отклонил приглашение. Ты ведь знаешь, я Брюса не жаловал. Но он нажал на свои рычаги и заставил меня изменить решение. Я работаю в одном рекламном агентстве; Банниш соблазнил мое начальство выгодной сделкой, и мне велели либо отправляться сюда, либо освободить занимаемое место. Занятно, правда?

— Все говорит за то, что ваш большой друг придает немалое значение этой встрече, — подала реплику Кэти, до сих пор со скучающим видом потягивавшая мартини.

Экс выбрался из кресла.

— Идите все сюда, я хочу кое-что показать.

Кэти первая поднялась с дивана, Питер со Стивом тоже послушно встали и отправились следом за Стюартом в другой конец гостиной. Там, в полутемном углу, обставленном книжными шкафами, стоял великолепный резной столик викторианской эпохи, искусно инкрустированный посередине квадратиками светлой и темной древесины. На них были расставлены фигурки из оникса и слоновой кости — неоконченная шахматная партия.

— Как вам это нравится? — спросил Стюарт.

— Да-а, превосходная работа, — неуверенно заметил Питер. Ему захотелось рассмотреть фигурки поближе, он протянул руку, чтобы взять черного ферзя, и удивленно хмыкнул. Ферзь стоял как влитой.

— Можешь не стараться — бесполезно, — сообщил Экс, когда Питер потянулся к ладье. — Я пробовал. Все фигуры намертво приклеены. Позиция зафиксирована раз и навсегда.

Стив Дельмарио обогнул столик; его глаза, увеличенные толстыми стеклами очков, растерянно мигнули. Поставив бокал с краю, он опустился в кресло со стороны белых.

— Э…эта позиция… — проговорил он слегка заплетающимся языком, — он…на мне знакома.

Э.К.Стюарт холодно улыбнулся и, пригладив усы, кивнул на доску.

— А ты что скажешь, Питер?

Питер вгляделся повнимательнее и внезапно вспомнил эту расстановку. Да, это она, ведь когда-то он знал ее не хуже собственного отражения в зеркальце для бритья.

— Национальный чемпионат, — пробормотал он. — Критическая позиция партии Банниш — Весселер.

Экс наклонил голову.

— Так я и думал. Не был уверен.

— Ну я-то уверен! — вскричал Дельмарио. — Тоже мне, не уверен! Дьявол, да это ведь та партия, которую Банниш продул. Помнишь, он сыграл королем, когда надо было жертвовать коня. Это стоило нам одного очка и проигрыша. А я в это время… сидя рядом… играл лучшую партию в жизни. Гордился, ликовал… как идиот. Мастера обставил, а что толку? Банни удружил. — Пошатнувшись, Стив презрительно уставился на доску. — Вон ту пешку — конем, пожертвовать слона, и дело в шляпе… Все! Фланг Весселера нараспашку! Потом шах, шах, еще шах… а там не за горами и мат.

— Которого ты так и не обнаружил, — раздался голос неслышно появившегося Брюса Банниша.

Питер вздрогнул, словно взломщик, пойманный за руку в момент присвоения чужого фамильного серебра.

Хозяин дома стоял в нескольких ярдах от сгрудившихся вокруг шахматного столика гостей. Банниш тоже сильно переменился — похудел, постройнел и раздался в плечах, только щеки остались такими же пухлыми. В целом, как заметил Питер, он выглядел куда здоровее прежнего. Каштановый «ежик» превратился в пышную шевелюру, тщательно уложенную по последней моде. Но и в костюме от лучшего портного, и в дымчатых очках в черепаховой оправе Банниш остался Баннишем. Во всяком случае, голос его, скрипучий и резкий, Питер признал не глядя.

Банниш небрежной походкой приблизился к доске.

— Ты несколько недель анализировал эту позицию, — укорил он Дельмарио, — но так и не придумал выигрышного продолжения.

