несколько глотков. — Узнаю его виски, действительно виски доктора Сингха.

Наступившая тишина на сей раз была длиннее, длиннее и напряженнее.

Смущенный этой тишиной, ее нарушил Синклер:

— Я думаю, мистер Маккиннон, мы все поддерживаем те слова признательности, что произнес мистер Паттерсон. Действительно, отличная работа. Но, пользуясь вашими же словами, — я не ставлю под сомнение вашу профессиональную компетенцию: может, вам все-таки просто повезло?

— Вы хотите сказать, что я подвергал опасности жизни всех, кто находился на борту?

— Я этого не говорил.

Однако полная растерянность доктора Синклера свидетельствовала о том, что эта мысль приходила ему в голову, хотя вслух он ее и не высказал.

— Это был точно рассчитанный риск, — сказал Маккиннон, — хотя не все удалось рассчитать. Преимущества были на моей стороне, причем довольно существенные. Я абсолютно уверен в том, что подводная лодка имела приказ захватить нас, но не топить, вот почему я в равной степени уверен в том, что пушечный расчет стрелял в «Сан-Андреас» без приказа.

Капитан подводной лодки, капитан Клаусен, оказался не тем человеком, не в том месте и не в нужное время. Он либо от всего устал, либо не имел достаточного опыта, либо был некомпетентен, либо чересчур самоуверен. В конце концов, он мог обладать всеми этими «достоинствами» вместе. Одно очевидно: опытный командир подводной лодки никогда не стал бы двигаться параллельно нам на расстоянии всего какой-то полумили. Он бы держался на расстоянии примерно в пару миль, чтобы иметь возможность нырнуть в случае необходимости, приказал бы нам выслать ему навстречу лодку, которую заняли бы его люди, вооруженные автоматами, чтобы иметь возможность захватить «Сан-Андреас». И мы ничего не смогли бы сделать, чтобы остановить их. А еще лучше, он мог подойти со стороны кормы, что сделало бы таран просто невозможным, а затем запросто подняться по трапу.

И, безусловно, он был слишком уверен в себе и наполовину расслабился.

Когда он увидел, что мы спускаем трап, он решил, что игра закончилась.

Ему даже в голову не пришла мысль о том, что госпитальное судно можно использовать как военный корабль. И он был либо так слеп, либо так глуп, что даже, не заметил, что мы все время приближаемся к нему. Короче говоря, он делал ошибку за ошибкой, о которых пишется в книгах. Более неподходящего человека для подобной работы было бы трудно отыскать.

Настудила длинная, довольно неуютная пауза. Марио, незаметный и, как всегда, услужливый, наполнил всем сидящим за столом стаканы, но никто, за исключением боцмана, к выпивке так и не прикоснулся.

— На основании того, что вы говорите, — сказал Синклер, — капитан подводной лодки действительно был самым неподходящим человеком для такой работы. И вы, безусловно, тактически переиграли его. И все же опасность существовала. Действительного столкновения, я имею в виду. Подводная лодка могла потопить нас, а не мы — ее. У нас же корпус — как скорлупа, а у подводной лодки — настоящая броня.

— Доктор Синклер, у меня не хватило бы смелости читать вам лекцию по медицинским вопросам.

— Намекаете, что сую нос не в свое дело, — с улыбкой произнес доктор Синклер. — Но, мистер Маккиннон, вы все-таки боцман на торговом судне.

— Сейчас — да. А до этого я двенадцать лет прослужил на подводной лодке.

— О нет. — Синклер покачал головой. — Это уж слишком, действительно слишком. Да, сегодня, похоже, доктору Синклеру не везет.

— Мне известны многочисленные случаи столкновения торговых судов и подводных лодок. Почти во всех эти случаях столкновения были или между союзниками, или, в мирное время, между подводными лодками и безобидными иностранными судами. Результаты каждый раз были одни и те же. Надводное судно выходило победителем.

