поскорей!

Вернувшись на палубу, я увидел, что Волк Ларсен одной рукой вертит штурвал, а в другой держит морской бинокль, изучая расположение шлюпок и внимательно следя за движением «Македонии». Я заметил, что наши а шлюпки привалились к ветру и взяли курс на северо-запад, но смысл этого маневра был мне не ясен, так как: впереди их находилось пять шлюпок «Македонии», которые, в свою очередь, тоже взяли круче к ветру. Таким образом, они все более уклонялись на запад, постепенно удаляясь от остальных шлюпок. Наши шлюпки шли и под парусами и на веслах. Подгоняемая каждая тремя парами весел – даже охотники гребли, – они быстро догоняли «неприятеля». Дым парохода таял вдали, превращаясь в едва различимое пятнышко на северо-востоке. Самого судна уже не было видно.

До сих пор мы еле-еле продвигались вперед, и паруса почти все время полоскались на ветру; раза два мы даже ненадолго ложились в дрейф. Но теперь все изменилось. Шкоты были выбраны, и Волк Ларсен повел «Призрак» полным ходом. Мы промчались мимо наших шлюпок и стали приближаться к ближайшей шлюпке с «Македонии».

– Отдайте бом-кливер, мистер Ван-Вейден, – скомандовал Волк Ларсен, – и приготовьтесь выбрать кливер и стаксель!

Я побежал исполнять команду, и когда мы медленно скользили мимо шлюпки в каких-нибудь ста футах от нее с подветренной стороны, нирал блом-кливера был уже выбран и закреплен. Трое людей на шлюпке подозрительно поглядывали в нашу сторону. Они не могли не знать Волка Ларсена, хотя бы понаслышке, а ведь они только что «подметали» море перед нашими шлюпками. Я обратил внимание на то, что охотник – здоровенный малый скандинавского типа, сидевший на носу, – держит на коленях винтовку, что, казалось, было сейчас совсем ни к чему, – винтовка могла бы лежать на месте. Когда мы поравнялись с ними. Волк Ларсен помахал им рукой и крикнул:

– Поднимайтесь к нам «подрейфовать»!

Слово «подрейфовать» на языке промысловых шхун заменяет сразу два глагола: «навестить» и «поболтать».

Оно отражает общительность моряков и сулит приятное разнообразие в их монотонной жизни.

«Призрак» привелся к ветру, и я, закончив свою работу на баке, побежал на корму помочь матросам управиться с гротом.

– Прошу вас оставаться на палубе, мисс Брустер, – сказал Волк Ларсен, направляясь встречать гостей. – И вас тоже, мистер Ван-Вейден.

Матросы на шлюпке, спустив парус, подвели ее к борту шхуны. Охотник, похожий на золотобородого викинга, перелез через планшир и спрыгнул на палубу. Я заметил, что этот богатырь держится настороженно. Сомнение и недоверие были ясно написаны на его лице. Это было открытое лицо, хотя густая борода и придавала ему несколько свирепый вид. Однако, когда охотник перевел взгляд с капитана на меня и увидел, что нас только двое, а потом поглядел на своих двух матросов, которые поднялись на борт следом за ним, лицо его просветлело. Бояться не было причины. Он, как Голиаф, возвышался над Волком Ларсеном. Ростом он был никак не меньше шести футов и восьми дюймов, а весил – это я узнал впоследствии – двести сорок фунтов. И притом ни капли жира, только кости и мышцы.

Но тревога снова промелькнула в его глазах, когда Волк Ларсен, остановившись у трапа, пригласил его спуститься в кают-компанию. Впрочем, он тут же приободрился, еще раз окинув взглядом капитана: Волк Ларсен был крупный мужчина, но рядом с ним казался карликом. Это положило конец колебаниям гостя, и он начал спускаться по трапу. Ларсен последовал за ним. Тем временем оба гребца направились, согласно обычаю, на бак – в гости к матросам.

Внезапно из кают-компании донеслись страшные звуки, подобные рычанию льва, и шум яростной схватки. Это сцепились лев с леопардом. Волк Ларсен – леопард – напал на льва, и лев рычал.

– Вот вам святость нашего гостеприимства! – с горечью обратился я к Мод Брустер.

Она утвердительно кивнула; мучительное отвращение исказило ее лицо, и я вспомнил, как я сам страдал при виде физического насилия, когда впервые попал на «Призрак».

