Слотер вошел в бар, стараясь скрыть внутреннюю нервозность. Четверг, десять часов вечера. Помещение было заполнено лишь наполовину: люди сидели за столиками и у стойки; музыкальный ящик навывал тоскливую мелодийку в стиле “кантри-вестерн”, но посетители казались еще более мрачными, нервно взглянули на вошедшего Слотера, и затем вновь напряженно уставились в правый дальний угол. Там, в полном одиночестве, наедине с самим собой восседал мужчина, перед ним стояла бутылка виски; ковбойская шляпа была сдвинута на затылок.

Но людей больше интересовал лежащий перед ним на столике дробовик.

Слотер сделал глубокий вдох, изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным, и подошел к стойке. Он хотел выпить пива, но прекрасно понимал, что потом он себе этого ни за что не простит. И не потому, что выпивать на службе не полагалось, а из-за того, что пиво его успокоит, он же не собирался потакать своим слабостям. Да и как на это посмотрят окружающие, поэтому он просто бросил бармену:

— Коку.

Это слово, несмотря на то, что ящик орал вовсю, прозвучало удивительно громко и люди, которые, взглянув на Слотера при входе, больше не обращали на него внимания, вновь обернулись к нему, выжидательно сверля его фигуру глазами. Слотер смотрел вбок, словно не замечая этих испытующих взглядов. Он взял свою коку. Бармен был настолько расстроен, что и не подумал положить в стакан лед, но это было как раз хорошо, — кубики бы только звенели и раздражали бы его. Слотер оглядел зальчик, а затем, словно до сих пор его не замечал, кивнул и улыбнулся человеку, сидевшему в одиночестве в углу.

— Здорово, Уилли.

— Здорово, шеф.

— Ничего, если я присяду рядышком?

— Пожалуйста. Только, будь добр, не загораживай мне входную дверь.

— Ну, если дело только в этом…

Слотер подошел к столику и сел справа от Уилли, чтобы в случае надобности схватить его за руку, но мужчина предусмотрительно передвинулся к другому краю стола, захватив с собой дробовичок.

Слотер отпил коку и, почувствовав, что руки почти трясутся, вытянул их на столе.

— Чего это ты в одиночестве, а, Уилли?

— Да уж, лучше не скажешь — в полном одиночестве. А куда это, блин, вы двое направляетесь?

Слотер едва удержался, чтобы не кинуться к нему, в тот момент, когда Уилли схватил ружье и направил дуло на двух, шедших к дверям молодых ковбоев.

Они остановились и неуверенно взглянули в полутьму.

— Нам завтра рано вставать.

— Нет-нет, вы остаетесь. Еще выпейте. Я даже могу заплатить.

— Но мы не….

— …очень хорошо, видимо, расслышали.

Уилли взвел курок, и ковбои, переглянувшись, молча прошли обратно к стойке.

— Во, хорошо. Выпейте-ка еще.

И Уилли медленно положил ружье на столик. Слотер наблюдал за ним. По всем стандартам Слотер был крепким и сильным мужчиной. Уилли же был еще здоровее, и глаза его мутились от принятого алкоголя. Слотеру не хотелось с ним драться, потому что ему было прекрасно известно, что Уилли так просто ружья не отдаст, а если Слотер вытащит собственный пистолет, начнется пальба. Слотер ткнул пальцем в сторону молодых ковбоев.

— В чем дело, Уилли? Они всего-навсего хотели выспаться.

— Да выспятся еще. Время детское. Сон таким молодцам вообще не нужен.

— Судя по всему, тебе самому было бы неплохо проспаться.

Уилли повернулся к нему.

— Ты ведь сам подсел, не так ли?

— Просто поддерживаю разговор.

— А мне вот не нужен никакой, понимаешь, разговор.

Слотер пожал плечами и отпил коки.

— Очень откровенно. — Он подождал. — Чего это ты таскаешь с собой пушку, Уилли?

— Да вот, таскаю. Раз таскаю, значит, нужно. И вообще я просто жду.

— Кого-нибудь, кого я знаю?

Но Уилли не ответил.

— Кого…

— Ага. Знаешь. Моего братца, наверное, знаешь, а?

Глаза Уилли сузились, и он сделал огромный глоток прямо из бутылки. Слотер хотел было схватить ружье, но, увидев, как, не отрываясь от горлышка, на него взглянули замутненные глаза Уилли, оставил руки лежать на столике.

— Очень умно, шеф.

— Ага, и я так подумал.

— Не хотелось бы мне тебя пристрелить.

— Ну, вот и успокоил. Знаешь, эти люди…

— Останутся.

— Если войдет твой брат…

— Он войдет. Он всегда сюда забредает. Ему давно пора уже появиться.

— Слушай, но эти люди… если случится неприятность… ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь из них пострадал…

— Но я также не хочу, чтобы они, выйдя отсюда, предупредили его.

— Ну, это я понять могу. У него может оказаться…

— Не хочу об этом говорить. Запусти снова эту песню. Почему позволил ей прерваться?

И Уилли повернулся к мужчине, стоящему возле музыкального автомата.

— Запусти, черт бы тебя подрал, эту песню!

Мужчина опустил в прорезь четвертак и нажал на кнопку.

Был он неуклюж: верхняя часть туловища словно находилась под другим углом, по сравнению с нижней.

И вновь из ящика полилась все та же мрачная мелодия.

— Так-то лучше.

Уилли ухмыльнулся и отпил виски.

“Я не смогу тебя простить…”

— Ты застукал его со своей женой?

— Я слышал, что он с ней путался.

— Слухи, как правило, несколько отличаются от фактов.

— Слышал от портье в “Хайвэй Мотель”.

— А, это дело другое.