полное отсутствие опыта. Другой на его месте тут же отступил бы назад, угрожая мужчине орудием, приказав ему не совершать глупостей и помнить о возможных последствиях. Будь офицер на месте Хэммеля постарше, его опыт и подобные действия оказали бы ему скверную услугу. Но в данном случае у Хэммеля просто не было времени на то, чтобы отступать, орать или пытаться кого-то задержать. Для этого он был чересчур напуган. Поэтому просто выстрелил хозяину дома в лицо.

Они смотрели на паковочную клеть.

— Обычно я не прихожу сюда по воскресеньям, но сейчас слишком много работы, — говорил старший. — Увидев разбитое стекло позади, я собирался сразу вызвать полицию, но решил проверить сначала инвентарь. Вот пришел и проверил…

“Давай, иди и получай свое”, — злорадно подумал Слотер, но вслух ничего не сказал, чтобы не усугублять и без того трудное положение ненужным проявлением эмоций. Он мельком взглянул на Данлопа, который стоял рядом с ним и внимательно слушал.

— Так вот, когда я все осмотрел, мне показалось, что ничего не пропало, по крайней мере, на первый взгляд. Я даже проверил то, что мы получили в пятницу.

Здесь было холодно: цементный пол, тени по углам склада. Они подошли поближе к паковочной клети.

— А затем я увидел эти пустые клети. Мы выгрузили в пятницу из них несколько холодильников — уже перед самым отбоем, и я, не знаю, поймете ли вы меня, но мне нравится, когда все чисто и в полном порядке. То есть здесь я провожу даже больше времени, чем дома, и любой беспорядок меня просто нервирует.

— Да, конечно, понимаю. — Но Слотер на самом деле был напуган и думал: “Да провались ты со своей аккуратностью”.

— В общем мы оставили крышки открытыми, и так в принципе задерживались дольше обычного, поэтому я подумал: приду сегодня, и все доделаю. Крышка на этой клети была захлопнута. А не должна была бы. Когда в пятницу мы уходили, она была распахнута.

В этот момент старший распахнул клеть. Слотер заглянул внутрь.

— Боже.

То, на что он смотрел, когда-то было женщиной, по крайней мере, так казалось, если судить по одежде, которая теперь была вся изодрана и испачкана в грязи, ее лицо и верхняя часть туловища были залиты засохшей кровью и изодраны в клочья.

Слотер почувствовал, что Данлоп встал рядом с ним и смотрит.

— Я в недоумении, — пожал плечами старший. — Попробуйте объяснить, как она сюда попала. Я так перетрусил, что чуть не намочил штаны. Кто ее убил? И зачем было засовывать ее сюда?

Слотер заговорил, но с большим трудом.

— Кто еще об этом знает?

— Только вы. Вначале я собирался позвонить в морг, но потом решил, что сначала лучше вам.

— И поступили совершенно правильно. Слушайте. Вы сейчас в шоке. Так что давайте: отправляйтесь домой и отдохните. Мы сами займемся этим делом. А вы думайте, что сегодня воскресенье, выходной. Приходите сюда завтра утром. К этому времени мы все закончим.

— Ну, все-таки мне бы хотелось помочь…

— Мы сами со всем справимся. Меня поразило то, что вы держали себя в руках и не выпустили ситуацию из-под контроля. А теперь — идите домой и позвольте мне заняться своим делом.

Старший почувствовал огромное облегчение и не старался даже этого скрыть. Правда, на полминуты он все же задержался. Но только на полминуты. Подойдя к черному ходу, он еще раз взглянул на оставшихся мужчин.

— Я позвоню, если возникнут вопросы, — сказал Слотер, и старший, удовлетворенно кивнув, ушел.

Слотер дождался, пока рев мотора машины старшего не затих вдали. Только после этого он пристально посмотрел на Данлопа.

— Будешь записывать все, что я делаю, — предупредил он репортера.

— Но…

— А сейчас наблюдай.

Слотер наклонился, стараясь прощупать пульс. Его не было. Поднял веко, но роговичного расширения не заметил. Он вынул карманное зеркальце. Подставил его к ноздрям, но стекло не затуманилось.

— Она мертва?

— Так, по крайней мере, мне кажется.

— Но на самом деле — нет.

— Да, если все, что ты сказал, — правда.

— Мы, конечно, можем отвезти ее в морг, но по пути она может очнуться. Хотя сейчас еще день.

— И наброситься на нас?

— Именно.

Данлопа передернуло.

— Ты видел, как я проверил жизненные признаки, как не обнаружил ни одного и понял по ее виду, что женщина мертва. Так что самое большее, в чем меня могут обвинить, — это в осквернении трупа.

Данлоп смотрел, как Слотер вытащил револьвер и взвел курок.

От станции она прошла двенадцать кварталов, чемодан и сумка оттягивали руки. Она чувствовала себя бестолочью, неуклюжей бестолочью. Приехав на автобусе в Шайенн, она только там поняла, что не взяла с собой необходимых в дороге вещей — до того торопилась — и не сняла со счета в банке, который наполовину принадлежал ей, денег. Дура, торопыга. Ну да, она спала с Орвалом, но ведь в основном для того, чтобы позлить Уилли. На самом деле она никогда не хотела уйти от него. Просто надеялась, что Уилли начнет ревновать и полюбит ее по-настоящему, если она понравится его братцу. Орвал же убедил ее бежать для спасения жизни, но вот теперь она вернулась и не знала, что делать. Увидев на подъездной дорожке машину Орвала рядом с автомобилем Уилли, она представила, что за вой сейчас поднимется, но, войдя в дом и увидев разгром, сама заорала дурным голосом, призывая все громы небесные на дурацкую башку Уилли. Никто не ответил. Но она прекрасно знала, что пешком они никуда не пойдут, а раз машины здесь, то и братья должны были быть где-то рядом. Войдя на кухню, она увидела следы крови, ведущие в подвал. “Боже, Боже мой, да они прикончили друг друга”. Она сбежала вниз, следя за измазанной кровью лестницей, и увидела в углу подвала сложенные тела. Орвал, какая-то женщина, которую она не знала, Уилли с ножом, торчащим из груди, — все трупы были изгрызены, изъедены. Она взвизгнула и, хрипло заорав, присела на пол. Она кричала до тех пор, пока кто-то не появился в подвале и не вывел ее оттуда.

Слотер понятия не имел, чем все это закончится да и закончится ли. Он смотрел на трупы,