Программа открылась. Простенький, дрянной шрифт: «Система Банк-Клиент». Пожалуйста, введите пароль».

Женя зябко повела плечами. Вспомнила вчерашние бобровские уроки: «Этот пароль — ерунда, формальность. Он дает доступ только к архивам. Зная его, денег не переведешь… Поэтому народ не мудрит, ничего особого не изобретает. Слово должно быть очень простым. Типа „пользователь“, „бухгалтер“. Или, допустим, „глобус“.

«Интересно, как бы я вошла в эту программу с компьютера? В своем прежнем закутке? — подумала Женя. — Когда со всех сторон глазеет народ и в любой момент сзади может подойти Дубов?»

Она переключила клавиатуру на английский алфавит и ввела пароль: «USER» [22].

Компьютер издал противный скрипучий звук и выдал: «Пароль неверен. Повторите попытку».

Женя задумчиво посмотрела на экран. Написала в окошке для пароля: «DUBOV».

На этот раз компьютер скрипнул, как ей показалось, еще громче и еще противней: «Пароль снова неверен. Вы уверены, что знаете его?»

«Совсем я не уверена!» — огрызнулась на компьютер Женя. И набрала фамилию главбуха Федора Степановича: Пахомов. То есть, конечно, латинскими буквами: «Pakhomov».

«Доступ в систему запрещен. Неверный пароль», — оборвал ее компьютер.

Программа «Банк-Клиент» сама собой свернулась с экрана. И очень вовремя: в кабинет, естественно, без стука вошел Дубов.

«Встать — не встать? — мелькнула быстрая мысль. — Я теперь — тоже начальник. И к тому же — женщина».

Женя остановилась на компромиссном варианте. Слегка приподнялась с кресла и широко улыбнулась:

— Здравствуйте, Олег Петрович!

Дубов прозмеил ее ядовитым взглядом, однако промолчал. Уселся на дрянной гостевой стульчик. Женя возликовала: ура, шеф начинает с ней считаться!

Дубов едва уловимо повел носом, будто принюхивался.

— Туалетная вода «Сальваторе Феррагамо», — охотно просветила его Женя.

Олег Петрович потерял терпение. Поморщился. Проскрипел:

— Доложите, что происходит по «Пополамам»!

Женя слегка расстроилась из-за приказного словечка «доложите». Но покорно отчиталась:

— Ожидаю минимум пятнадцать газет. Штук десять информашек. Два-три интервью где-то на полполосы каждое. И большие рецензии в «Комсомолке» и «Культуре».

— Мало, — отрезал Дубов.

Женя пропустила его реплику мимо ушей и спокойно продолжила:

— Плюс к этому — в «ХХХ-прессе» интервью на полосу. Разворот в «МК-бульваре». Анонс в «Вашем досуге». С фотками… Эти все пятнадцать — бесплатно. Пресс-конференция у нас удалась…

— А что по «джинсе»? — остро взглянул на нее Дубов.

Женя была готова к этому вопросу. Она перечислила пять уважаемых газет.

— На пресс-конференцию они никого не прислали. Но статейки тиснуть — готовы. За разумные деньги.

— Бюджет? — продолжал пытать ее Олег Петрович.

— Пара тысяч.

— Дорого, — буркнул Дубов.

Женя покорно склонила голову и добавила:

— Тексты я на всякий случай подготовила.

Олег Петрович ее реплику проигнорировав. Тут же сменил тему:

— Что с плакатами?

— Работаем. После обеда принесу два варианта.

— Телевидение?

— Два репортажа уже прошли. Кассеты мне привезут к вечеру.

— Нужно минимум пять.

Женя беззащитно улыбнулась:

— Олег Петрович, вы же понимаете… телевизионщики за одну икру работать не будут…

Дубов тяжело вздохнул. «Наверно, он так же вздыхает, когда его жена предъявляет чек из супермаркета», — подумала Женя.

— Я предупрежу Пахомова… Он вам выдаст четыре тысячи. На пять статей и три телерепортажа.

— Не хватит, — твердо сказала Женя.

— Должно хватить, — отрезал Дубов. И желчно добавил: — По крайней мере, Бритвину этих денег хватило бы.

«Хватило бы? Врет ведь, зараза!.. Но как теперь проверишь?»

— Я постараюсь, — вздохнула Женя.

Ей показалось, что в глазках Дубова мелькнуло торжество. «Пару штук долларов сэкономил — и радуется. Вот дебил!»

Олег Петрович с облегчением поднялся с неудобного гостевого стула. На прощание пробуравил Женю своим фирменным обжигающим взглядом:

— Я жду результат!

Дубов вышел. Женя устало откинулась в бритвинском кресле.

Она взяла себе пятиминутный тайм-аут. Хоть немного расслабиться…

Она вдруг подумала — а где сейчас, интересно, душа Димы Бритвина? По православным канонам — вроде бы еще витает вокруг… Только на сороковой день отлетит. А вдруг она сейчас присутствовала в кабинете и слышала ее беседу с Дубовым?

Женя прошептала:

— Ну что, Димуль, — не скучаешь по Хилому Боссу?

Из приоткрытого окна в кабинет ворвался порыв холодного зимнего ветра. Со стола сдуло план «пиар»-кампании и цепочку из бритвинских скрепок.

Скрепочное ожерелье упало на пол, свернувшись в фигуру, похожую на дулю.

Женя фыркнула — вот тебе и ответ от Димы Бритвина: не скучает он по Дубову!

Она подняла скрепочную цепочку, расправила, вернула на место. Решительно встала и отправилась строить собственных подчиненных.

Агентство, как и всегда в присутствии Дубова, кипело и волновалось.

Тряпкин с Трубкиным переругивались:

— И этот человек заканчивал Строгановку? Мухосранская артель «Свободный труд»!..

— Ты на свой плакат посмотри, Дали — вдали!

Женя сначала посмотрела вариант Тряпкина. Ничего не сказала. Всмотрелась в изображение на мониторе Трубкина. Дизайнеры прекратили перепалку и буравили ее насмешливыми взглядами. Женя объявила:

— Неплохо. Вполне приемлемо. У обоих.

Дизайнеры победоносно переглянулись. А Женя твердо добавила:

— Только измените шрифт. Акцент — на слово «Пополамы». Пожирнее слово, по центру! Мы ведь раскручиваем брэнд, группу в целом. А фамилии пацанов наберите мелким шрифтом и спрячьте в угол… Да, еще прыщи им закрасьте. Не культовая группа получается, а какие-то подростки из подворотни…

— А они из подворотни и есть, — пробурчал Тряпкин.

— Согласна, — подмигнула ему Женя и добавила: — Дубов ждет плакаты через час.

От дизайнеров она отправилась к менеджершам.

Пять текстов, предназначенных к платному размещению в прессе, уже были готовы. Девушки вернулись к своему «Космополитэну». Только теперь, в присутствии Дубова, они рассматривали журнал под столом.