– Не лучше ли вам уйти подальше, ну хотя бы на бак, пока все это не кончится? – предложил я.

Но она отрицательно покачала головой, глядя на меня жалобными глазами. И в них не было страха, хотя я видел, что она потрясена этим новым проявлением зверства.

– Прошу вас, поймите, – сказал я, воспользовавшись случаем, – какую бы роль ни приходилось мне играть в том, что здесь происходит или может еще произойти, я не могу поступать иначе... если только мы хотим выбраться отсюда живыми. Мне тоже нелегко, – добавил я.

– Я понимаю, – отозвалась она. Голос ее звучал слабо, словно доносился издалека, но взгляд подтвердил, что она понимает меня.

Внизу все стихло, и Волк Ларсен поднялся на палубу. Лицо его под бронзовым загаром слегка покраснело, но других следов борьбы не было заметно.

– Пришлите сюда тех двоих, мистер Ван-Вейден! – сказал он.

Я повиновался, и через минуту они стояли перед ним.

– Поднимите шлюпку, – обратился он к матросам. – Ваш охотник решил немного задержаться и не хочет, чтоб ее зря колотило о борт. Поднять шлюпку, говорю я! – повторил он более резко, заметив, что они колеблются. – Почем знать, может, вам придется некоторое время поплавать со мной, – продолжал он, в то время как матросы нерешительно принялись выполнять приказание. Он говорил, не повышая голоса, но в тоне его слышалась угроза. – Так что лучше уж начнем по-хорошему. А ну живей! У Смерти Ларсена, небось, проворнее поворачивались, сами знаете!

Его окрик заставил матросов поторопиться. В то время, как шлюпку заваливали на палубу, я получил приказание отдать кливера. Став к штурвалу, Волк Ларсен направил «Призрак» ко второй с наветренной стороны шлюпке «Македонии».

Покончив с парусами, я стал высматривать шлюпки. Третья шлюпка была атакована двумя нашими, четвертая – остальными тремя, а пятая, повернув, шла на выручку соседней. Перестрелка завязалась с дальнего расстояния, и до нас доносилась беспрерывная трескотня винтовок. Порывистый ветер, поднявший короткую волну, мешал точному прицеливанию, и, подойдя ближе, мы увидели, как пули то тут, то там прыгают рикошетом с волны на волну.

– Шлюпка, за которой мы гнались, спустилась под ветер и сделала попытку ускользнуть от нас и прийти на Помощь своим.

Я не мог следить за тем, что происходило дальше, пока возился с парусами, а вернувшись на ют, услышал, как Ларсен приказывает матросам «Македонии» отправиться в кубрик на баке. Они угрюмо подчинились. Затем капитан предложил мисс Брустер спуститься в кают-компанию и улыбнулся, заметив промелькнувший в ее глазах ужас.

– Ничего страшного там нет, – сказал он. – Человек этот цел и невредим и связан по рукам и ногам. Сюда же могут залететь пули, а мне совсем не хочется потерять вас.

И почти в ту же минуту шальная пуля царапнула медную ручку штурвала, которую держал Ларсен, и рикошетом отскочила в сторону.

– Вот видите, – сказал он и повернулся ко мне: – Мистер Ван-Вейден, станьте-ка на руль.

Мод Брустер спустилась по трапу всего на несколько ступенек. Волк Ларсен взял винтовку и дослал патрон в ствол. Я глазами молил мисс Брустер уйти, но она только улыбнулась и сказала:

– Может, мы и не умеем стоять на ногах, но мы покажем капитану Ларсену, что хилые сухопутные людишки не трусливее его.

Ларсен бросил на нее восхищенный взгляд.

– Вы нравитесь мне все больше, – сказал он. – Ум, талант, отвага! Неплохое сочетание! Такой синий чулок, как вы, мог бы стать женой предводителя пиратов... Но придется нам продолжить разговор в другой раз, – усмехнулся он, когда еще одна пуля вонзилась в стенку рубки.

И я снова увидел золотистые искорки в его глазах и ужас в глазах Мод Брустер.

– Мы даже храбрее его, – поспешно проговорил я. – По крайней мере про себя могу сказать, что я храбрее капитана Ларсена.

Тот резко обернулся ко мне – уж не смеюсь ли я над ним? Я немного переложил штурвал, чтобы не дать шхуне привестись к ветру, а затем снова лег на курс, и, видя, что Волк Ларсен все еще ждет объяснения, показал на свои колени.