Откровенно говоря, не знал за вами таких достоинств. Но что вы — видный журналист, было нам известно и раньше, мы обратили на вас внимание достаточно давно. И, скажу прямо, нам всегда нравилось то, что вы писали об этой стране, ее проблемах и способах их разрешения.

— Ну, может быть, все эти характеристики весьма преувеличены. Но, собственно, какова тема нашего разговора? Могу вам чем-нибудь помочь?

Буду рад — в свободное время, разумеется.

На его лице обозначился намек на улыбку; вероятно, она должна была означать: «Да какое же свободное время может быть у нас с вами…»

— Специалисты мне назвали именно вас. И, кстати, я верю, что вы обладаете достаточной информацией для серьезных выводов. Вы ведь, не сомневаюсь, давно уже стали европейцем. Вы не азиат, не так ли?

— Мое мироощущение, как и большинства моих соотечественников, всегда зависит от географических координат, — ответил я. — В Европе мы чувствуем себя европейцами. В отличие от вас, в любой стране продолжающих ощущать себя американцами — и никем другим. Если говорить точнее — мы хотели быть европейцами. Я бы сказал даже — очень хотели. И не наша вина в том, что этого не произошло. Хотя многим порой уже представлялось, что суп сварен.

— Ну а вам не хотелось бы отведать этой похлебки? Не там, где вы провели столько лет, а тут, дома?

— М-м… Вопрос несколько неожиданный. Допустим, я не отказался бы попробовать ложку-другую. Но мне кажется, что поезд с этим вагоном-рестораном уже ушел.

— А мне представляется, что мнение старого континента может еще измениться. Кстати, не только я так считаю. Если, конечно, Россия и сама все еще хочет того же.

— Трудно сказать. Может быть, если найти способ внушить ей, что смотреть надо все-таки на Запад, тенденции могли бы измениться. Но каким путем?

Стирлинг внимательно посмотрел на меня.

— Путь один: создание мирового общественного мнения. Россия даже и сегодня все еще достаточно восприимчива к нему. Бескровный путь.

— Ага, — стал я соображать вслух. — И для участия в создании этого общественного мнения вам, кроме прочих, понадобился я?

— Как нам известно, у вас есть читатели и в России, и в Европе, что для нас одинаково важно.

— Следовательно, вы хотите, чтобы я что-то написал?

— Всякое дело должно выполняться специалистом, мистер Вебер.

— Что же именно? И для кого?

— Не беспокойтесь. Для кого — это наша забота. Зато вы сразу выйдете на широкий мировой простор.

— Заманчиво. Ну и?..

— Ну и, разумеется, ваш труд будет соответственно вознагражден.

Поверьте мне: такие гонорары вам и не снились.

— Знаете, сны у меня бывают самые необузданные. Так что хотелось бы несколько больше конкретности.

Он назвал сумму, пригнувшись к моему уху, хотя за шумом располагавшегося рядом оркестра никто и так бы не услышал.

Я непроизвольно поднял брови и недоверчиво усмехнулся:

— Это серьезно?

— Мистер Вебер!..

— Хорошо. Допустим, я вам поверил и вы меня наняли. Но что я должен, по-вашему, написать и на каких материалах основываться?

— Как вы, возможно, слышали, происхождение восточного претендента достаточно туманно. Скорее всего он не имеет никакого отношения к правившей династии.

Я пожал плечами:

— А какая, собственно, разница? Принадлежность к Романовым вовсе не является непременным условием избрания на царство. Да и кроме того — это слухи весьма небесспорные.

— Так вот, туман там гораздо гуще, чем вам представляется. И дело не в том — Романов он или нет. Дело — в обмане, в стремлении обмануть целую страну да и весь мир…

— Это было бы, конечно, возмутительно. Но где доказательства?

— Есть. Вы получите материалы, убедительно свидетельствующие об этом.

На их основании вы напишете цикл больших и серьезных статей, которые докажут, что все аргументы относительно его принадлежности к дому Романовых — сплошной вымысел и фальсификация. Начнете, разумеется, спокойно и солидно, с возникновения, допустим, самого движения за реставрацию монархии в России — чтобы привлечь внимание читателей. А уже затем — нокаутирующий удар по претенденту, которого поддерживает Восток. Необходимо подчеркнуть его полную инородность для России.

— Такие документы на самом деле существуют?

— Вы будете держать их в руках.

— Они у вас с собой?

Стирлинг поднял голову, чтобы гримасой отогнать официанта с напитками, который вот уже в третий раз подходил к нам.

— Разумеется, я их не таскаю в кармане. Речь идет о подлинных документах… Но я расскажу вам, где и как их получить. Объясню немедленно после того, как получу ваше согласие.

— Когда вам нужна первая статья?

— Вы знаете, что на днях открывается Чрезвычайный съезд партии азороссов, на котором восточному претенденту будет объявлена официальная и всемерная поддержка. Эта партия — по сути дела, его предвыборный штаб.

— Знаю. Я должен дать в мой журнал материалы об этом съезде. Как и обо всей кампании. Регулярно освещать ее. Кстати, съезд называется Программным, а не…

— Прекрасно. Первая статья должна выйти непосредственно перед началом съезда. Быть может, для следующих вам пригодятся и некоторые из делегатских выступлений. Что же касается вашей главной работы, то необходимо, чтобы в предпоследний, в крайнем случае — в последний, день съезда газета с разоблачительной статьей была в продаже.

— Ну что же… Срок приемлемый.

— Итак, вы согласны?

— Да. Если, конечно, ваши документы будут убедительны.

— О, не сомневайтесь.

Мы подержались за руки. Хватка у него была твердой.

— Теперь слушайте…

Опять-таки на ухо он объяснил мне, когда, где и как я смогу получить нужные мне исходные материалы.

— О'кей, — сказал он в заключение. — Очень рад тому, что вы оказались разумным человеком. Простите, что отнял у вас столько времени.

— Все в порядке, не беспокойтесь. Я люблю поговорить. Давний недостаток. Особенно когда разговор заканчивается контрактом. Кстати, как и когда будет произведен расчет?

— В день опубликования каждой статьи.

— Не подходит. Публикация — это ваши проблемы. В день сдачи мною материала. Мой счет в Аугсбургском отделении «Дойче банка», запишите номер. В евро, пожалуйста, не в долларах.

— Все будет сделано, как вы скажете, — заверил он.

— Благодарю вас.

— Да, кстати, вы действительно полагаете, что референдум выскажется за реставрацию?

— Третья попытка обычно оказывается удачной. А вы хотите обязательно видеть Россию республикой?