Дельмарио вскипел:

— Я нашел дюжину выигрышных продолжений!

— Как же, как же, помню. Только ни одного надежного. Все твои так называемые матовые комбинации — фантазия чистой воды. Весселер был мастером, он не стал бы играть в твою игру.

Дельмарио состроил надменную мину и, взяв свой бокал, собрался достойно отпарировать, но вовремя встрявший Экс лишил его этой возможности.

— Рад тебя видеть, Брюс, — сказал он, протягивая хозяину руку. — Сколько же мы не виделись?

Банниш повернулся к нему и улыбнулся с нескрываемой иронией.

— Как прикажешь это понимать? Ты ведь прекрасно знаешь, сколько лет прошло, я тоже знаю, сколько, и для остальных это не секрет. Так зачем же спрашивать? Может, твой вопрос задан ради миссис Нортон? — Он повернулся на каблуках и поглядел на Кэти. — Вам известно, сколько времени наша команда не собиралась?

Кэти усмехнулась.

— Наслышана.

— Ага. — Банниш снова развернулся всем корпусом, чтобы уставиться в лицо Эксу. — Итак, все мы знаем, следовательно, это одна из твоих шуточек, а посему я не намерен отвечать. Помнится, ты так же вот звонил мне по телефону в три утра и спрашивал, который час, а когда я отвечал, интересовался, за каким дьяволом я названиваю тебе в такую рань.

Экс нахмурился и опустил руку.

— Ладно, — прервал Банниш неловкую паузу, — что толку стоять вокруг этой дурацкой доски. В ногах правды нет. Давайте-ка сядем к камину и потолкуем. — Он сделал общий приглашающий жест. — Прошу.

Когда гости уселись, в комнате вновь повисло молчание. Питер медленно отхлебнул пива. Он испытывал не просто неловкость — в воздухе осязаемо сгущалось напряжение самого злокачественного свойства.

— Ты отлично устроился, Брюс, — заметил он, надеясь разрядить атмосферу. Банниш благосклонно осмотрелся.

— Да уж. Я, знаете ли, сказочно преуспел. Просто сказочно. Вы не поверите, если я скажу, сколько у меня денег. Ума не приложу, куда их девать. — Хозяин одарил гостей широкой, жизнерадостной улыбкой. — Но что же это я? Опять расхвастался, когда следовало бы расспросить о ваших достижениях, друзья! — Он обратился к Питеру: — Поделись своими успехами, Нортон. Как-никак ты — наш капитан, тебе и начинать.

Питер опустил глаза.

— У меня все в порядке. Держу книжный магазин.

— О, книжный магазин! Это прекрасно! Помнится, ты всегда тяготел к книжному делу. Правда, мне казалось, ты собирался писать книги, а не продавать. Грандиозные были замыслы… Почему ты отказался от литературной карьеры? Разочаровался в беллетристике?

У Питера пересохло во рту.

— М-м… Разные обстоятельства. Не хватало времени на писанину.

Отговорка прозвучала столь неубедительно, что ему вдруг отчаянно захотелось оказаться где- нибудь в другом месте.

— Не хватало времени, — повторил Брюс Банниш, — понятно. А жаль. Ты подавал надежды.

— Он и сейчас их подает, — неожиданно вступила в беседу Кэти. — Его послушать — все еще впереди. С тех пор, как мы познакомились, он только и делает, что обнадеживает да обещает. Поэтому и писать некогда.

Банниш добродушно рассмеялся.

— У твоей супруги острый язычок — почти такой же, как у Экса в его студенческую бытность. Такая жена — сплошное удовольствие; насколько я помню, ты всегда любил добрую шутку. — Он переключился на Стюарта: — А ты, Экс, до сих пор такой же остряк?

Экс поморщился.

— Теперь я циник.

— Тоже неплохо, — одобрил Банниш и опять повернулся к Кэти. — Не знаю, все ли истории о