доме Линн, но выглядит он как новенький. Похоже, lieutenant ухаживал за ним гораздо основательней, чем за Линн. Вместе – и lieutenant, и пистолет – они вернулись из Алжира, бывшей французской колонии; кто кого подцепил – неизвестно, не удивлюсь, если инициатором знакомства был именно армейский MAS, он-то и играл первую скрипку в их отношениях, и брал на себя решение всех проблем. Не с Линн: вряд ли Линн могла создавать проблемы своим возлюбленным, скорее – наоборот. Не с Линн – с собственной матерью и ее любовником, никчемным человечишкой, протирающим штаны в департаменте общественного транспорта.

– Двух патронов не хватает, – сообщает Анук, осмотрев обойму. – Но семь – на месте.

Два патрона, две пули – матери и ее любовнику, чтобы не повадно было петь в душе фальшивым голосом. Со времен Алжира, со времен песчаной бури, в которую он выпустил весь свой трясущийся от страха боезапас, lieutenant многому научился. Лаконичности в убийстве уж во всяком случае.

Анук поднимает пистолет обеими руками (выглядит она ничуть не хуже Джона Уэйна, последнего ковбоя и великого мачо) и прищуривает глаз в поисках цели.

Второй этаж «Monster Melodies», где мы сейчас сидим, почти пуст, если не считать парочки меломанов в наушниках в дальнем конце. Но до них всяко больше, чем заявленные Анук пятьдесят метров. Самая выгодная мишень – я. От этой мысли у меня начинает сосать под ложечкой, но даже если Анук наставит армейский MAS на меня, я не шелохнусь и не стану по-бабски дергать щекой: ненавижу, когда она во мне разочаровывается – Анук, моя девочка.

– Неприятные физиономии, – лишь на секунду задержавшись на мне, дуло MASa движется дальше. – О таких и кошка не заплачет.

Джин Келли и Дебби Рейнольде на старой афише, вот кого имела в виду Анук. Да еще Дональд О'Коннор. Все трое, взявшись под руки, синхронно повторяют одно и то же танцевальное движение. Все трое – в плащах и шляпах, Дебби Рейнольде посередине.

«Поющие под дождем», 1952 год.

– Bang! – смеясь говорит Анук, имитируя звук выстрела. – Bang! Bang!..

Кровавое пятно расплывается на прикрытой бумажным плащом груди Джина Келли. Кровавое пятно расплывается на груди Дональда О'Коннора. Меньше всех повезло Дебби: шляпа слетела с ее головы, по лицу струится кровь. Я вижу это так же отчетливо, как вижу саму Анук. Никто из троих не фальшивил, петь под дождем совсем не то, что петь в душе; красавец, красотка и душка-их-приятель совсем не то, что чинуша из департамента общественного транспорта, зачем Анук сделала это? Красавец, красотка и душка- их-приятель, физиономии у них не неприятные, совсем наоборот, Анук явно погорячилась.

– Bang! – Анук все еще не может остановиться. – Bang! Bang! Bang! Bang!..

Теперь шляпа слетела и с Джина Келли, теперь шляпа слетела и с Дональда О'Коннора, вместо лиц – кровавое месиво.

– Давай, – говорит Анук. – Теперь ты. Давай,

Хорошо, что афиш с Фредом Астером и Джинджер Роджерс временно нет в продаже. Но я бы не смог выстрелить и в чинушу из департамента общественного транспорта, и в лягушку тоже, я бы не смог выстрелить ни в кого.

– Давай! – Анук нетерпелива,

BangBangBangBangBangBangBang!.. Анук произнесла это ровно семь раз. Ровно столько патронов оставалось в обойме.

– Боюсь, ты извела все пули, – я предельно осторожен.

– Я уже говорила тебе – ничего не нужно бояться.

Ловким движением Анук выбивает обойму из рукояти пистолета, как будто всю жизнь только этим и занималась. Патронов по-прежнему семь, мне не отвертеться.

– Ну?!

– Я… Я не знаю, Анук…

– Даже попробовать не хочешь? Это же просто. Вот, смотри.

Только не она. Одри Хепберн из «Забавной мордашки», Одри Хепберн в роли продавщицы книг Джо, «Как быть восхитительной» назывался танцевальный номер, перенесенный на афишу, Анук целится именно в него. Только не Одри Хепберн, только не она.

– Не нужно… Пожалуйста, Анук.

– И давно ты сохнешь по продавщицам книг? – непонятно, кого имеет в виду Анук: Линн или Одри Джо.

– Нет.

Я не должен был говорить «нет». «Да» – тоже не вариант. Оба эти слова предполагают наличие у меня каких-либо отношений с продавщицами книг; возможно, они и имеются, но уж никак не подпадают под определение «сохнуть». «Я не хочу, чтобы ты палила почем зря в несчастные афиши» – так было бы вернее.

– Линн, твоя девушка… Она ведь продает книги?

Одри – Джо больше не мишень, и слава богу. Анук оставила эксперименты со стрельбой и теперь сосредоточенно почесывает дулом переносицу.

– Линн работает в букинистическом. Мы там и познакомились.

– А ты что делал в букинистическом? Не ты ли сама привела меня туда, Анук?..

– Что делал? Искал одну книгу.

– Бедный мой братец. Все, что ты ищешь, обычно находят другие. Не расстраивайся, такое случается с большинством людей.

– Но ведь лягушку-то я нашел? – ненавижу, когда Анук разочаровывается во мне.

– Да. Лягушку ты нашел.

– И что делать теперь? – спрашиваю я, втайне надеясь, что Анук сообщит мне что-нибудь новенькое об «Ars Moriendi».