сенатора во Флориде и конгрессмена в Вермонте — оба раза по указаниям «Мудзин». «Мудзин» в Конгрессе нужны только люди, благосклонно к ней расположенные.

Уэкслер рассказал еще о взятках и профсоюзах. Огюст Карлайнер и Уоррен Ганис оба давали взятки — от лица «Мудзин» — некоторым крупным боссам в профсоюзах. Зачем? А чтобы эти чиновники боролись против торгового бойкота «Мудзин», предложенного их же профсоюзными братьями. Уэкслер знал также имена видных представителей Белого дома и конгрессменов, которые приняли от «Мудзин» взятку в виде полностью оплаченной поездки в Японию, к поездке прилагались еще денежные подарки и общество женщин. Организаторами были Уоррен Ганис или Огюст Карлайнер.

В особенности Уэкслер занимался Уорреном Ганисом, выяснил, среди прочего, что за его издательской империей стоят деньги «Мудзин». Ганис был не более чем фасадом, прикрытием для крупнейшего японского конгломерата, действующего в Америке. Последнее время «Мудзин» вкладывал деньги в операцию Ганиса по захвату издательской компании «Баттерфилд», делу настолько важному, что если у Ганиса сделка не состоится, он потеряет поддержку «Мудзин». В этом буквально клялся Аикути, Скрытый Меч, и Уэкслер не видел оснований ему не доверять.

— Получается чертовски иронично, если подумать, — усмехнулся Уэкслер. — Огромная мультинациональная компания, «Мудзин», а кто ей командует? Женщина. Рэйко Гэннаи там главная, и кнут у нее много лет. Надо полагать, женщина умная, с ней лучше не связываться. Вы знали, что она сама выбирает жен для всех старших служащих компании?

Пенни сказал — нет, ничего такого он не знает.

— Старый японский обычай, он зародился еще во времена сегунов, — начал объяснять Уэкслер. — Японские женщины давно сообразили, как много можно узнать из постельных разговоров, и научились этим пользоваться. Тогда партнерш в постели выбирала сегуну его старшая любовница. Естественно, эти «грелки» получали строгое предупреждение: никаких вольностей с информацией, если они хотят жить долго и счастливо.

Постельным партнерам — наложницам, любовницам, мальчикам — надлежало выполнять приказы, а именно, пересказывать утром главной любовнице все, что сегун выболтал во время любовных игр: государственные тайны, слухи, военные планы… Главной любовницей обычно была хитрая немолодая женщина, погубившая немало душ в дворцовых интригах, знающая, кто где трупы зарыл.

— Это всегда было оружием женщины, — заключил Уэкслер.

— Что именно?

— Алтарь любви. Сад радостей. Норка, если проще.

Уэкслер раздавил окурок сигары в раковине, которая служила ему пепельницей.

— 'Мудзин' давно пользуется такой же системой, но ведь эта компания — нечто вроде суверенного государства со своими законами. Жена президента сама выбирает жен старшим служащим, а кому это не нравится, может освободить свой стол и уйти куда угодно. Конечно, если сможет найти другую работу в стране, где предполагается, что ты всю свою жизнь проведешь в одной компании. Для японцев лояльность — вещь серьезная. А в «Мудзин» лояльность означает, что Рэйко Гэннаи выбирает тебе жену.

— А если жена становится проблемой? — поинтересовался Пенни. — Что тогда?

— Ну, тогда эта жена вдруг оказывается в публичном доме где-нибудь в Гонконге, Маниле, Бангкоке или на Тайване, и не по собственной воле, можете мне поверить. В Азии существует настоящая секс- индустрия, и рассчитана она на западных туристов.

— Я знаю.

— А чего вы не знаете, так это то, что Императрица, вредная сучка, неугодных жен, которые не хотят с ней сотрудничать, превращает в наркоманок. Времени много на это не требуется. Героин номер четыре действует быстро. Когда жена оказывается на игле, ей приходится зарабатывать проституцией. Вот такая она, Императрица.

Пенни упомянул, что знает об одной «мудзиновской» жене, которая не угодила Рэйко Гэннаи, и рассказал Уэкслеру о Ханако Ватанабэ и Серже Кутэне. А также о том, какую роль сыграл в их судьбе Виктор Полтава.