Это кажется нелогичным, но смысл здесь уже есть. Возьмите полую стеклянную сферу толщиной в треть дюйма и погрузите ее на большую глубину — я говорю о сотнях футов, — и она все равно не взорвется.

Поднимите ее на поверхность, слегка коснитесь ее молотком, и она разлетится на сотни кусочков. То же самое можно сказать о давлении, которое испытывает корпус субмарины. Он может выдерживать давление на больших глубинах, но стоит ему на поверхности испытать на себе короткий, но резкий удар, как, например, носовой части торгового судна, и его просто разорвет. Кроме того, шансы подводной лодки не улучшает и то обстоятельство, что торговое судно может нести груз в несколько тысяч тонн и идти на сравнительно малой скорости. С другой стороны, даже такое маленькое судно, как траулер, может потопить субмарину. Выходит, доктор Синклер, операция не представляла особой опасности. Я совершенно не сомневался в ее результате.

— Все понятно, мистер Маккиннон, но вы видите перед собой тупого сапожника, который все равно будет стоять на своем.

— Раньше сталкиваться с подобной ситуацией вам приходилось? — спросил Паттерсон, обращаясь к боцману.

— Нет, не приходилось. Если бы это произошло, меня сейчас с вами, скорее всего, не было. Но я знаю множество примеров. В двадцатые годы, у берегов острова Девон, одно торговое судно налетело на британскую подводную лодку. Все погибли. Вскоре после этого итальянский пассажирский лайнер под названием «Город Рим» задел американскую разведывательную подводную лодку. Все погибли. Еще чуть позже, у мыса Кейп-Код, на другую американскую субмарину налетел эсминец береговой охраны. Все погибли. Британская лодка «Посейдон» пошла на дно по милости японского судна. Случайное столкновение. У берегов северного Китая.

Спастись удалось многим, но некоторые умерли от кессонной болезни.

Где-то в начале войны самая большая в мире субмарина «Surcouf», настолько большая, что ее называли подводным крейсером, с французским экипажем на борту, пошла на дно в Карибском море от столкновения с кораблем в конвое, который она сопровождала. Команда этой лодки насчитывала сто пятьдесят человек. Все погибли. — Маккиннон провел рукой у своих глаз. — Были и другие, большинство из которых я забыл. Ах да, вот еще один. В сорок первом году, если я не ошибаюсь. Лодка под названием «Умпайр», третейский судья. Чтобы ее потопить, понадобился только траулер, причем совсем крошечный.

— Ваша точка зрения понятна, — сказал Паттерсон, — даже более того. Я согласен, что риск был невелик. Просто вам надо считаться с нами, мистер Маккиннон, какими бы любителями мы ни были. Мы же ничего не знали, а вы знали. Тот факт, что ныне подводная лодка покоится на дне моря, является подтверждением этого. — Он помолчал. — Хотя должен сказать, боцман, по вашему виду не подумаешь, что вы получили удовлетворение.

— Вы правы.

— Понятно, — Паттерсон кивнул. -Не так-то приятно сознавать, что несешь ответственность за смерть большого числа людей. Да; эту мысль веселой не назовешь.

Маккиннон посмотрел на него в полном удивлении.

— Что сделано, то сделано. Лодка утонула, а вместе с ней и ее команда. Это не повод для веселья, но и не повод для осуждения. Появись в перископ Клаусена другое торговое судно союзников — и оно уже бы лежало на дне, там, где сейчас покоится подводная лодка Клаусена.

Единственной хорошей подводной лодкой может быть только лодка с разорванным корпусом на дне океана.

— Тогда почему... — Паттерсон замолчал, подбирая слова, а затем произнес:

— Черт с ними, со всеми плюсами и минусами. Все-таки это была прекрасная работа. Мне тюрьма нравится не больше, чем вам. И я бы на вашем месте не стал бы скромничать, как вы. — Он посмотрел по сторонам.

— Я поднимаю тост за присутствующего здесь боцмана, а также предлагаю выпить в память доктора Сингха.

— Я не настолько скромен, как вы думаете. И не имею ничего против, чтобы выпить за себя. —