Уэкслер весь передернулся.

— Жуть. Но полностью в стиле Императрицы. Черт возьми. Я не могу связаться с Аикути. Он всегда сам пишет. Письма приходят по почте. Я хотел бы расспросить его о Ханако и Кутэне. Это само по себе интересный материал, особенно если вы правы в отношении Полтавы. Все сходится к Ганису. Он — центральная ось, человек, которого Рэйко Гэннаи хочет уберечь от бури. Хотелось бы знать — что он скрывает?

Пенни согласно кивнул.

— Беллас говорит, это произошло сорок лет назад и даже сейчас может крупно повредить Ганису и «Мудзин», во что трудно поверить. Но я должен верить Греку, потому что участвует Полтава, а он пустяками не занимается. Он не из тех, кого зовут, если сосед не вернул тебе садовый шланг. Беллас мне сказал, те события имели отношение к убийству людей. Думаю, если бы я на него нажал посильнее, то узнал больше. И он, и Софи перепуганы до смерти — надо полагать, боятся они Полтавы. Как вы и сказали, все сводится к Ганису.

— Поскорее бы получить что-то новое от Меча, — оживленно проговорил Уэкслер. — Пока он меня отдельными кусочками кормит. Как будто ему затруднительно сесть и написать сразу длинное письмо. Через плечо ему кто-нибудь заглядывает, что ли.

— Вот это и поможет его «высчитать».

— Я об этом не подумал. А вы можете быть правы, друг мой. Во всяком случае, желательно, чтобы этот Меч поторопился. Чем скорее я смогу распять Уоррена Ганиса, тем лучше.

Он задумчиво погладил нос пальцем.

— У меня есть теория: тайна Ганиса имеет какое-то отношение к массовым убийствам в тюремном лагере недалеко от Токио. Мне удалось познакомиться с некоторыми документами о тех годах, которые Ганис мальчиком провел в лагере. А также с документами из армейского архива в Сент-Луисе. Ничего конкретного против Ганиса я не нашел, но в архивных документах говорится, что вопросы возникали.

— Какого рода вопросы? — поинтересовался Пенни.

— Ну, например, почему в живых остался только он. Особенно этим интересовался Ковидак. И наткнулся на каменную стену. Ничего не смог выяснить. Я пытался его разговорить на эту тему пару раз, но он не раскололся. Англичане любят секретничать, когда это не нужно.

— Ковидак раскапывал Ганиса еще сорок лет назад?

— Он имел такое право. Его жена погибла в том лагере, а с ней еще девяносто человек. Все они умерли за какие-то часы до того, как туда пришли американские оккупационные войска. Уцелел один Ганис. Вот уж везучий человек, да? С таким везением можно стоять в грозу под деревом и показывать Богу нос.

Уэкслер покачал головой.

— Наш мистер Ганис возвращается в Америку ослепительным героем, все жмут ему руку и всячески поздравляют. По его истории даже хотели снять фильм — как он убежал из дому и провел четыре года в японском лагере, но ничего из этого не получилось. Прежде всего, сам Ганис этой идеей не очень загорелся.

— Если Аристотель Беллас так и сказал, что проблема связана с убийством людей, — проговорил Пенни, то что же это может быть, если не то побоище в лагере.

— Не знаю. О четырех годах из жизни Ганиса нет никакой информации, могло быть что угодно.

— Да, но в это дело вовлечен Ковидак, а у него там погибла жена. Возможно, он поэтому Ганисом и занимается.

Уэкслер пожал плечами, уголки глаз у него опустились.

— Возможно. Все возможно. И это объясняло бы, почему Скрытый Меч с Ковидаком и со мной имеет дело в особицу, не объединяет нас, и почему он ничего не предпринял против Уоррена Ганиса. Эдвард Пенни, я думаю, в ваших словах истина есть. Будем надеяться, что Скрытый Меч сочтет возможным просветить меня по этому вопросу в не слишком отдаленном будущем. Мне кажется, он мог бы рассказать кое-что и о Серже Кутэне и Ханако.

На это Пенни ответил, что его друг в Бангкоке разыскивает Ханако. Когда и если ее найдут,